Впрочем, только Братичелли знал, насколько сбит с толку и очарован своей женой его спутник. Он с понимающей улыбкой ловил его на рассеянных взглядах, бросаемых на красавицу новобрачную, на ответах невпопад. Будучи от природы мудрым человеком, епископ понимал, что де ла Верде нужно осуществить свои брачные права, остудить пыл, успокоиться, и тогда он вновь станет тем блестящим дипломатом, которым показывал себя на продолжении всей их нелегкой миссии. Увы, пока на это не было ни времени, ни возможности, а значит, дон Мигель так и должен был томиться от неразделенной страсти.

Шла вторая неделя пути по живописным предгорьям Альп. Дорога здесь была оживленная - бодро двигались отряды паломников, благочестиво постукивая посохами, то и дело попадались караваны обозов с товарами, а то спешащие по своим делам небольшие отряды рыцарей. Но будь-то отдельные путники, или большие группы людей, все они вставали на колени прямо в придорожную пыль, едва завидев папское знамя, с благоговением принимая благословение епископа. И даже торопящиеся рыцари и то смиренно преклоняли колена и снимали шлемы перед пастырским перстнем.

Стефка настолько уже привыкла к неторопливому торжественному шествию среди расступающихся людей, что воспринимала это как само собой разумеющееся. Но вот однажды, уже при подъезде к Мюнхену им попался одинокий путник, который не поспешил падать ниц. Молодой мужчина в дорожном плаще просто слегка посторонился и поклонился, даже не очень низко. Это явное выражение неуместной гордыни не могло пройти мимо графа, потрясенного таким неуважением к папскому знамени. Он тут же дал приказ остановить движение отряда.

Всадники угрожающе окружили невежу.

Под полями дорожной шляпы, оказывается, скрывались веселые серые глаза, загорелое симпатичное лицо и белокурые волосы совсем ещё юного молодого человека.

- Кто такой?- резко спросил дон Мигель,- почему не преклонил колени перед папским знаменем?

Но юноша почему-то не смутился и не испугался. Сняв шляпу, он приветственно согнул голову:

- Я вагант - Славек Гачек из Оломоуц, мой господин! Направляюсь из Праги в парижскую Сорбонну прослушать курс лекций по медицине. А не преклонил колена перед знаменем, потому что солнце застило мне глаза, и я не заметил, что оно папское,- тут его взгляд остановился на Стефке, и молодой человек тот час преклонил колено,- Пресвятая Мадонна! Да я, наверное, действительно ослеп, если не только знамени не заметил, но даже живого Ангела пропустил! Простите ли вы мне, мою дерзость, светлейшая пани?

Лучше бы он промолчал, притворившись слепым и немым. Дон Мигель оледенел от ярости.

- Однако,- в гневе поднял он брови,- твоя наглость, вагант, не знает пределов!

Но беспечный юноша, отмахнулся от витавшей над его головой опасности, как от надоедливой мухи.

- Женская красота не менее достойна коленопреклонения, чем любое, даже самое священное знамя!

При этих словах у Стефки жарким теплом растаяло сердце. К тому же, юноша был земляком, и девушка ему обрадовалась, как близкому другу

- Мне приятны ваши слова, пан Славек, - ответила она по-чешски, игнорируя недовольный взгляд мужа,- я рада встретить земляка так далеко от дома! Но куда же вы сейчас направляетесь?

- О, пресветлая пани,- расплылся тот в улыбке,- такая красота может появиться только в нашей прекрасной Моравии! А направляюсь я сейчас в Мюнхен, чтобы отдохнув, продолжить путь во Францию!

У Стефки загорелись радостью щеки. Она так истосковалась по звукам родной речи!

- Нам по дороге! Хотите, я попрошу мужа взять вас в наш отряд?

- Так этот грозный господин ваш муж?- помрачнел юноша,- не сердитесь, пани, но от таких людей хочется держаться подальше. Я уж как-нибудь сам доплетусь!

Неизвестно почему, но этот несколько минут назад совершенно чужой человек, вдруг стал для Стефании дороже всех испанцев супруга, да и что греха таить, самого дона Мигеля!

- А если я вас попрошу,- умоляюще протянула она,- мне так плохо и одиноко среди чужих людей!

