Всё получилось так быстро, так странно, что она даже опомниться не успела, как все закончилось.

- Спасибо, любимая,- прошептал ей на ухо супруг,- за этот подарок. Мне никогда еще ни с одной женщиной не было так хорошо!

Дон Мигель не торопился отпускать жену, медленно и нежно целуя лицо, шею, грудь, а Стефка чувствовала себя настолько странно, что едва сдерживала слезы разочарования. Это было совсем не то, о чем она мечтала и чего так долго ждала! Болели губы, ныла грудь, а главное, страшным болезненным огнем горело все там, внутри. Это и есть любовь? Но почему тогда о ней так много разговаривают, как о самом главном счастье на земле?

Служанка неожиданно появилась рядом, и настойчиво потянув её с постели, увела в соседнюю комнатку, где погрузила в теплую воду лохани. От боли Стефка даже заплакала, но Хельга с улыбкой вытерла ей слезы, и опять проводила на супружескую постель, которая уже была перестелена и теперь уже муж, лежа под простыней, дожидался жену.

- Как вы, радость моя?- спросил он её, нежно притягивая к себе.

Но расстроенная супруга лишь уткнулась носом в его грудь, стараясь вновь не расплакаться.

- Ничего,- по голосу чувствовалось, что граф улыбается,- вы не представляете, моя бедная малышка, как вскоре все изменится! Раны любви очень болезненны, но легко лечатся поцелуями и заживают от повторных объятий. Хотите, я предложу вам увлекательную игру?

Играть с ним Стефке не хотелось. У неё было неприятное чувство, что её жестоко обманули, обвели вокруг пальца, и теперь, очевидно, пытаются опять одурачить.

- Какую игру?- обиженно шмыгнула она носом.

- Очень занимательную,- де ла Верда встал с постели (его супруга зажмурилась, чтобы не видеть наготы мужского тела), но быстро вернулся, неся в руках небольшую золоченую шкатулку,- смотрите!

Стефания неохотно открыла коробку и поневоле залюбовалась мерцающими крупными розовыми жемчужинами. На самом верху красовались две редкостные черные.

- Какая красота! - поразилась она, восхищенно проведя пальцем по прохладной поверхности.

Дон Мигель со слабой улыбкой наблюдал за её оживившимся лицом.

- А игра заключается в следующем,- пояснил он,- мы с вами с двух сторон нашей кровати поставим две пустых шкатулки. Одна из них будет ваша, другая моя. Когда вы мне будите дарить наслаждение, то мы в вашу шкатулку будем опускать жемчужину, когда любовный восторг доставлю вам я, то жемчужина пойдет в мою. А потом мы с вами сосчитаем, кто из нас больше старался, и каждый получит свое жемчужное ожерелье, длина которого будет зависеть от его личного вклада в любовь.

Стефка с опасливым изумлением посмотрела на супруга. Это сколько же надо будет заниматься любовью, чтобы хватило на ожерелье? И хватит ли у неё сил и дальше выдерживать эту процедуру? Все, правда, в один голос уверяют, что боль пройдет, но все-таки..., приятного мало!

Дон Мигель, как будто прочитав её мысли, весело рассмеялся.

- Всему свое время, дорогая! В любви все имеет тайный сокрытый смысл, первая ночь должна быть ночью боли, чтобы потом ярче и полнее было наслаждение. А пока,- здесь он достал самую большую черную жемчужину,- положите этот перл в свою шкатулку. И хотя он, конечно, не сравнится с тем наслаждением, которое я испытал, лишая вас девственности, все же его редкость и красота будут иметь свою цену в будущем ожерелье.

Стефка озадаченно взяла из его рук жемчужину и, покрутив в пальцах, растерянно отдала назад.

- С почином, дорогая,- супруг ласково поцеловал жену в висок,- а теперь нужно лечь спать! Завтра нам предстоит еще один тяжелый день. В замке полно гостей, придется сидеть с ними за столом, но к вечеру мы всех проводим и будем любить друг друга, сколько душа пожелает!

С этими словами он, схватив её волосы, обернул их вокруг своей шеи и, обняв жену, тут же заснул. Стефка, затаив дыхание, тоскливо разглядывала его лицо, тонкий нос с горбинкой, властный крупный рот, хищные дуги бровей, поросшую черным волосом грудь и тихо плакала. Шевельнуться она не могла, потому что он крепко держал её за волосы, и вскоре, обессилив от слез, то же заснула.

МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ.

Утром графиня проснулась от поцелуя. Испуганно распахнув ресницы, Стефания встретилась взглядом с черными глазами супруга. Де ла Верда был уже полностью одет и снисходительно улыбаясь, любовался разметавшейся по постели женой.

- Просыпайтесь, ангел мой, нас ждут гости! Все хотят отпраздновать нашу брачную ночь. Посмотрите, какое украшение реет над нашим домом!

С этими словами он вытащил обнаженную жену из постели и подвел к окну. Нервно кутаясь в поспешно прихваченную простынь, Стефка недоуменно оглядела возвышающуюся перед глазами башню донжона.

- Украшение?!

- Но, любовь моя, - ласково упрекнул её супруг, - неужели вы не видите, что я даже спустил фамильный штандарт, склонив его перед вашим знаменем!

Графиня с опаской покосилась на неизвестно почему радующегося супруга. Иногда он её пугал! Какое ещё знамя? Она вновь пристально оглядела шпиль башни и с удивлением заметила закрепленное на нем непонятное белое полотнище. Но вот ветер рванул его, и отчетливо стали видны бурые пятна.

- Это моя простыня?!- не веря собственным глазам, спросила шокированная Стефка,- но..., зачем?

В их краях, конечно, то же практиковали обряд выкупа простыни новобрачной, но никому и в голову не приходило вывешивать её на всеобщее обозрение на башню донжона. Этими деликатными делами обычно занимались мать невесты и женская половина семьи жениха.

- Как - зачем? - не понял её изумления граф, - пусть каждый из находящихся во всей округе людей убедится в вашей чистоте и невинности! Никто не должен усомниться в законности происхождения моего наследника!

- Какое им всем до этого дело?

У Стефки даже слезы выступили на глазах от стыда - в голове билась одна только мысль, что сейчас на это полотнище смотрит Гачек, епископ, Тибо и все испанцы из отряда мужа, и от этого становилось кошмарно неловко.

- Таков обычай, принятый в моей семье,- снисходительно пояснил де ла Верда, откровенно забавляясь её смущением,- все графини выходили замуж подобным образом. В брачную ночь этот драгоценный для мужа штандарт невесты обязательно должен быть вывешен на башне замка. Разумеется, я не мог пренебречь этой традицией и вывесил ваш!

Стефка, онемев от возмущения, уставилась на простынь, и тут до неё кое-что дошло.

- Так именно из-за этого вы пять месяцев мучили меня бесплодными свиданиями? - сузила она глаза, грозно глянув на супруга, - чтобы иметь возможность помахать этой окровавленной тряпкой?

- Не мог же я её повесить над постоялым двором или украсить простыней наш отряд,- ничуть не смутился дон Мигель,- а родовые обычаи на то и существуют, чтобы их придерживаться!

- Хорошо,- начала закипать Стефка,- а если бы епископ не подарил вашему деду этот замок, мне что же, пришлось дожидаться окончания вашей миссии, а потом ещё ехать в поисках брачных радостей в Испанию?

У графа было настолько хорошее настроение, что его не могли испортить даже глупые придирки жены. Впрочем, понятно, почему она так злилась. Мысли женщин всегда сосредоточены на постели, что им борьба с еретиками или особые поручения папы! Да пусть хоть весь мир рухнет в тартарары, если им нужен мужчина, то подойдет любой придорожный куст и клок соломы! Дон Мигель сочувственно поцеловал, зашипевшую словно разъяренная кошка, супругу в обнаженную шею.

- Столько бы я не выдержал, - с готовностью признался он,- это уже слишком!

- И чтобы вы тогда сделали?

Де ла Верда хмыкнул, с любовью отводя от её раскрасневшегося лица пряди спутанных волос.

- Скорее всего, приказал захватить какой-нибудь замок по дороге, и пока мои люди бились на стенах, осуществил бы свои супружеские права. И, вздернув вашу простынь вместо стяга, пошел под его сенью в свой последний бой.

Граф, конечно, смеялся над гневом оскорбленной жены, но Стефка даже на секунду не усомнилась, что он способен и не на такое!