Он не знал. Видит Мерлин, не знал, что делать дальше.

Рот открылся, чтобы выдать в ответ какую-нибудь никому не нужную колкость.

- Грейнджер…

И все? Действительно, как, блин, оскорбительно.

Драко поморщился от досады, принявшись растирать виски руками в надежде вернуть мозгу работоспособность. Зачем? Чтобы мастерски сделать больно своей жене?

Какая ирония.

Рука, было поднятая для того, чтобы утешить ее, безвольно опустилась. Наверное, сейчас к нему бы подошло выражение “руки опустились”. Во всех смыслах.

- Грейнджер.

Она повернула к нему заплаканное лицо, выражавшее немой вопрос, а он не знал, что сказать. Он даже не знал, зачем снова произнес ее фамилию. Бывшую.

- Иди сюда…

Мгновение - и заплаканная Грейнджер в его объятиях. Зарылась носом в его рубашку так, что он сквозь нее чувствовал горячие слезы, капающие из ее глаз.

Что вообще происходит?

Вытащите ее из меня кто-нибудь. Она мешает дышать.

Рука оказалась на ее талии прежде чем он осознал это. Прижала ее еще ближе, хотя мозг злобно кричал об обратном. Какой, к черту, мозг, когда нос заполняет запах фруктов?

Ее запах.

- Гермиона…

Она приподняла голову так, что их носы соприкоснулись. Ее дерзкий взгляд врезался в его глаза, а он, - вместо того, чтобы разозлиться, - усмехнулся краешком рта.

Через секунду Грейнджер вывернуло наизнанку.

========== Глава 15 ==========

I’d give it all to you

I offer up my soul

It’s already over, already over now!

Red – Already Over

Его трясло, словно в предсмертной конвульсии. Все тело ломило от невероятной боли. Откуда она вообще взялась? Ответ лежал на поверхности, но, в который раз изгибаясь дугой, он все равно упускал его.

Это было как “Круцио”. Только на расстоянии.

В носу защипало от сильной концентрации едкого запаха. Что-то старательно пыталось вырваться из горла в глотку, но он не позволял. Так было нужно. Он не может показать, что сдался - будет еще больнее.

И плевать, что где-то так же мучается Астория. Из-за него, между прочим. Какая-то безумно-мерзкая гордость на пару секунд затуманила сознание. Захотелось смеяться.

От осознания того, какой он, черт возьми, говнюк, хотелось в голос смеяться.

Но на самом деле было не до смеха. Зубы вонзились в нижнюю губу, и вместо крика послышалось всего лишь сдавленное рычание. Браво, Нотт. Личное достижение. Причем, за последние годы, самое значительное достижение. Если, конечно, не вспоминать ту ночь, когда Малфой застал их с Асторией. Этим он будет гордиться всю жизнь.

Снова дикая улыбка на лице. Даже не улыбка - оскал. Почти звериный. Он всегда превращался в зверя, когда ему угрожала опасность. Именно ему. Потому что собственная жизнь важнее любой другой.

Заученное на зубок правило. Аристократов с детства учили этому. А он был идеальным представителем своего семейства.

И именно поэтому сейчас был один. Каждый же, блин, сам за себя. Плевать, даже если каждая кость будет ломаться в десяти местах, даже если от него останется только кровавое месиво. Интересовало лишь одно.

Люциус мстил за сына или за себя?

Из соседней комнаты раздался крик Астории.

Сука. Зачем же позориться? Нужно терпеть. В конце концов, уже давно пора привыкнуть. Их учили этому с детства: молча принимать наказание. Без криков. Без слез.

В мыслях промелькнул образ Гермионы. Маленькая. Единственная, у кого получилось заставить его жить. Именно жить, а не существовать согласно каким-то там правилам.

Гермиона.

Он так и не смог полюбить ее больше себя. Или просто не преодолел привычку? Или что, блять, еще могло заставить его спрятаться за ней от оборотней?!

Черт, Нотт. Какой же ты эгоист.

Еще один душераздирающий крик Астории. Хотя куда там душераздирающий - фальшивый. Просто вылепленный из фальши для того, чтобы ее простили. Может, даже приласкали.

