Одним словом, загребли всех подчистую: с точки зрения земной юстиции, действовали законы о подозрении в пиратстве, а со стороны ларов — «Закон о запрещенной технике». Техники, безусловно запрещенной, обнаружили немало: светильники, работающие на неизвестном принципе, такие же плиты для приготовления пищи, несомненные видеомагнитофоны и много всякой всячины — чисто бытового назначения. Серьезной военной техники тут не нашли — разве что мелкое ручное оружие.
Едва Сварог оказался внутри подводной лодки, понял, что его догадка подтвердилась полностью. Двигатель не повторял те, что были на подлодке Тагарона и летающей машине Вингельта, но во многих деталях крайне на них походил. Нашли и совершенно непонятные устройства, судя по идущим от них к палубе трубам, наглухо закрытым снаружи задвижками, пожалуй что, как раз и служившие для пуска дакаты.
Все подлодки и прочую технику увезли наверх, оставив голые стены: в любом случае, пиратам назад уже не вернуться. Технион Канцлера и лаборатории Восьмого департамента заработали с предельной нагрузкой (Магистериум на всякий случай решили пока что в это дело не посвящать). Но еще раньше неплохих успехов добились следователи — те самые, в отличие от Свароговых палачей применявшие гораздо более современную технику и препараты…
Магии так не обнаружилось ни на грош — что тут же определила Яна, прибывшая с Канцлером, когда оба подземных поселка были захвачены. Сварог, чуть ли не сутки не вылезавший с допросов, в конце концов ощутил что-то вроде легкого разочарования и скуки: как случалось не раз, очередная жуткая тайна оказалась не такой уж и жуткой…
Шестьсот с лишним лет назад среди Хитрых Мастеров произошел раскол. Не такой уж и масштабный: примерно десятая часть их настаивала, что пора переходить к каким-то радикальным средствам борьбы: и, не встретив поддержки большинства, однажды попросту скрылась с глаз остальных, перебравшись в заранее подготовленные укрытия на островах Инбер Колбта.
Дальнейшее носило оттенок некоей трагикомедии. Прошло не так уж много времени, прежде чем беглецы окончательно осознали: ничего более-менее масштабного и радикального они по немногочисленности своей и скудости техники устроить попросту не в силах. Ларов там оказалось не более двух десятков — и примерно сотня самых обычных людей (каких Хитрые Мастера, присмотревшись к ним как следует, вербовали в качестве помощников и сподвижников). Лары старели. Правда, у них рождалось потомство от здешних женщин, но его было слишком мало, чтобы на что-то влиять всерьез. Теперь уже среди беглецов начались жаркие дискуссии: как жить дальни и что делать? Слишком многие среди обычных людей полагали; с их силенками нечего и думать предпринять против ларов что-то мало-мальски серьезное (в чем были, уже сейчас можно сказать, полностью правы).
К тому же они как-то не подумали, что небольшой остров, пусть его и населяет всего-то сотня другая человек, не может существовать сам по себе, очень во многом зависит от снабжений извне — от провизии для сырья, из которого можно производить нужную технику. И неизвестно даже, что необходимее.
Так что очень быстро верх взяли, а там и забрали руководство те, кто видел единственный выход именно в подводном пиратстве: грабить корабли, добычу поценнее продавать на земле, покупая там и тайком перевозя на острова все необходимое. Синтезаторов у них не было — когда Хитрые Мастера рассорились с Империей и ушли вниз, их еще и у ларов не существовало. Рано пока было делать какие-то выводы, но под землей воцарилось что-то вроде диктатуры — с самыми решительными мерами по отношению к оппозиции и инакомыслящим. Диктаторы пока что замешались в толпу рядовых пленных, а их удалось допросить далеко не всех — но это был лишь вопрос времени.
