Ночь они провели на берегу, сидя на бревне и взбалтывая ногами воду. Тысячи звёзд на тёмном бархате небес, отражаясь в воде, превращали её в сказочный шатёр. На кусте эстрельи, красно-розовые цветы которой походили на звёздочки, распевала пронзительную песню циккаба. Данте иногда опускал светящиеся пальцы в реку, и вода становилась разноцветной. И Эстелла хохотала, млея от удовольствия.

Наутро, оседлав лошадей, они отправились в «Лас Бестиас». Но в сам посёлок Данте заезжать не захотел, поэтому, чуть не доехав до вывески с названием, наши герои свернули в бок. И спешились на полянке, где трава доходила до щиколоток. Эстелла вспомнила это место — здесь была их свадьба. А вот и дерево драцены, что они с Данте посадили в тот день. Оно разрослось и в ширину, и в высоту и покачивалось в такт ветру, кивая кроной. Данте гладил жёсткие зелёные листочки, а эмоции переполняли его грудь. Как же он счастлив! Это невероятно! Никто и никогда больше не отнимет у него свободу и Эстеллу. Ради этого стояло пройти всё, что они пережили. Теперь они знают цену своей любви и не потеряют из-за какой-нибудь глупости.

— Пойдём, — шепнула Эстелла, потянув его за собой.

— Куда?

— Ты забыл, тут есть ещё одно местечко...

Данте и Эстелла пролезли через кусты и попали на другую сторону реки. Здесь когда-то была их брачная ночь. Незабываемая.

Солнце стояло высоко над горизонтом, а в небе, похожие на овечек, плыли облака.

— Иди сюда, — взяв Данте за запястья, Эстелла прижала его руки к своей груди.

Он лукаво прищурился.

— Эсте, чего ты хочешь?

— Ты знаешь чего, — щёки её покрылись румянцем. Она запустила пальцы ему под рубашку. Погладила по животу. — Люби меня, Данте.

И мир исчез. Данте расшнуровал на Эстелле платье и, как по струнам гитары, его мягкие пальцы побежали по её спине. Как же хорошо! Сколько бы лет не проходило, а чувства их не угасали. Напротив, они росли, взрослели, становились глубже.

Река нынче была своенравна, и тёплые волны ласкали мятежных любовников. По телу Эстеллы шла вибрация, татуировки горели огнём, а с волос и ресниц сыпались искры. Как же она любит это ощущение, когда магия струится по венам, бурлит в её крови! Только Данте может подарить ей это ощущение. Ощущение счастья.

— Данте... Данте, я тебя люблю, люблю до безумия, — шепнула Эстелла, обвиваясь вокруг его бёдер, как ползучая лиана.

— И я, я люблю тебя, Эсте. Ты моя самая родная, ближе тебя у меня никого нет и не будет.

У реки разрослось бессчетное множество диких роз — бутоны у них были мелкие, но благоухали так, что дурманили как опиум. Нарвав охапку белых и красных цветков, Данте вплетал их Эстелле в мокрые волосы, а она смеялась, смеялась без остановки, наслаждаясь близостью его тела, ароматом роз и мяты, водой и тишиной, что нарушали только чирикающие птички-печники да белая и чёрная лошади, стоящие бок о бок, так же близко, как и их хозяева.

— Помнишь наши розы? — спросил Данте, когда все волосы Эстеллы оказались усыпаны бутонами.

— А то! Розы у меня всегда ассоциируются только с тобой.

— И они тебе очень идут!

Эстелла задорно встряхнула головой — на Данте полетел дождь из лепестков .

— Данте, мы же теперь всегда будем вместе, правда?

— Всю жизнь!

Щурясь от солнца и крепко обнимая Эстеллу, Данте глядел в ярко-голубое небо. Там плыли белые-белые, пушистые, как лебяжий пух, облака. Ветка сакуры, гигантская птица, волшебная карета и единорог, охраняющий вход в башню, — герои детских снов и сказок.

Комментарий к Глава 55. Та любовь, что нам дана -----------------------------------------

[1] Новая Голландия — старое название Австралии.

[2] Доктор мёртвых — патологоанатом.

====== Эпилог ======

«Любовь — сложное чувство. Ты радуешься, когда она приходит. И ты её ненавидишь, когда она причиняет боль. Нет чувства прекраснее и мучительнее, чем любовь. Она разукрашивает жизнь всеми цветами, превращая её в радугу. Из-за любви мы совершаем глупости и безрассудства. Из-за любви мы способны убить и умереть. Она сильнее ненависти и злости. Сильнее несправедливости и зависти. Сильнее любого волшебства. Сильнее смерти...» — черноволосый мужчина диктовал эти фразы длинному перу, что порхало над огромным, в половину стола, фолиантом.

