Но лучше поостеречься.
Прикрыл недовольно скрипнувшую дверь.
Обернулся.
Арсень, слегка прикрыв глаза, смотрел уже не на потолок – на него.
Джим присел на его кровать.
– У тебя ещё с полмесяца нервная система в норму не придёт. По крайней мере, если верить словам Билла. Ты не знаешь, чем тебя так?
– Нет, – во взгляде Арсеня, даром что еле живого, появилось что-то хитроватое. – Хочешь сказать, ты этого не знаешь?
Джим мягко усмехнулся и выставил вперёд руку с растопыренными пальцами.
– Перечислим симптомы: сначала глубокий обморок с замедлением дыхания и пульса, – он загнул один палец, – приходишь в себя вялый, заторможенный, – второй палец, – тошнота есть. Координация не нарушена, но реакции замедленные. Пока не знаю. Похоже либо на наркотик, либо на транквилизатор. Передозировка снотворным…
– Кто знает, – философски заметил подпольщик. Помолчал, слегка сморщившись, хрипло добавил, что зря так надолго разлучил себя с тазиком – ему ж одиноко, бедняге, – и под пристальным взглядом Джима торопливо перегнулся через край кровати.
– Короче… – сообщил он спустя минуту, стараясь отдышаться и упираясь ладонями в край матраса, – какая теперь разница… главное, всё закончилось.
– Боюсь, что нет, – Джим встал, щедро плеснул в стакан ещё тёплого отвара и, вернувшись, безапелляционно протянул его Арсеню. – Всё если и закончилось, то только для вас. Фракции будут гудеть долго, и кто знает…
По крайней мере, лидером Последователей ему осталось быть недолго. Это – факт. Но озвучивать его Джим не стал.
Арсень, приняв стакан, буркнул, что теперь понимает Джека и его ненависть к чаю, и быстро влил в себя половину содержимого.
Джим ещё с пару секунд испытующе сверлил подопечного глазами, а потом, закрыв лицо ладонью, рассмеялся.
– Ну как… как ты умудряешься? У тебя вне особняка такая же сумасшедшая жизнь была?
Арсень протестующе забулькал сквозь отвар, всё-таки отставил стакан и решительно возразил, махая освободившейся рукой:
– Нет, какая такая же! Здесь так, бледное подобие. Хотя в отдельных моментах, вроде сегодняшнего…
Джим забрал стакан с тумбочки. Подумал.
– В тебя ещё один влезет?
– Ну не-е-е…
Кивнув, док поставил стакан обратно.
Это ж какая должна быть жизнь, чтобы подобное бледной тенью казалось?
– Зато ты устроил мне ещё пару выходных, – очень философски заметил он, разглядывая тускло поблескивающее стекло стакана, – очень вовремя, кстати.
– Угу… и себе – не вовремя, – долгий, но не сказать чтоб несчастный вздох.
– Вовремя, – Джим сказал это очень резко и как-то недобро сощурился. – Очень даже вовремя, потому что…
Договорить он не успел. Дверь распахнулась, в комнату влетел Джек и решительно, очень громко, её захлопнул.
Арсень страдальчески скривился – у него сейчас должна была жутко болеть голова.
Джек заскочил на уже привычную ему тумбочку, но, скорее, по инерции, потому что тут же спрыгнул с неё и плюхнулся на кровать рядом с больным.
– Ну?
– Что? – поднял брови Джим.
– Что нового?
– Арсень выпил стакан отвара, минуты через две его снова вырвет.
– Протестую! – Арсень поднял к потолку указательный палец, – не через две, а через четыре.
Джим кивнул, как бы говоря, что примет к сведению.
– Лайза скоро придёт, поэтому я вас покидаю, и! – он указал на тут же расфыркавшегося Джека, – не смей перегружать пациента информацией.
Уже выходя из комнаты, предупредил:
– Прослежу.
Есть действительно очень хотелось.
Едва Джим вышел, Джек привстал и склонился над Арсением. Вид у него был, как у воробья, чудом избежавшего когтей кота – встрёпанный, ошарашенный и беспокойный.
– Ну понятно, Джиму ты не сказал, но мне-то… – заговорил на удивление тихо и встревожено, – кто тебя так? Алиса? Те уроды, которые с ней таскаются? Ты только скажи, мы их в бараний рог скрутим… Билл сказал – это работа маньяка, но...
Арсений вздохнул, поморщился. Мало того, что тошнит и болит голова, так ещё и места ударов и порезов ныть начали. Крыс нависал над ним, ожидая ответа. Беспокоился.
