– Камеры установлены во всех комнатах дома, так что я буду следить за тобой. И не…

Арсений, только что взглядом нашедший камеру в углу полутёмной комнаты, схватил с пола первый попавшийся предмет – ту самую мятую коробку, швырнул, целясь в мигающий красный огонёк записи. В коробке что-то глухо загремело.

– Я тебе ещё поговорю тут!.. – следом отправилась подушка, – извращенец хренов!!! С зонтиком!.. – в запале он схватил с пола тяжеленную вазу, норовя поставить крест на камере, но резкий голос из-под потолка стеганул, как хлыст:

– И не пытайся разбить их. Иначе я могу очень расстроиться.

Воцарилось молчание. Тяжело дыша, Арсений поставил вазу, с ненавистью уставившись в узкое жерло камеры слежения. Как на ладони, кто бы сомневался.

– Так-то лучше, – одобрил маньяк. В голосе послышалась усмешка.

Так только психи разговаривают. Расхреначу камеру, а мне потом… Ладно. Попробуем хоть что-то…

Далее его заставили искать жетоны для торгового автомата (умудрился ляпнуть, не продают ли тут пластиковые стаканчики с настоящим английским чаем, заработал ещё одну усмешку), рыться в сундуке, стоящем у кровати, потом рассматривать план дома. Назвавшийся Кукловодом с места в карьер отправлял его проходить испытания на кухне.

Голос умолк. Памятуя о словах маньяка, – что его комната единственное более-менее безопасное место во всём доме, – Арсений приоткрыл дверь и осторожно высунулся в неизвестность. Зажатая между стен узкая лестница, ведущая вниз. Он ещё и на чердаке. Спустился по ступеням, выглянул в коридор. Полутемно, через раз-полтора тусклые плафоны на стенах, деревянные панели, отслаивающаяся штукатурка. Влево уходит коридор, вправо, в пяти шагах, распахнутая дверь ведёт на лестничную площадку. Напротив двери комнат, за последней – почти напротив его чердачной лесенки, – широченный коридор изгибается под углом и уходит в темноту. По левую сторону от его лесенки начинается ряд арочных окон. Заколоченных. Промелькнувшая мысль попытаться выбить окно была тут же отброшена – под потолком мигал внимательный глаз камеры. Чуть дальше – ещё один. Возле первой камеры гирляндой паутина, у плинтусов неровные полоски пыли. Тишина.

Благородный дизайн, блин. Ладно, не век же тут сидеть.

Дверь комнаты за спиной захлопнулась с оглушительным звуком, заставив Арсения вздрогнуть.

Кухня, значит… надеюсь, маньячина там не крокодилов выращивает.

Насколько он запомнил инструкции, надо было направо по коридору до большой лестницы, а там на первый этаж и через прихожую влево.

Напомнила о себе голова. Пока бесился, боль вроде бы прошла, а стоило успокоиться, тяжесть в черепушке тут как тут, если не хуже прежнего, да ещё и шумело будь здоров. Морщась и потирая висок тыльной стороной ладони, Арсений побрёл к лестнице. На площадке едва не столкнулся с кем-то, еле удалось ретироваться к перилам. Местный остановился, уставившись на него с прищурено-задиристым видом. Ниже на полголовы, худющий, так что изрядно заляпанные и кое-где порванные шмотки болтаются как на вешалке, мокрый (интересно почему), встрёпанный, и косится нагло.

– Ты, что ли, маньяк?.. – поинтересовался Арсений исключительно добрым голосом, с хрустом разминая пальцы и делая шаг вперёд. Он очень старался выглядеть спокойно. Боль в голове сделалась просто адской. – Качественный английский юмор, как погляжу?..

– Э, ты чего?.. – встрёпанный на секунду растерялся. – Откуда вообще взялся…

– Ты мне голову-то не морочь. Лучше по-быстрому показывай выход, кукловод или как там тебя…

От этой фразы абориген резко озверел, кинувшись в атаку. От первого удара Арсений уклонился, второй пришлось блокировать предплечьем, пытаясь при этом сделать подсечку, но сбитая изрядной дозой хлороформа реакция подвела – встрёпанный успел отпрыгнуть; в эту же секунду с потолка хлынула вода. Наверно, для пожарной сигнализации этот водопад всё-таки был перебором. Арсений рефлекторно отступил на шаг, пригнувшись, и наткнулся спиной на стену.

