— Извините, сеньора, я не хотел вас обидеть, — кучер, немолодой, горбоносый мужичок, сменил тактику, решив не связываться со скандальной дамой. — Как ты смеешь разговаривать со мной, сидя на козлах? Ты должен кланяться в землю при встрече со мной, грязный плебей! — Простите, сеньора, но, ежели вы не знаете, в нашем городе так не принято. Я кучер и выполняю свою работу. Ежели я буду кланяться каждому встречному, я тогда не смогу ездить, только и буду ходить, согнувшись пополам. — Берегись, вонючий простолюдин! Я отправлю тебя на виселицу за твою дерзость, так и знай! Тут дверца экипажа открылась. Из неё вынырнул молодой человек — элегантный, высокий, с тонкими усиками. Одет он был в форму карабинера. Роксана с высокомерием глянула на него. Он приблизился, отвесил поклон — поклон подчёркнуто вежливый. — Извините, сеньора, что мы преградили дорогу столь высокородной даме, но не гневайтесь на нас. Мы очень спешили. Это я приказал кучеру ехать быстрее. Ещё раз прошу прощения. Роксане показалось, что незнакомец за светскими манерами скрывает насмешку. — Не смейте надо мной издеваться! Как вы вообще осмелились со мной заговорить? Я — аристократка в пятом поколении! Я баронесса! — Но ведь вы первая заговорили с моим кучером, сеньора баронесса, и я решил вас поприветствовать, дабы вы больше не гневались, — молодой человек улыбнулся и на щеках его заиграли ямочки. Роксана впервые не могла оторвать взгляд от мужчины. Какой он галантный! Несмотря на форму карабинера, он на простака и вовсе не похож. С такими-то манерами... Роксана вздёрнула нос, скрывая смущение под маской холодности. — Меня, кстати, зовут Гаспар. Гаспар Ортега. Я карабинер, как вы видите, сеньора. — Сеньорита Роксана Фонтанарес де Арнау... то есть... теперь сеньора баронесса Альтанеро, — представилась Роксана. — Стало быть, вы недавно вышли замуж, раз забываете, что вы сеньора, — ухмыльнулся карабинер. — А я и думаю, такая юная девушка и вдруг сеньора... — На мне написано, что я сеньора? — взбеленилась Роксана. — О, да, у вас чёрная мантилья. — Ах, ну да... Не знала, что простые карабинеры разбираются в тонкостях женского туалета. Я думала, это свойственно лишь урождённым аристократам. Но вы, кажется, спешили? — Ох, уже нет. Я всё равно опоздал, так что спешить мне уже некуда. Позвольте пригласить вас в мой экипаж. — Зачем это? — насторожилась Роксана. — Давайте прогуляемся и поужинаем. Только вы и я. Я знаю одно забавное местечко... — Разве у таких, как вы, есть деньги на забавные местечки? — Вы меня обижаете, Роксана. Позвольте, я буду называть вас по имени. Имя у вас прелестное. — Как угодно. — Ну так что, едемте, если я, конечно, не отвлеку вас от важных дел? — Нет, не отвлечёте. Но ведь я замужем. Вы забыли? Могут пойти сплетни... А впрочем, в этом городе меня никто и не знает. — Тем более. Думаю, что раз вы гуляете одна, то либо вашему мужу глубоко наплевать на вас, либо вам наплевать на него. Вы же вышли замуж по расчету. — Вы провидец? — А-ха-ха, нет! Большинство девушек в наше время выходят замуж по настоянию родителей. А по взаимной любви — это редкость. И обычно влюблённые ходят парами. А вы гуляете одна. — Хорошо, поехали, сеньор пророк. Рубен-Гаспар распахнул дверцу, и Роксана вместе со своими многочисленными юбками загрузилась в экипаж. Она не чувствовала угрызений совести ни перед Бласом, ни перед кем бы то ни было. Ей смертельно хотелось развлекаться.
Что происходило дальше, Роксана припоминала смутно. Они гуляли по центральной площади, сидели в ресторане-кабаре под названием «Чёрный ангел», глядя вульгарное шоу с местными танцовщицами.
Девицы лёгкого поведения качались на качелях и задирали ноги, демонстрируя чулки, панталоны, подвязки и прочие предметы туалета, запрещённые к показу на людях. Шоу Роксане не понравилось, зато еда была необычайно вкусной: телятина, лобстеры, жареная птица, трюфели и клубника со сливками на десерт. Рубен-Гаспар бесконечно отвешивал комплименты, расхваливая то красоту Роксаны, то её платье, то тембр её голоса. И подливал вина. Ещё и ещё...