Тео был абсолютно уверен, что не более чем через час будет слышать уже не ее крики, а ее стоны. Она будет изгибаться под Люциусом, но представлять его, Нотта. Это можно было назвать маленькой местью.

Ногти будто бы оторвались, но он прекрасно понимал, что все было в порядке. Быстрый вскрик все-таки сорвался с непослушных губ, которые не должны были выпускать его.

Что за зелье этот мудак дал ему? Почему его так выламывало?

Руки, скованные магическими браслетами, ободраны практически до крови. Пытался вырваться. Знал ведь, что бесполезно. Но пытался. Потому когда ты чувствуешь, как к твоему животу прикладывают раскаленное железо, ты будешь пытаться прекратить это. Даже если знаешь, что без толку.

Послышались сдавленные рыдания Астории, ее тихий бессвязный шепот, он не мог разобрать ни слова. И снова вскрик.

Видимо, заслужить прощение Малфоя-старшего не так уж легко.

Темнота покоряла сознание, подгибая его под себя. Втягивая его в эту пучину боли. Его собственной боли. Его собственный Ад.

Вспышка боли, как ни странно, отдалась полным спокойствием. К чему-чему, а к боли он привык. Просто нужно думать о чем-то приятном.

Полный отчаянной страсти выдох обжигает тонкую кожу его шеи. Тонкие пальчики пробегают по уже горящей коже…

В последний момент успевает прикусить губу, чтобы не закричать. На этот раз до крови. Становилось все больнее. Он чувствовал, что губы вонзаются все глубже, прорывая ткани. Капелька крови скатилась по подбородку и упала на грудь.

Стало по-настоящему страшно. Люциус ведь не может его убить? Потому что… Да хотя бы потому что он, мать его, чистокровный волшебник. От таких нельзя избавиться, словно от мусора. Особенно так. Каким-то непонятным зельем.

Нотт выругался. Как он мог позволить, чтобы в его доме происходила такая херня?

Он бы разозлился, если бы смог. Но его не хватало даже на простое раздражение, какая уж там злость.

Его язык проходится по ее животу, оставляя влажные дорожки, отчего ее кожа покрывается мелкими мурашками. Он смакует ее, впитывает в себя ее вкус.

Горло неприятно саднило от рычания, которое выходило из него через считанные секунды.

Наигранный стон Астории. Тео удовлетворенно хмыкнул. Значит, не ошибся. Мерлин, а он ведь пропустил момент, когда она из влюбленной в него по уши девицы превратилась в обычную шлюху.

Почему он всегда упускает из виду самое важное?

Грейнджер…

Тео скривился от боли, не справившись с подступающей темнотой.

Все-таки сдался.

Слабак во всех отношениях.

________________________

Гермиона сжимала руки на своем животе, все еще смотря на только что закрывшуюся за целителем из Святого Мунго дверь.

- Этого просто не может быть, - лихорадочный шепот был обращен не к Малфою, а к самой себе. В этот момент она даже забыла кто такой Малфой. - Этого просто не может быть.

Но это было.

Мерзкая, грязная.

Она не хотела ребенка от этого человека. Черт возьми, она не может родить ему наследника. Потому что это бы обозначало, что все по-настоящему. Что вся эта гребаная ситуация - реальность.

Грязнокровка. Чтоб ты сдохла.

О, Малфой, ты не представляешь, как я этого хочу.

Панический взгляд непроизвольно метнулся к его безразличному лицу.

- Грейнджер, прекрати эту истерию, - устало пробормотал он, растирая пальцами виски. Как будто не случилось ничего такого. Как будто, мать его, все было нормально.

Она недоверчиво скосила глаза в его сторону. Мерлин, он ведь шутит, да?

- Малфой, во мне сейчас твое отродье, - Гермиона невольно скривилась от презрения, подметив, что лицо Драко каменело все сильнее при каждом ее слове. Значит, ему тоже не все равно.

Вперив в нее взгляд, полный отвращения, Малфой сквозь стиснутые зубы прошипел:

- Не смей называть моего сына отродьем.

Рот приоткрылся от удивления и крошечной части возмущения. Его сына? У него нет никакого сына! Она не может носить в себе это. Просто какая-то ошибка.

- Это, - она невольно прикрыла живот руками, словно он мог причинить вред тому, кто внутри. И тут же захлопнула рот, пораженная своими действиями.