— Это неправда! — разозлился Данте, понимая, что дед манипулирует его чувствами к Эстелле. Но... разве у его любви есть цена? Ради Эстеллы он бы отдал всё, что угодно. И зачем ему этот перстень? Кроме несчастья эта побрякушка ничего не принесла ему. Но у Данте оставались сомнения.

— Допустим, я соглашусь, — сказал он. — Но я хочу услышать ответы на свои вопросы.

— Спрашивай.

— Откуда вы всё обо мне знаете? Откуда вы знаете про перстень?

— Я колдун, а кто из колдунов не слышал о перстне? Среди нас, магов, все знают, что Брухо оставил перстень на шее у младенца-волшебника. Того младенца, который выжил при пожаре. Ведь это ты. Стоит лишь заглянуть тебе в лицо, чтобы узнать тебя. Тебя нельзя ни с кем спутать.

— Хорошо, допустим. А зачем вам перстень?

— О, какой же колдун не мечтает о нём? Это сильнейший магический артефакт. Многие маги охотятся за ним. И тебе было бы безопасней избавиться от такой силы, тем более, ты не используешь её по назначению. Получается, она тебе не нужна.

— Если я отдам перстень, я перестану быть магом?

Тибурон рассмеялся.

— Вовсе нет. Магический дар пришёл к тебе не с перстнем, он в тебе от рождения. А перстень — это артефакт, дающий власть, власть над людьми, стихиями и силами природы.

— А кто вы на самом деле?

— Я Тибурон, просто маг, как и ты.

— Вы имеете какое-то отношение к Брухо? К моей настоящей семье, к пожару в том доме?

— Ни в коей мере. Я лишь хочу получить перстень.

— Я могу подумать?

— Разумеется.

— Хорошо. Тогда я подумаю, а затем приду снова. А что на счёт свадьбы?

— Надумаешь, и будет свадьба. Вышеназванный ритуал совершим прямо на ней.

Данте поднялся и, поставив на стол кубок, из которого так и не сделал ни глотка, хотел уйти.

— Почему ты не выпил напиток, который приготовила Эу? — окликнул его старик.

— Не пью сомнительные жидкости. Вдруг там яд?

— Браво! В тебе чувствуется дух истинного колдуна. Я бы на твоём месте тоже ничего бы не стал пить в доме другого мага, — взяв кубок, Тибурон понюхал его. — Эликсир Сна: сон-трава, полынь, кровь скорпиона и кожа семидневного головастика. Усыпляет намертво. А-ха-ха-ха! Я бы мог тебя усыпить и забрать перстень. Но я не вор. Только честный обмен. Украденный артефакт не станет работать на человека, его укравшего — закон магии. Ступай.

Данте выбежал на воздух. Итак, этот человек предлагает ему сделку. Может, надо было отдать перстень сразу? Нет, а вдруг дед обманет, он адски хитер. Не то, чтобы Данте было жалко перстень — ради Эстеллы он бы позволил содрать с себя кожу, — но выставляться идиотом тоже не хотелось.

Пока Данте брёл назад, он решил: завтра пойдёт к колдуну и скажет, что отдаст перстень после того, как они с Эстеллой поженятся. Он сыграет по правилам старика, но на своих условиях.

С этими мыслями Данте вошёл в дом и тут же услышал вопли. Влетел в гостиную и потерял дар речи: Эстелла, визжа, шарахалась по столу, а под ней, сверкая чёрными глазками, гуляла огромная жирная крыса.

Комментарий к Глава 31. Тибурон ------------------------------------------

[1] Посконь — домотканая дешёвейшая ткань из конопляного волокна, грубая и неокрашенная.

====== Глава 32. Тарантул ======

Данте тупо смотрел то на Эстеллу, то на крысу. По спине побежал холодок, и тот детский безудержный страх, страх патологический, вновь проснулся в нём. Каменные стены. Каменный ледяной пол. Вот, в углу лежит огромная крыса. А вот, и он сам — худенький мальчик двенадцати лет от роду, прижавшись к стене умирает от ужаса.

Вопли Эстеллы перешли в нервные всхлипывания. Босая, она металась туда-сюда по столу. Крыса важно ходила кругами, с любопытством глядя на перепуганную девушку. Размером она была с небольшую собачку.

В мозгу у Данте вдруг что-то щёлкнуло, и это что-то вырвало его из объятий страха. Нет, он больше не маленький забитый мальчик! Это было давно, он уже взрослый. Он не боится оседлать дикую лошадь и один побороться с бандитами. Смешно, если он испугается крысы. В этот момент Эстелла, плача, закрыла лицо руками.

Шлёп! Раздался звук, похожий на тот, с которым нож вонзается в плоть.