Как они покинули ресторан, Роксана не помнила. Помнила только, как щёлкнул замок на двери гостиничного номера. — Пойдём в постель, — сказал Рубен-Гаспар. — Тебе понравится. Я знаю, ты хочешь приключений, иначе ты бы со мной не пошла. Голос у него был певучий и холодный. Он манерно растягивал слова, и у Роксаны по спине ползли мурашки. Рубен-Гаспар не был с ней ласков. Грубо толкнув Роксану на кровать, он рывками сорвал с неё одежду. Он обращался с ней, с Роксаной, представительницей древнейшего рода, аристократкой, высокомерной гордячкой, как с проституткой. И ей это нравилось. Роксана запомнила запах виски и дорогого парфюма, никак не ассоциирующегося с образом бедного карабинера. Он щекотал её усами, кусал зубами и трепал за волосы, а она, заливисто хихикая, впервые испытала наслаждение от близости с мужчиной. Утром проснулась в его объятиях. И не понимала как это могло произойти. Как она могла переспать с мужчиной в первый же день знакомства? И ведь она его полюбила. Сходу, сразу. Дикой, неистовой, животной любовью. Они встречались тайком год. Они проводили безумные ночи в съёмных меблированных комнатах или на пляже прямо под открытым небом. Но целый год мятежного, украденного счастья, выпавший на её долю, вдруг закончился. Тот злополучный день. День бала. Вот он, её Гаспар, входит в залу и оказывается виконтом Рубеном де Фьабле. Так и не поняв причин, что побудили молодого человека выдумать эту дурацкую ложь, она готова была его простить. Но не успела сказать ему об этом. Та девка, дочка барона Риверо и любовница Ламберто по совместительству, лишила жизни Рубена одним взмахом кинжала. Роксана выдохнула, пытаясь унять дрожь, вызванную болезненным воспоминанием. Она стёрла ту девку с лица земли, сбросив её в реку, но Рубена это не вернуло. Зато у неё остался его подарок — ребёнок в утробе, но Роксана сочла это ещё б;льшим несчастьем. Когда боль от потери Рубена утихла и Роксана осознала, что вела себя, как влюблённая кошка, она решила забыть об этом чёрном пятне на своей биографии. Но Эстелла являлась каждодневным напоминанием о её падении, вечным укором. Одни неприятности от неё! Вот и теперь эта маленькая дрянь хочет покрыть позором её доброе имя. Ну ничего, она её научит как себя вести! Роксана встряхнулась, поправила выбившуюся прядь волос и, взяв со стола фарфоровую пудреницу, припудрила нос. Улыбнулась своему отражению в зеркале и вышла из комнаты, громко цокая каблуками.
После встречи с подругой Эстелла была взвинчена. Итак, теперь у неё две союзницы: бабушка Берта и Сантана. Остаётся придумать, как ей тайком встречаться с Данте. В ночное время это опасно. Если она каждую ночь будет бегать из дома, рано или поздно это кто-нибудь заметит. Да и бабушка напугала Эстеллу рассказами о беременности, о первой близости с мужчиной и прочими страшилками. Эстелла, в отличие от сверстниц, не была столь уж несведуща в вопросах интимного характера, благодаря изучению книг по медицине и ветеринарии. И её никогда не пугал этот вопрос с физической точки зрения — так заложено природой. Но теперь девушка испытывала страх. Да, когда Данте нет рядом, она уверена в себе, в своём рассудке, она не дура и не падшая женщина и не пойдёт с первым встречным. Но если вспомнить, что с ней делается, когда они с Данте вместе... В тот раз от его поцелуев она перестала владеть собой. Он повёл её в трактир, она не отказалась и пошла. И так же пошла бы с ним и в его апартаменты, стояло ему проявить настойчивость. Так что бабушка права: если Данте захочет, он в два счёта уложит её в постель.
И Эстелла решила: ночью встречаться с Данте небезопасно. А вот днём... При свете дня она будет чувствовать себя спокойней. И Эстелла надумала отказаться от похода на вечернюю мессу и посещать утреннюю. Это не возбранялось. Единственная разница — на утренней службе присутствовала публика статусом ниже: идальго — выходцы из обедневших дворянских семей, инфансоны — богатые простолюдины, а также владельцы эстансий, плантаций и пастбищ. Вечерняя же служба была пафосной, больше походя на показ мод среди представительниц аристократии. Для Роксаны и Мисолины, не знающим куда себя деть от безделья, месса являлась ежедневным развлечением. Поэтому к ней мать и дочь готовились тщательно, чтобы пустить пыль в глаза всему городу. Для Эстеллы же, как в детстве, так и сейчас, поход в церковь являлся ненужной и крайне скучной обязанностью. Её врождённое свободолюбие часто конфликтовало с внешней оболочкой, воспитанной в строгих рамках морали.
