- О, боже…
- Боже не помог, помогли люди. Представь, каково мне было, когда сбежался народ, а на поляне ни тебя, ни машины…
- Что? А куда я делся?
Лиза осуждающе покачала головой и молча отправилась за водой для чая. Я потрогал затылок и нашел там большую шишку. Либо я где-то получил по голове, либо действительно упал. Самым удивительным и скверным было то, что я абсолютно ничего не мог вспомнить. Собственно, я малопьющий человек и до сегодняшнего дня мог сказать, что никогда не напивался до бесчувствия. Теоретически, я, конечно, мог сесть за руль и уехать, но за рулем человек концентрируется, это запомнилось бы…
Какую-то информацию может дать осмотр одежды и машины. В машине я не обнаружил ничего интересного, кроме разбросанного в беспорядке оборудования. Очевидно, меня укладывали на кушетку в темноте, спотыкаясь обо все, что попадалось под ноги. Воротник моей рубашки оказался разорванным. На спине ниже затылка что-то чесалось, и я нащупал там глубокую царапину. Ну и ночка выдалась…
Подобное полагается лечить подобным, а металлическая фляжечка с медицинским спиртом спокойно поблескивала в ящике. Я захватил ее и пластмассовый стакан и выпрыгнул из машины. В момент прыжка в затылке щелкнуло и мелькнуло смутное воспоминание чего-то неприятного, но я не обратил на это внимания. Скорее всего, потому, что глаза мои встретились со спокойным ироничным взглядом Шварца.
- Привет, Док, - сказал он, - Как дела?
- Здравствуй, Шварц. Как видишь, неважно. Перебрал вчера.
Он махнул рукой в мою сторону.
- Убери свою железяку. Я принес коньяк. Рюмка тебе не повредит, но не более.
- Спасибо. Лечусь я только спиртом. Хочешь консервов на закуску?
- Нет.
Он извлек из кармана бутылку и кусок копченой колбасы. При этом у меня резко закружилась голова и я тяжело плюхнулся на землю у костра.
- Шварц, что вчера было интересного?
- Гм, - ответил он, наливая коньяк, - Ты во сколько приехал? Бешеный Капрал вчера учудила. В полночь влетела на поляну, кричит, что доктору плохо, кидается ко всем, визжит, плачет… Истеричка. Алконавты даже на минуту свою оперу прервали. Пели, кстати, красиво… Про ночь.
- С чего это она?
- Чокнутая… Переполох поднялся. Мы со Шнырем и Биглзом прибежали сюда – пусто, костер погас, тишина. Тебя нет, конечно. Плюнули и ушли. Я сегодня ей с утра сказал, чтобы собиралась и сваливала отсюда. Надоела со своими шутками. Твое здоровье!
Спирт обжег гортань и я закашлялся.
- Шварц, - сказал я, - Лиза не при чем. Ты зря с ней так. Проблема в том, что я вчера приехал от военных пьяный в ноль. И либо упал, либо здесь где-то по голове получил, но кричала она по делу. Только пока она бегала, меня кто-то увез отсюда. Поэтому вы никого и не нашли.
Шварц удивленно поднял брови и посмотрел на меня.
- А с виду приличный человек…
Я закурил.
- Я понимаю, что зря так напился.
- Зря или не зря… Ты хочешь, чтобы я не выгонял Капрала? – спросил он.
- Не выгоняй. Она неплохая девчонка, проблемная, конечно, но…
- Видел. Проблем от нее меньше стало. Наверное, потому, что она целыми днями здесь у тебя околачивается. Ты нашел с ней общий язык?
- Это не трудно. Достаточно протянуть человеку открытую ладошку…
Шварц поморщился.
- Давай без ладошек. Еще не хватало воспитывать взрослых людей. Детский сад у нас, что-ли?
- Бывает и детский сад. Я, наверное, уеду отсюда…
Шварц вновь достал свою бутылку.
- Чего это ты? Куда? – удивленно спросил он.
- Меня военники приглашали. Видишь, напился, лагерь переполошил… Доктору нельзя так вести себя.
Шварц налил коньяк в свой стакан и вдруг засмеялся. Я молча ждал.