– Опять!.. – рявкнул встрёпанный, задирая голову вверх. Тут же хлебнул воды, закашлялся, саданул кулаком по перилам, дохрипев: – шутка устарела, маньяк! Что-нибудь другое уже придумай!

Дождь прекратился. На полу осталась здоровенная лужа. Вода тёмными струйками стекала по ступеням. Намокнув второй раз, местный явно стал ещё злее. Арсений стянул с себя толстовку, принявшись отжимать насквозь промокшую ткань. Запасы воды на коридорном полу пополнились.

– У меня есть и другие способы утихомиривать буйных, но тебе они вряд ли понравятся, Джек, – ответил издевательски спокойный голос из-под потолка. – Если не хочешь попадать под холодный душ снова и снова, выход прост: поменьше нарушай правила. Я не люблю видеть агрессию в своём доме… А тебе, Арсень, лучше не стоять без дела. Испытание ждёт.

Арсений закинул на плечо сырую спортивку.

Беситься сил уже не было.

– Агрессию он не любит… рассказывай это своим чёртовым гирям и мышеловкам, – встрёпанный, по-собачьи мотнув мокрой головой, перевёл взбешённый взгляд на Арсения. – А ты, значит, очередной новенький, – бросил неприязненно. – Лучше мне на глаза не попадайся.

– Это ты свали в темноту и не высовывайся.

На мгновение показалось, что местный опять затеет драться, но, кажется, купаться ещё раз ему не хотелось: припадая на правую ногу, встрёпанный быстро пошёл по коридору прочь. Арсений дождался, пока смолкнут шаги, и только после этого направился вниз по лестнице.

Значит, я тут как минимум вдвоём с этим тощим хромающим психом, а всем этим верховодит тот двинутый с камерами и хлороформом…

При воспоминании о тряпке, пропитанной химической дрянью, снова замутило. Но гораздо хуже было наступившее, наконец, полное осознание происходящего: он влип. И быстро выпутаться из заварившейся каши не предвиделось.

Дверь на кухню была распахнута настежь, из проёма падал тёплый оранжеватый свет.

Надо было спросить у мокрого психа, утро сейчас или вечер.

– Закрой за собой дверь, – послышалось из-под потолка.

Арсений взялся за дверную ручку. Не припомнить вслух пару слов на родном матерном стоило немалых трудов: с той стороны железяки в ладонь что-то впилось немилосердно.

– Основной закон этого дома прост… – На сей раз маньяк говорил отстранённым, даже прохладным тоном, как будто ему было ужасно скучно. – Ты тратишь свою жизнь, чтобы получить свободу…

На руке оказался неприятного вида гладкий порез. Кровь неохотно выступала за края разошедшейся кожи, готовясь стекать по пальцам. Меньше чем бинтом не обойдёшься.

Маньяк тем временем произносил очередное пространное рассуждение с кучей красивых слов о свободе. Потом вежливо попросил всё-таки войти в комнату, закрыть дверь и взять из стеклопластикового кармашка на двери листок. Над карманом красовался потухший циферблат электронных часов. Листков оказалось много; Арсений, тихо ругаясь, вытащил один. На бумажке обнаружился список предметов. Кукловод объяснил, что всё это нужно найти на кухне за четыре минуты тридцать секунд.

– А если не найду?.. – злобно поинтересовался Арсений, вытирая окровавленные пальцы о мокрую футболку.

Неведомый бог особнячного мирка промолчал.

Захлопывая за собой дверь, едва не разнёс её в щепки. К первому порезу добавился ещё один, и вдоль него – несколько проколов, как от мелких иголок. В замке, едва он захлопнул дверь, послышался отчётливый щелчок. С силой толкнув дверь ладонью, Арсений убедился, что выйти не получится. Двойной порез на руке тягуче ныл, как если резко провести по коже острым краем травинки.

Значит, «потеряешь немного крови»?! Какого чёрта?! Он что, почётный ветеран бесплатного союза доноров?!

– Время пошло, – сказал ему не то Кукловод, не то внутренний голос. На дверных часах высветилось красным 4:29.

Ах ты чёрт!.. Что там… скалка, апельсин… медведь?!

Арсений метнулся к холодильнику, возле которого валялась скалка. К счастью, она не резалась.

– Апельсин на шкафу, пирог в духовке, – послышался за спиной женский голос. – Просто составляй на стол, что находишь, и всё.