Гачек улыбнулся открытой хорошей улыбкой, которую она уже давно не видела на мрачных физиономиях окружающих её людей, как в латах, так и в рясах.

- Я,- ответил он, - не могу вам отказать, только вряд ли ваш муж согласится взять в свой отряд случайного путника!

Дон Мигель на удивление терпеливо выжидал, пока жена закончит беседу с земляком, но на просьбу взять его с собой, ответил категорическим отказом.

- Об этом не может быть речи, донна,- резко ответил он,- мы не должны подбирать по дороге всех бродяг, а этот мне особо не нравится, уж больно дерзок! Кто знает - а если он наведет на наш отряд разбойников?! Это слишком опасно..., мало ли какой сброд шатается по дорогам в наше беспокойное время!

Но Стефка с мольбой заглянула в его черные суровые глаза, и удовлетворенно заметила, как в их бархатной черноте что-то вспыхнуло. Она поспешила воспользоваться редким моментом на свой лад, зная, что эта выходка не оставит супруга равнодушным.

- Если вы позволите пану Гачеку ехать с нами,- прошептала Стефания так, что её услышать смог только он,- я начну учить испанский язык!

И дон Мигель мгновенно подхватил желанную игру.

- Вот даже как,- дрогнули его губы в игривой улыбке,- ловлю вас на слове, донна! Начнете прямо сегодня же!

- Кто ты по происхождению, вагант? - резко спросил он у путника.

- Дворянин!

- Как же твой отец позволил тебе заниматься столь недостойным делом?

- Я сирота, ваша светлость! И сейчас медициной занимаются многие дворяне, которым отцы не оставили замков и туго набитых кошельков!

- Дайте ваганту запасную лошадь,- приказал он невозмутимому Эстебану,- он поедет с нами!

И вот уже счастливая Стефка может отвести душу, поговорив на родном языке с этим веселым юношей. После стольких недель молчания звуки чешской речи казались ей райской музыкой, поэтому она болтала с терпеливым собеседником несколько часов без остановки. Вскоре они выяснили, что Гачек знает сыновей пана Збирайды, и не раз бывал в Брно, а вообще зарабатывает в своих скитаниях на кусок хлеба пением и рассказами сказок и баллад. И он, не откладывая, исполнил ей одну из песенок про простодушную пастушку и хитрого волка.

Стефка сначала чуть смутилась от фривольного содержания песенки, но потом весело и от души рассмеялась, с удивлением почувствовав, как отступает черная невыносимая тоска, которая пожирала душу с той далекой ночи, когда её похитили из родного дома, и мир вокруг снова приобретает жизнерадостные краски.

- Девочка изменилась, - улыбнулся епископ, понаблюдав за оживленной парой,- я ни разу не видел её такой счастливой!

Неизвестно, ревновал или нет лон Мигель, но ответ его был на диво разумен.

- Графиня юна и простодушна, и её нужно отвлечь от переживаний о графе Палацком. Вот пусть этот шут гороховый этим и займется, а уж тарелку похлебки мы для него найдем!

Но, наслаждаться и дальше обществом полюбившегося ей спутника, супруг Стефании благоразумно не дал. Вскоре к девушке подъехал викарий и напомнил о данном обещании, и тяжело вздохнувшая Стефка была вынуждена отвлечься от своего веселого собеседника, и заняться испанским языком. Неожиданно дело пошло успешно, наверное, потому что у неё впервые после похищения появилось хорошее настроение.

В Мюнхене они пробыли совсем недолго.

Стефания вместе с мужем была принята при дворе герцога Альбрехта IV. И вновь она склоняла голову над вышивкой, выслушивая красноречие супруга, которому опять что-то от кого-то было нужно. И он в очередной раз плел хитроумную интригу, отбросив свойственную ему в обыденной жизни сдержанную чопорность. Перед глазами, как по волшебству, предстал обаятельный, остроумный и необычайно привлекательный мужчина. Его ошеломленная жена глазам не верила, глядя на эти метаморфозы. Теперь, после того, как она столько времени провела с ним в привычной обстановке, её не могло не поражать, как ловко он меняет в зависимости от обстоятельств свое обличие. Впрочем, виделись они в то время редко - дон Мигель постоянно был занят, но, тем не менее, она все-таки нашла время высказать ему свое недоумение.