- Знаешь, Крис… Гостил тут у нас один священник. «Падре» его звали. Никого не тащил в свою религию, иначе бы выкинули. Он просто очень интересно рассказывал. Все о боге, о людях что-то. О том, как погибнет наш мир… Народу собиралось его слушать… Подносили, конечно. Хорошо подносили. Но, надо сказать, темы разговора не терял. У чьего дома присел, там и валялся обычно. Так кто-то надумал, а он грузный был, священник этот, на тачке его домой отвозить. Так потом уж понятно было – к чьему костру тачку заранее подкатили, там, стало быть, и Падре сегодня говорить будет…
Теперь смеялись мы оба. Но мне почему-то показалось, что Шварц смеется несколько фальшиво.
- Так вот, Крис, - сказал наконец Шварц, - кем бы ты ни был и как бы не напивался, человека судят по полезным делам. А ценят – по тому, что он умеет и делает. Ты лечишь людей, а это редкость у нас. Если бы ты вчера не напился, возможно, увидел бы истерику Бешеного Капрала. Нехорошо, что ты так сделал, случись что – доктора не найдешь. Но ничего не случилось…
- Я понял, Шварц. Значит, я не натворил ничего страшного?
Спирт почему-то сильно разобрал меня и эта фраза получилась смазанной. Шварц молча пошевелил угольки в костре.
- Отдыхай, - сказал он, - Ложись вон там, в тенечке. Ключи в машине? Я сейчас припаркую ее.
Я забрал подушку и улегся под деревом. Шварц запустил двигатель, развернул «УАЗ» и аккуратно придвинул его на место. Вылез из кабины, захлопнул дверь и исчез в кустах. Я хотел поблагодарить его, но реальность стала искривляться, вернулось головокружение и я заснул.
14.
- Ты покрасил солнце в желтый цвет! И отмыл дождями облака… И в твоей руке – моя рука! В мире ничего приятней нет! Я покрашу небо в синий цвет… Радужные краски разолью. Понимаешь, я тебя люблю! Ну, а ты – какой ты дашь ответ?..
Металлическая дверь лаборатории открыта настежь. Крыльцо ярко освещено солнцем, свежий ветерок шевелит листы бумаги в углу. На электроплитке шипит металлический поддон для инструментов, в котором что-то жарится. От кофейных чашек поднимается пар.
Лекка, напевая, подметает пол, усыпанный разбитым стеклом. Мы замечаем, как поразительно изменился ее внешний вид. Глаза блестят, радостная улыбка освещает лицо, светлые волосы распущены по плечам. Движения плавные, она как бы танцует под свою песенку. Аккуратная бинтовая повязка закрывает лоб.
Доктор Чикк спит на диване, укрытый одеялом. Очевидно, он очень устал, потому что лег спать, даже не сняв брюк и белого халата. На полу небрежно брошен защитный костюм, черный шлем валяется под столом. Высыпав стекла в мусорный бак, Лекка подходит к дивану, поднимает костюм и шлем и относит их в шкаф. Доктор Чикк, разбуженный шумом, медленно спускает ноги и садится на диване. Вид у него совсем больной. Несколько секунд он оглядывает лабораторию, словно не может понять, куда попал. Затем пристально смотрит на свою ассистентку, качает головой и прячет лицо в ладонях. Почувствовав его взгляд, Церсса оборачивается. Улыбка на ее лице становится еще светлее.
- Чикк, милый, ты проснулся! Как же я скучала, пока ты спал!
Доктор вздрагивает и убирает руки.
- Что? – настороженно спрашивает он, - Кто скучал? Что происходит?
- По тебе скучала! И готовила нам с тобой завтрак! Переодевайся, умывайся и - к столу!
Кштфорс, не скрывая удивления, смотрит на Лекку. Возникает пауза.
- Ах, да… О, боже… - наконец произносит доктор, - Я сойду с ума…
Церсса снимает блинчики с электроплитки и недовольно ворчит:
- Конечно, сойдешь. Эта работа убьет тебя. Ты работаешь непрерывно, днями и ночами! Ты не ложишься спать, ты падаешь от усталости. Чикк, разве так можно? Взгляни в зеркало, у тебя вид совершенно больного человека! Не удивительно, что ты забыл, как я выгляжу и что здесь делаю!
- Я просто… Просто еще не проснулся… Сны наяву?
- И во сне видишь меня и вдыхаешь аромат моего фирменного кофе! Я очень рада этому! – весело отвечает Лекка, - Просыпайся скорее, дорогой, иначе все остынет! Я не исчезну в лучах восхода, я буду здесь, с тобой. Как часть волшебства твоих снов!
- Нет, - после недолгого размышления отвечает ей доктор, - Ты не часть волшебства. Ты символ рассвета! Да-да! Рассвета!
