Время, в одиночестве, тянулось мучительно долго, словно заевшая пластинка, - раз за разом повторяя бесконечные минуты, копировавшие одна другую. И только перед самым отбоем вернулась Мария и притащила с собой гору новых продуктов. Разговаривали они уже в темноте.

- Пока ничего, - рассказывала девочка. - Папа не отвечает. Может быть, еще не прочитал письмо? Может быть, он сильно занят или уехал в командировку?

- Подождем, - подбодрила ее Анна, сама, впрочем, уверенная, что ответа не будет. - Посмотрим. Всего лишь один день прошел.

- Сегодня, Алекс разрешил мне помыться в его ванне. Така-ая шикарная! Ты не представляешь! Отделана черным кафелем, и всюду зеркала. Даже на потолке! - захлебывался от восторга ребенок, насильственно лишенный других радостей жизни.

- Он был в ванной с тобой? - осторожно интересовалась подробностями умудренная опытом женщина.

- Нет. Только когда полотенце приносил, а потом тапочки. Еще феном мне волосы сушил, - вспомнила Мария.

- Что потом?

- Потом он закутал меня одеялом в спальной и мы смотрели мультики, а когда они кончились, Алекс включил запись сериала "Друзья".

- Он к тебе не приставал? Не трогал руками?

- Нет, - небрежно, словно от приставучей мухи, отмахнулась Мария. - Когда телик надоел, мы проверили почту - письма от папы не было - и я немного поиграла в "Sims". Так смешно: сожгла там ужин, дым даже на улицу валил! Ой! Ты, наверно, кушать хочешь? Так я принесла целую кучу вкусняшек: йогурт, конфеты, киви, - поройся там, в пакете.

- Мария, ты должна быть осторожнее, - внушала Анна девочке. Не забывай, мы у него в плену. Знаешь, что сейчас самое важное?

- Что?

- Нельзя поддаваться его чарам. Всегда помни, что он тебе враг, использующий тебя, чтобы навредить отцу. Постарайся рассмотреть внимательно: где находится проводной телефон. Может быть, тебе придется позвонить 911. Попробуй запомнить, что видно из его окон: далеко ли до соседей. Осмотри все поверхности: не лежат ли на столе или полке ключи от машины. Ты меня слышишь?

- Угу, - сонно согласилась малышка. - Слышу. Он не отходит от меня ни на шаг. Всегда контролирует.

- Ладно, засыпай, - устало произнесла Анна. - Утро - вечера мудренее. Будем надеяться на лучшее.

Оружие! - думала во тьме Анна. Порядочно ли, просить ребенка раздобыть оружие? Нож, или что-то еще. Имеет ли она право, втягивать малышку в прямую борьбу? Морально ли это, учитывая - не великие, но и не нулевые - шансы, на ее освобождение, после удовлетворения условий похитителя? Правильные ответы на эти вопросы вряд ли существовали, что не мешало их самой себе задавать...

На следующее утро сценарий повторился. Возбужденная ожиданием весточки от родителей, Мария не находила себе места, бездумно меня шагами комнату, трепалась о ерунде, явно не способная мыслить критически.

Анна старалась не загружать ее нравоучениями, здраво рассудив, что в такой ситуации толка от этого не будет. Она поддерживала ее иллюзии, акцентируя внимание на необходимости быть терпеливой и вере в лучшее.

Едва распахнулась дверь, девочка выпорхнула в нее, подобно птице, долго бившейся в стекло, и, вдруг, обнаружившей открытую створку окна.

Анна, чтобы хоть чем-то занять ожидание, вернулась к комплексу физических упражнений, дав себе слово, что пока у нее достает пищи - занятия будут ежедневными. Совершенно не разбираясь в боевых искусствах, она постаралась вспомнить все увиденное и прочитанное на эту тему. Она отжималась на кулаках, качала пресс, проводила "бой с тенью" - абсолютно наобум - как это представлялось по фильму "Малышка на миллион", о женщине-боксере. Она даже приплела сюда что-то из борцовской практики: встала "на мостик", и постепенно нагружала шею, опираясь о поверхность лишь носками и головой. К тому времени, когда явилась Мария, Анна без сил валялась на матрасе.

- Привет, - вяло сказала девочка. - Я покушать принесла, если хочешь, - она поставила пакет около стены. - От папы пока ничего нет.

- Мария, я думаю, что он тебя обманул. Никуда он твое письмо не отправил.

- Неправда! - раздраженно парировала девочка. - Он сам переживает! Попросил меня написать еще и маме! Чтобы она повлияла на папу, - в глазах ребенка стояли слезы.

- Успокойся, - торопливо проговорила Анна. - Успокойся, пожалуйста! Садись, расскажи - чем занималась? Он тебя не обижал? Ты смогла посмотреть в окно? Что там?

- Ну, там шторы на окнах. Невозможно сквозь них видеть, - Мария достала из пакета конфету и положила в рот. - Мне удалось подглядеть лишь один раз. Я играла на копме, а он вышел на минутку из гостиной.

- Ну? И? - голос Анны звучал нетерпеливо.

- Ничего там нет интересного: одни деревья. Лес какой-то. Ни соседей, ни машин, ни дороги. Изгородь проволочная вокруг дома.

- Высокая?

- Ага. Здоровая такая, а внутри собаки бегают. Тоже здоровые. Две штуки.

- Какой породы собаки? - в груди у Анны что-то сжалось: еще одно препятствие на пути к свободе.

- Не знаю я! - малышка стала готовиться ко сну. - Всего-то на секундочку удалось выглянуть. Я боялась, что он быстро вернется. Знаешь, какой он страшный, когда злой? Так нехорошо разговаривает. Голос - будто пенопластом по стеклу, мурашки по всему телу бегают. Лучше его не доводить, тогда он добрый и улыбается.

- Он что, тебя бил, угрожал?

- Не-ет. - зевая, пояснила малышка. Я унитаз крышкой забыла прикрыть, когда пописала. Так он мне минут десять нотации читал, - голосок девочки звучал совсем тихо.

- Поставит как солдата по стойке "смирно" и скрипит, скрипит...

В комнате погас свет, установилась гнетущая атмосфера. Говорить ни о чем не хотелось, и усталые пленницы через несколько минут засопели. Во сне, одной из них - а может быть и обеим - снились оскаленные пасти с капающей слюной и колючая проволока, глубоко впившаяся в кожу.