Данте внимательно изучил Салазара, взвешивая все за и против. А почему нет? На лицо они одинаковы, длина волос и цвет глаз не существенный нюанс, а Салазар эффектен, изящен, с манерами, достойными аристократа. Он умеет кривляться, хитрить и вполне сошёл бы за какого-нибудь маркиза.

— Ладно, — ответил Данте, — я согласен, но с условием: только попробуй запудрить мозг Эстелле. Она моя!

Салазар расхохотался. Громко, как-то наигранно.

— Она даже не заметит, что это не ты. Да и я не нуждаюсь в развлечениях такого рода. Я не человек, я эмм... больше дух. Мне не нужны женщины, так же как еда, вода, воздух и прочие физические потребности.

— Но... но... они не поймут, что ты не человек?

— Конечно нет!

— И что я должен делать?

— Надень перстень на мизинец левой руки.

Данте, сняв перстень с шеи, надел его на палец. Изумруд тотчас замерцал.

— Направь камень на зеркало и представь, как открывается рама.

Данте зажмурился, направил руку с перстнем в центр зеркала, и в его сознании всплыло видение: зеркало открывается, будто дверь.

ЩЁЛК! Данте распахнул глаза, а заодно и рот, потому как зеркало отделилось от рамы и теперь парило в воздухе. Салазар все ещё находился внутри.

— Теперь выпусти меня.

— Как?

— Прижми левую ладонь к зеркалу и вытягивай всё, что за ней потянется. Только до конца. Не хочу остаться без руки или без ноги, знаешь ли, — ухмыльнулся Салазар.

Сглотнув, Данте приставил ладонь к стеклу и тут же почувствовал, как зеркало задрожало. Данте оторвал руку от зеркала — за ней потянулась фиолетовая дымка. Она ползла и змеилась длинной, бесконечной лентой, пока не растворилась в воздухе. Зеркало потухло и почернело. У Данте дико болела рука. Ощутив в ногах слабость, он облокотился о комод — такая магия забрала много сил.

— Ну и? Салазар! Я сделал всё правильно? Ты где? — спросил Данте, переведя дух.

ФЬЮТЬ! Юношу окутал фиолетовый вихрь. Он крутился и вертелся, превращаясь в очертания человека. Через пару секунд появился Салазар, и Данте опешил — его отражение стояло прямо перед ним.

— Ничего себе! — Данте протянул руку, чтобы потрогать Салазара, но она прошла сквозь его тело, как сквозь туман.

Салазар рассмеялся.

— Эээ... но как же ты пойдёшь? Ты же состоишь из воздуха.

— Это потому что мы ещё не закончили, — сказал Салазар. Антрацитовые очи его недобро сверкнули, и он направил пальцы на Данте. Тот пошатнулся, будто сдуваемый ветром. Из руки Салазара полился яркий свет, и Данте ощутил, как что-то врывается ему в грудь. По венам побежал холод, а Салазар исчезал, впитываясь в тело Данте.

Данте чувствовал жжение в руках, в ногах, в груди, в горле. Сейчас он задохнётся! Юноша попытался крикнуть, но изо рта не вырвалось ни звука, и он без сознания упал на пол.

Мало-помалу тело обрело чувствительность. Данте очнулся на красном ковре, где они с Эстеллой накануне занимались любовью. За окном светило солнце. Уже утро? Но что произошло? Ах, да, вчера он выпустил Салазара из зеркала, тот что-то наколдовал, и Данте упал в обморок. Он же хотел идти к Эстелле! Или нет, они договорились, что пойдёт Салазар. Но где же он?

— Салазар! — Данте изумился тому, как звучит его голос. Тот стал ниже и глуше, ласкал, шуршал, обволакивал, словно трещотка гремучей змеи.

— Что за чертовщина? — выругался Данте. Встав на ноги, он наступил на что-то, обернулся и увидел: под каблук ему попал тёмно-синий шёлковый плащ. А ещё на нём были высокие сапоги с пряжками, бархатные синие кюлоты со шнурками на боках и белая сорочка, на манжетах которой сверкали запонки. Он одет как аристократ!1

— Что это? — Данте взглянул на свои пальцы. Длинные ногти, вернее они больше напоминали когти Янгус. Откуда они? Сроду их таких не было.

Данте ринулся к зеркалу. Оттуда на него смотрел Салазар. Но теперь-то Салазар был не только внутри, но и снаружи.

Он стал Салазаром! Почти — глаза были его, ярко-синие. Но зато волосы до пояса, как у Салазара. Чёрт возьми! Неужели Салазар вселился в него? Что происходит?

