Но пить не стал, поставил бокал на стол. Пока рано.

За шею ласково обхватили ледяные руки. Затылка коснулся холодный подбородок.

– Уйди, – сквозь зубы произнёс Райан, не делая, впрочем, попыток вырваться. В отражении монитора он видит её – призрак, прильнувшую сзади. Своя рука, ладонью накрывшая бокал, слегка дрожит. – Я не знаю как тебя отпускать, для этих целей есть Перо. Уйди.

Тигр молчит. И улыбается. Полупрозрачная рука, скользнув вверх, касается скулы. У неё тёмные глаза, не как при жизни, а провалы тьмы. И она не уходит по просьбе.

Она вообще не уходит с самого утра, что он здесь сидит. Значит, уже не уйдёт.

Медленно и верно, шаг за шагом, секунда за секундой отнимая здравый рассудок.

Секунда за секундой напоминая о вине.

На мониторе – крайнем – в дом вбегает Джек и исчезает за поворотом коридора.

Райан переводит взгляд на бокал. В стекле, изнутри отсвечивающем багровым, блестит кривой отражённый квадрат экрана.

– Я предал тебя. Знаю. Я предал своего боевого товарища, прикрывавшего спину. Не сдержал обещание. В будущем мне показывали твою могилу. Они тебя кремировали. А твой пепел закопали в саду с внешней стороны дома, где семейное кладбище Фоллов. Тебе там понравится. Старые вишни и тишина. Я видел твою могилу, когда здесь ты была ещё жива. Они выбили на камне твоё имя иероглифами. Не знаю, кто притащил словарь.

Призрак молчит, всё так же обнимая.

– Для себя я похоронил тебя пять лет назад, но прощения просить не стану. Ты это ждала услышать?

Тень недвижима.

– Что же тогда тебе надо?

Под ботинком скрипнула еле слышно половица.

Райан смотрит в тёмные глаза призрака, отражающиеся в мониторе. Эта понимающая улыбка и молчание злят. Бесят. Хочется, чтобы всё прекратилось.

Выход очевиден. Надо было догадаться ещё утром.

Рука шарит на полке под столом и достаёт второй пистолет. Нортон отдал вчера, после собрания.

– Ждёшь моей смерти? – спрашивает он у отражения, у чёрных провалов глаз. Медленно поднимает оружие, снимая с предохранителя. Призрак в отражении отпускает его шею и слегка приподнимается. В чёрных глазах, на миг расширившихся, мелькает какое-то выражение.

– Этого ждёшь, значит? – Он подносит пистолет к виску. Указательный палец ложится на курок.

Призрак отступает на шаг.

Райан резко поворачивается в кресле и стреляет в адский морок. Она вздрагивает, на белой полупрозрачной одежде расползается кровавое пятно. Ещё секунды две, и всё исчезает. В двери теперь дырка, правда. Незадача.

– Тебе придётся придумать что-то повеселей, чтоб меня достать, сука, – отчётливо произносит Райан, глядя в камеру. Он знает, что Элис смотрит. Элис смотрит – проклятие играется с разумом, подкидывая миражи. Её призрак никогда бы не стал его мучить. Мэтта ещё может быть.

Чёртова эзотерика с её ритуалами

Главное, действует.

Он улыбается, снова ставит пистолет на предохранитель, возвращает его на полку под столом и тянется за бокалом.

Теперь можно и выпить.

Однако не успел он донести бокал до губ, как по лестнице затопали шаги. На чердак ввалился пыхтящим клубком Файрвуд-младший.

Подцепил дверь за ручку кочергой, чтобы не резать руку, и захлопнул.

– А теперь в обратном порядке, – посоветовал Райан.

– Чего?

– Выметайся.

– Ну уж нет.

Джек прошёл на середину и там весомо плюхнулся на ящик.

– За мной по всему дому гоняется Энди. Если найдёт – припашет к своим исследованиям, а я не хочу. Он щас Джима докапывает, чтобы отдал Лайзу, она у него подопытный материал.

– А мне какое дело?

– А такое, что он и тебя ищет, – Джек победно ткнул в его сторону пальцем. – Выкинешь меня с чердака – я тебя сдам.

Райан чуть приподнял бровь и развернулся к мониторам, снова отставив вино. Пробежался пальцами по клавиатуре, просматривая локации в зоне работающих камер. Ни одна камера Энди не показала – видимо, он и впрямь пока что был в комнате Пера.