Разбитые губы против воли расползлись в улыбку.
– Билл прав. Меня отделал Кукловод, собственной персоной, – негромко сказал Арсений и попросил Джека не нависать – тошнило всё сильнее. Дёрнувшись к тазу, он имел неплохие шансы столкнуться с обожаемым лидером лбами.
– Да ну… – выдохнул Джек, плюхаясь обратно на кровать. Рассеянно провёл пятернёй по отросшим лохматым волосам, перевёл взгляд с Арсения на свои колени, потом на камеру в углу, – он же… Всё-таки... Ты его видел?
Арсений чуть повернул голову на подушке.
– Темно было. По голосу только понял, что он. Попытался напасть, почти подмял, а он эту дрянь – и мне в шею. А дальше ни хрена не помню, вырубился, наверное.
– Значит, маньяк…
– Он самый.
Джек передёрнул плечами, выпрямился, шмыгнув носом. Во взгляде появилось что-то прежнее, эта его заражающая всех вокруг бешеная воля, жажда действия.
Арсений с чувством выполненного долга откинулся на подушке. Смертоубийства последователей не предвидится, как и очередных диверсий.
Пока получается. Врать. Достижение, если так подумать…
И долго я так провру?..
– Это, наверно, персональное наказание мне за битые камеры, – продолжил он хрипловатым голосом. – Маньяк же на них повёрнут.
– Ну ещё бы… – лидер хмыкнул. – Вообще, откуда мы знаем, что он там с записями делает…
Арсений хотел ещё ляпнуть про признание Кукловода – что он любит наблюдать за ним на экране, – но не успел. Резко подскочил на кровати, перегибаясь через край матраса. Его бы вывернуло на простыню, но Джек вовремя подсунул тазик.
– Ничего, – сказал зло, пока Арсения выполаскивало новой порцией отвара, – мы с тобой ещё устроим ему весёлую жизнь, Перо. Обязательно.
Лайза сидела на кухне, уговаривая Дженни не волноваться из-за Арсеня. Как понял Джим, хозяйке поставили несколько искажённую информацию: то ли Арсень сам с лестницы упал, то ли ещё что. Оно и к лучшему – знай она правду, волновалась бы гораздо сильнее. Кому от этого лучше?
Кроме Лайзы и Дженни на кухне сидела Маргарет и периодически кидала на Джима странные взгляды. Это не мешало, но и расслабиться полностью не позволяло. И два подпольщика: только Джим зашёл, как они метнулись с тарелками в угол, снизили громкость разговора и теперь косились на него периодически. Недружелюбно косились.
В общем, спокойно не поговоришь. Зато Лайза дождалась, пока он доест, так что в комнату они возвращались вместе.
– Во фракции развал, – негромко начала она, не дожидаясь его вопроса. Они шли по коридору, не безлюдному, но и говорили не о тайных вещах. – Алиса вербует людей, как будто война не сегодня-завтра. Пока наши только Энди, Ланс, и… и всё, пожалуй. Они – точно на твоей стороне. Насчёт Маргарет я не уверена, она Алисе не перечит, но и не цитирует.
– Марго – благоразумная девушка, – согласился Джим, останавливаясь. До двери осталось не так много, а говорить при Джеке не хотелось. – Какие Алиса даёт задания?
– Как когда ты только тут появился, – последовательница раздражённо повела плечами, – слушать Учителя, выполнять его задания. Ну и – ни капли дьяволу – подпольщики объявлены чуть ли не прокажёнными. Не говорить при них, не контактировать, не обмениваться. Дурость. Но я собрала, как ты просил, самые свежие выпуски газет. Могу попробовать сделать подборку.
– Приноси так, – решил док. Джек, когда приходит, не особенно интересуется раскиданными бумажками, а Арсень и дельное присоветовать может. – Сейчас немного уляжется, и моя комната станет довольно безлюдна.
– Ты мне книги дай, о которых говорил, – девушка задумчиво поправила выбившуюся из повязки кудрявую рыжую прядку. Сейчас, растрёпанная и в таком освещении, она была даже милой. – Я гляну, у себя, в тишине и одиночестве. Принесу завтра-послезавтра.
– И поговори с Дженни, – эта идея давно зрела у Джима, но сам он её реализовать не мог. – Если попробую я, она решит, что это для фракции. А ты как-нибудь мягко, расспроси, может, она ещё что вспомнила. Это может оказаться важно.