«Слишком много думаешь, — шепнул голос в голове. — Хотел идти в дом девчонки, вот и иди».

— Нет, минуточку! Мы же договорились, что пойдёшь ты.

«А это разве не я?» — ухмыльнулся голос.

— Да, но... Эсте очень умная. Она сразу поймёт, что что-то не так. И много ли это даст? Я стал твоей визуальной копией, но не стал тобой. Какой в этом смысл?

«Ммм... не думаю, что она поймёт. Влюблённые женщины слепы».

Данте не ощущал себя Салазаром, осознавал, что он — Данте, но когда поднёс руку с перстнем к лицу, из головы улетучились сомнение, волнение, боль, неуверенность в себе, страх. Совсем. Он больше не боялся ни бога, ни чёрта. Весь мир ему подвластен, он маг, он может подчинить себе кого угодно и не испытывать угрызений совести! Может даже убить. Всякого, кто преградит ему путь. А ещё он любит Эстеллу. Она захватила его душу, вбуравилась в кровь. Сейчас он пойдёт и заберёт её, потому что эта женщина принадлежит ему!

Салазар, надменно поведя бровью, ухмыльнулся и, взмахнув плащом, покинул комнату. Янгус, встопорщив перья, угрожающе шипела и трясла крыльями.

Комментарий к Глава 27. Трансформация ------------------------------------

[1] Раньше показателем достатка служила не только стоимость ткани и покрой костюма, но и мелкие детали и аксессуары. Простолюдины никогда не носили запонки, пряжки, шнурки, пуговицы, платки, перчатки, трости, зонты, часы и т.д. Это считалось привилегией аристократов.

====== Глава 28. Три жениха ======

День Эстеллы начался плохо. За завтраком Роксана объявила, что к полудню пожалует граф Сезар де Пас Ардани, и велела Эстелле принарядиться. Эстелла ушла к себе. Выбрала скромное клетчатое платье с накладным воротничком. Наверняка этот дед не любит яркие туалеты, ведь ему уже семьдесят два. Да и зачем ему жениться? Что он будет делать с молодой женой, старый дурак? Эстелле было и смешно, и противно, и тревожно одновременно. А вдруг Данте не придёт и весь план провалится? Нет, невозможно! После того, что было между ними, Данте не бросит её в беде.

Но едва Эстелла застегнула верхнюю пуговицу на платье, как в комнату бесцеремонно ворвалась Роксана.

— И что это вы на себя нацепили, можно узнать?

— Ну... мама, я подумала, что надо одеться поскромнее, — пролепетала Эстелла.

— Вам не следует думать! В вашей голове всё равно нет мозгов!

Открыв шкаф, Роксана изучила его содержимое. Выбрала ядовито-розовое платье из громуара [1], очень открытое, с корсажем, усыпанным мелким шерлом [2].

— Наденьте это! — приказала она. — И не вздумайте скромничать! Накрасьте губы ярче, побольше румян, украшений. Вы должны поразить графа!

— Мама, но ведь это дневной визит, — запротестовала Эстелла, вспомнив, как в школе Святой Терезы ей внушали: утренний и дневной наряд должны быть скромными, а обнажать плечи и грудь можно вечером и то лишь на балу при свете канделябров. — Это платье бальное. Кто же встречает гостей днём в вечернем туалете?

— Не сметь мне перечить! — рявкнула Роксана. — Вы должны меня слушаться. Граф не просто гость, он ваш будущий муж. Он любит ярких женщин и глубокие декольте. Вы должны показать ему себя во всей красе, иначе он передумает на вас жениться и вы останетесь без жениха.

«Хорошо бы», — угрюмо подумала Эстелла. Но деваться ей было некуда, и, когда Роксана ушла, Эстелла надела выбранный ею наряд. Она знала: это платье сидит на ней восхитительно. Девушка зачем-то купила его в Байресе, но ни разу не надевала. Платье обнажало плечи, спину и часть груди. Хвост юбки, ниспадая водопадом, волочился по полу. Эстелла любила экстравагантные туалеты, чувствуя себя в них легко и уверенно, но в нормальности матери она усомнилась. У Роксаны явно что-то с головой, раз она хочет продать дочь старому извращенцу, точно скаковую лошадь.

«Данте, счастье моё, забери меня отсюда!», — про себя взмолилась девушка в ту секунду, когда в комнату вбежала Либертад с сообщением о прибытии женишка. Еле передвигаясь из-за тяжести шлейфа, Эстелла спустилась вниз.