Бульк! Что-то зажурчало.

Эстелла отняла руки от лица. Крыса валялась на полу в луже крови, в боку у неё торчала серебряная рукоять с изображением Парадисы — райской птицы с длинным пышным хвостом. Такой кинжал у Данте! Эстелла обернулась. Данте, бледно-зелёный, стоя в дверях, в упор смотрел на крысу.

— Она сдохла? — глухо выговорила Эстелла.

— Должна сдохнуть от удушья. Кинжал смазан ядом кураре, — отозвался Данте безэмоционально.

— Ядом? — Эстелла слезла со стола.

— Таким ядом индейцы и гаучо мажут стрелы для охоты на животных. Это смертельный яд. Убивает сразу.

— Так то стрелы. Зачем же мазать ядом кинжал? А вдруг ты сам об него поранишься? — обняв Данте, Эстелла почувствовала, что он весь натянут как струна.

— Не поранюсь, я умею обращаться с кинжалом. Но мало ли с кем можно столкнуться на пустой дороге, — голос юноши звучал хищно, а глаза были черны, как два уголька.

— Данте, милый, хорошо, что ты пришёл, я так испугалась...

— Не бойся, моя девочка. Подумаешь, крыса. Я буду тебя защищать. Всегда и ото всех.

— Да, я знаю. Рядом с тобой я ничего не боюсь.

— Откуда здесь взялась крыса... Как она сюда попала... — Данте произносил слова на одной ноте, находясь в глубоком трансе.

— Понятия не имею. Я спустилась вниз приготовить себе чай, как вдруг мне под ноги упала крыса.

— Что значит «упала»?

— Упала прямо сверху. Я стояла под лестницей. Должно быть, она спрыгнула с перил.

— Или её кто-то сбросил.

— Ты думаешь?

— Уверен, и даже подозреваю кто.

— Пия?

— Ну а кто ещё?

— Но ведь твой брат запер её в комнате, — усомнилась Эстелла.

— Значит, так запер. Крыса не могла прийти сюда сама. Эта богомолка хочет сжить нас со свету!

— Наверное, ты прав, — Эстелла взяла Данте за руку. Поцеловав его тонкие заострённые пальцы, заметила на них когти.

— Данте, а у тебя опять ногти выросли, — сообщила девушка весело. — Как в тот раз, когда ты был у меня дома. Ты превращаешься в кота. Нет, я не против, если ты станешь чёрным пушистым котярой. Я бы тебя гладила по шёрстке и клала с собой в постельку, но при условии, что ты не станешь меня царапать, — Эстелла захихикала.

Но Данте наблюдал её в каком-то тумане. Зато перед глазами чётко стояла мёртвая крыса. И при виде того, как она истекает кровью, в душе его проснулся злорадный восторг. Он убил крысу! Убил! И ему хорошо! И если бы на месте этой крысы оказался человек, ему бы тоже было хорошо. Он бы с удовольствием полюбовался, как недруги валяются в лужах крови у его ног.

— Милый, что с тобой? Не пугай меня, — Эстелла потрепала Данте за подбородок. — Не превращайся в кота, не надо, я пошутила! Ни в кого не превращайся, я люблю тебя таким, какой ты есть. Слышишь? Я тебя люблю! — и, встав на цыпочки, Эстелла поцеловала Данте в губы.

Это подействовало мгновенно. По телу разлилась истома. Красная дымка перед глазами спала. Данте вздрогнул и очнулся. Отвёл взгляд от крысы. Увидел Эстеллу в своих объятиях. Глаза его вновь посветлели, когти исчезли.

Заметив на полу кровавое месиво, Данте испытал приступ тошноты. Что это с ним? Он будто был под гипнозом. Неужели страх довёл его до такого состояния, что он перестал себя контролировать? С ним уже происходило подобное в детстве, когда Сильвио бросил его в подвал, и Данте не сопротивлялся, обратившись в истукан. Вот и сейчас. Он помнит, как вынул из-за фаха кинжал и метнул его в крысу, и дальше будто провалился в яму. И эти когти... Неужели он опять трансформировался в Салазара? Он ведь думал, что с этим покончено, когда после сватовства в доме Эстеллы возвратился в «Маску», снял перстень и тут же обернулся в себя. С того момента Салазар не появлялся, а перстень Данте больше не надевал. Но, быть может, магия изумруда действует и без этого? Тибурон же сказал, что это сильнейшая штука. А он, Данте, до сих пор не знает всех его свойств. Наверное, от перстня и впрямь лучше избавиться, пока он не превратил своего хозяина в монстра. Да, так и сделает, отдаст перстень Тибурону сразу после свадьбы.