— Довольно! — колдун небрежно взмахнул рукой, и перо замерло.

Он сидел за дубовым столом напротив книги, исписанной каллиграфическим почерком волшебного пера. Густые волосы, длиной до поясницы, мерцали в свете факелов. Хвост синего шёлкового плаща лежал на полу. На стене рядом висело зеркало, овальное, высотой до потолка, и рама его, серебряная, украшенная рубинами и изумрудами, скрипела и шелестела на разные голоса. Само зеркало вместо отражения показывало берег реки, где находились Данте и Эстелла, влюблённые, счастливые, охваченные страстью.

Мужчина молча, неотрывно, следил за ними в зеркало, иногда вздрагивая и отвлекаясь на перо и книгу.

Скрипнула дверь. Вошла женщина — высокая, черноволосая, с красивым надменным лицом аристократки. Одета она была в платье вишнёвого цвета, перевязанное поясом-кушаком, и чёрный плащ, что волочился по полу. Она бесстрашно вела на поводке леопарда. Это была Матильде Рейес.

Мужчина у зеркала не шелохнулся, продолжая пялиться на Данте с Эстеллой.

— Всё любуешься на неё? — раздражённо спросила Матильде.

Усадив леопарда на пороге, она привязала его к двери. Подойдя к мужчине, через его плечо заглянула в зеркало.

— О! Какие пикантные подробности! Да ты мазохист! — не сдержала она яда.

Он обернулся, яростно встряхнув волосами. Это был Салазар. Смерив Матильде злобным взглядом, он расхохотался.

— Тебе не надоело ещё менять облик, Клариса Манли? Сколько у тебя масок, я уже начинаю в них путаться.

— Полагаю, не меньше, чем у тебя, Ло!

— Я по-моему просил не называть меня Ло!

— А как же мне тебя называть? — насмехалась она. — Может быть, Данте?!

— Заткнись! — прошипел Салазар, выпуская из когтей искры. Взмахнул рукой, и изображение в зеркале погасло. — Я тебе уже говорил, называй меня Салазар.

— А-ха-ха-ха! Да, ты, похоже, с ним сроднился! Хотя я предпочитаю видеть тебя в твоём натуральном облике, — Матильде накрутила на палец прядь волос. — Знаешь, хоть вы с Данте и похожи внешне, мне не нравится видеть перед собой его, а не тебя. Я вроде бы любила взрослого мужчину, а не сопливого мальчика. Но на фоне твоей юной физиономии, я чувствую себя старухой, — указательным пальцем она погладила его по переносице.

Салазар хмыкнул, чуть скривив рот, щёлкнул пальцами и, на секунду утонув в серебристом дыму, видоизменился. Лицо стало старше и круглее, раскосость чёрных глаз менее выражена, и облик был вполне человеческий, не считая искрящихся длинных волос и когтей.

— Так лучше? — с ехидством спросил он. Улыбнулся, и на щеках его заиграли ямочки.

— Гораздо! — Матильде плюхнулась к нему на колени.

— Ненавижу эту женщину!

— Что? — не поняла она.

— Ненавижу Матильде Рейес! В этом облике ты вызываешь у меня ассоциации с твоими питомицами — гиенами и крысами, что сидят в клетках лаборатории, — он неопределённо взмахнул головой. — Кстати, а где настоящая сеньорита Рейес? Ты мне так и не рассказала, что ты с ней сделала, и почему её братец согласился на этот фарс.

— Настоящая Матильде Рейес — тётка пятидесяти лет от роду, к тому же умалишённая, — Лже-Матильде, расстегнув Салазару рубашку, погладила его по груди. — Когда её братец подался в Европу, она свихнулась от одиночества, и ему пришлось отправить её в Жёлтый дом. Но он страшно боялся огласки, боялся, что кто-то узнает, что родная сестра маркиза Маурисио Рейеса сошла с ума. А когда он приехал в Ферре де Кастильо и тоже, как и некоторые, поддался чарам глупой Эстельиты, я воспользовалась моментом и предложила ему заключить пакт. Он всем объявляет, что Матильде — это я, а я ему помогаю заполучить Эстеллу, — и она рассмеялась, обвивая Салазара руками.