И подводные лодки пошли в море. И была создана надежная сеть земных посредников, за шестьсот лет так и не обнаруженная восьмым департаментом — очень уж искусно была вплетена в обычную паутину контрабанды и кладоискательства. Одним словом, произошло то, чему немало аналогий и в истории Талара, и в истории Земли: кучка радикалов, поначалу движимая самыми благородными целями, в конце концов выродилась в примитивную (примитивную, несмотря на всю свою технику) разбойничью банду, да вдобавок периодически резала инакомыслящих. Так что Сварог не зря (да и Канцлер, наверное, тоже) ощущал легкую скуку и разочарование: не оказалось жуткой тайны — как и в самой истории Хитрых Мастеров. В конце концов (чего тоже можно было ожидать) появились индивидуумы, заинтересованные в первою очередь собственным процветанием, а не интересами колонии. Из тех, кто не видел смысла в затянувшемся на столетия морском разбое, от которого, в принципе, никакой выгоды: сиди под землей, как крот, без всяких видов на будущее… Вроде бы их нашлось не особенно много — но, привлеченные соблазнами большого мира (иные его повидали в качестве доверенных лиц, контролировавших земных сообщников), находились и те, что бежали на Харум, растворяясь там в безвестности. Причем прихватывали кое-какие чертежи и мелкие устройства, которые можно выгодно продать тем же книжникам и ученым, что имели привычку покупать числившееся запрещенным. Подобно Тагарону. Это имя пока что не прозвучало, но теперь Сварог не сомневался: именно такие вот беглецы и продали Тагарону секрет двигателя. Хитрые Мастера о них явно помнили — и, опять-таки по рассказам Тагарона, порой охотились рьяно…
Кое-какие секреты пиратов явно были и их секретами. «Одно утешает: гнездо они разнесли целиком», — подумал Сварог. Все до единого, кого успели допросить, клялись и божились, других таких нет, были только они. И подумал еще: когда все кончится и материалов накопится достаточно, нужно будет сориентировать свои спецслужбы на поиски и в этом направлении. Глупо думать, что они вскрыли всю сеть поставок туда и обратно. Так что работы хватит — но ему самому, слава богу, этим заниматься уже не придется — мало ли у него толковых подчиненных?
Выключив компьютер, аккуратно собрал в немаленькую стопу бумаги и подошел к стоявшему в углу шкафу — высокому, резному, в стиле «школы Доли Чолатара» щедро украшенному искусной резьбой и завитушками, На вид он выглядел настолько хрупким, что любой здоровенный драгун мог вынести дверцы одним добрым пинком. Вообще-то так оно и было бы, окажись шкаф обычным. Он и был обычным — вот только заключенным в мощное силовое поле, в точности повторявшее очертания антикварной мебели. Ни одна живая душа на земле не смогла бы его преодолеть — да и кое-какие заоблачные технологии не помогли бы…
Коснулся большим пальцем правой руки центрального медальона одной из украшавших крышку завитушек — ключом к невидимому замку служит не только отпечаток пальца, но и кое-какие биологические поля всего Сварогова организма. Спрятал туда бумаги, включил поле и вернулся за стол. Нажал кнопку под столешницей — теперь в приемной на столе секретаря, опять-таки пониже столешницы, загорелась синяя лампочка, означавшая, что его величество свободен от дел и доступен для посетителей. Мимоходом подумал с ухмылкой, что успел забить дворец изрядным количеством всевозможных электронных штучек — но Канцлер ему ни разу на это не попенял, хотя не мог не знать. Умный все-таки человек, прекрасно понимает разницу меж пустыми забавами и интересами дела — к тому же если все «неположенное» надежно укрыто от непосвященных… Даже за компьютер Интагара ни разу ни словечком не покритиковал…
Упомяни о черте — а он тут как тут… Правая створка высокой раззолоченной двери тихонько отошла, и в образовавшейся щели показалась физиономия Интагара. Как и полудюжина других самых верных сподвижников из местных, министр тайной полиции, когда горела синяя лампочка, имел право входить без доклада, но, как и все прочие, считал необходимым проявлять некую деликатность. Так поступали все, за исключением Мары — но на нее слишком многие правила и запреты, как легко догадаться, не распространялись… Даже Яна держалась скромнее — ради сохранения инкогнито, и его орлы из девятого стола тоже. Правда, порой (когда горела даже не желтая лампочка, а красная, означавшая, что король принимает лишь в случае Белой тревоги, а пока что недоступен и для узкого круга сподвижников) и они подавали сигнал, заставлявший вспыхивать фиолетовый огонек на его портсигаре (выполнявшем чертову уйму функций). У всех были браслеты, на которых стоило лишь нажать соответствующий драгоценный камень (в том числе и у Родрика — дворяне здесь тоже носили браслеты).