– И по какому поводу сэру Уолкману не сидится в этот раз?

– Экран проклятия, – Джек фыркнул. – Мы-то его видим, а ему приспичило узнать… короче, с какими интервалами его видит человек, лишённый экстрасенсорных способностей. Типа рыжей. Вот думает, что интервалы должны сокращаться, потому что сейчас проклятие идёт на усиление.

– В идеале что, рассчитать прогрессию и скорость прорыва?

– Наверно.

– А мы ему зачем?

– Да чёрт его разбери. – Джек встал и заходил по чердаку. Не топал, что примечательно. – В общем…

– В общем, либо проходи одно испытание за другим, чтобы дверь была заблокирована постоянно, либо пойдём и выясним, что этому старикашке надо.

– Благодаря вашему так называемому эксперименту мы получили подтверждение, что нам придёт крышка, но всё равно не знаем, когда, – Френсис, как всегда, отреагировал предсказуемо негативно. Энди, поправив очки, посмотрел на него с осуждением.

– Если смотреть на ситуацию максимально примитивно, хотя я уверен, что вы способны и на более компетентную позицию. Мы можем рассчитать пик активности, когда материя, находящаяся в радиусе действия энергетического поля, будет уничтожена. А именно – когда проклятие полностью материализуется на физическом уровне. Это моя забота, молодые люди, как и проблемы с испытуемой. Пока я их улаживаю, вы займётесь альтернативным способом отслеживания активности проклятия.

– Интересно как… профессор, – выдал Френсис, продемонстрировав просто невероятную узость мышления.

Энди многозначительно поднял палец вверх, к мерцающему экрану.

– Древним китайцам не нужны были современные сейсмографы, чтобы определять наличие мельчайших колебаний земной почвы!

– Да, да, про пасти драконов и шарики мы все тут знаем,* – перебил клетчатый нетерпеливо.

– Мыслите проще! Найдите живое существо с максимально примитивной организацией нервной системы. Вы, Френсис, были правы в своих изысканиях о том, что энергия проклятия воздействует в первую очередь на поведенческие реакции, мой эксперимент с вороном это доказал наглядно. Как вы видите, проявления экрана неоднородны, присутствует некая… пульсация, если угодно, словно биение пульса. Я считаю, что в этот момент оно сильнее всего проявляется. Если, скажем, поймать мокрицу, каких нынче много развелось в ванной комнате…

Дальнейшее они сообразят сами, потому Энди собрал листы с данными эксперимента, кивнул им и удалился в дом: Джеймс Файрвуд всё ещё отказывался отпускать рыжую девушку для проведения эксперимента.

Серые насекомые ловились тяжело. Стоило сделать одно неверное движение, как мокруша увёртывалась от руки и исчезала в мельчайших щелях: трещинах облупившейся краски, под отошедшими плитами, потерявшими поддержку держащего их на стене клея, в зазоре между ванной и стеной, в щербатом теле замазки, некогда плотным ровным рядом забивавшей пространство между плинтусом и стенкой. Под самим плинтусом. За валяющимися на полу предметами вроде старой плесневелой мочалки или мыльницы, или целлофанового пакета.

Если будущее неизменно, чем мы сейчас занимаемся? – Райан сощурился, выслеживая вёрткую серую тварь, высунувшуюся из-под плинтуса.

Неподалёку в такой же позе куковал Файрвуд-младший. Мокруши правили их маленьким миром, потому что только от этих серых блядей зависело, разразится ли сэр Энди новой гнусавой лекцией или молча кивнёт, когда его странные прихоти окажутся удовлетворены банкой с пойманным насекомым.

Мокрица высунулась почти полностью. Нерешительно замерла на краю первой напольной плитки.

Рядом тяжелей задышал Файрвуд, тоже заметивший добычу.

Это моя, – подумал Форс, припадая ниже к полу.

Мокруша, решившись, быстро засеменила лапками по плиткам, слегка вихляясь сегментами бронированного тела.

А если будущее всё-таки изменено…

Райан рванулся вперёд, накрывая насекомое ладонью. Под бинтами и липкой кожей зашевелилась мерзкая тварь.

– Давай банку, – скомандовал он Файрвуду, обернувшись. – Во имя святой науки, аминь.