Стоявший с боку солдат с силой дернул ее за рукав пиджака, от чего ткань на плече с хрустом разошлась.
- Этого не нужно касаться пальцами..., - морща лоб, вслушивался в быструю речь Пигги. - Это может быть опасно... Слово... Obischat... А! Это может кого-то обидеть. Господин лейтенант, мне не все понятно. Встречаются какие-то странные слова, - он вновь повернулся к женщине и что-то у нее спросил.
Тем временем Зауэр подошел к дубу еще ближе, для чего ему пришлось подлезть под раскидистые ветви. Он заметил на коре странные наросты. «Черт меня дери, если это не то самое странное, о чем меня предупреждали, - думал он, пока отводил от лица гибкие ветки. - Этот проклятый приказ выставляет всех нас на посмешище! Дело идет к тому, что скоро нам придется записывать русские предания и легенды... Хм, я представляю рожу этого борова, когда я, отчитываясь перед ним, начну рассказывать сказки, - пожалуй впервые за все время операции, он смог по настоящему улыбнуться. - Действительно, будет занятно. Стоп!». Прямо на него из коры смотрели сотни крошечных палочек, кое-как торчащих из наростов коры.
- Stoj! - женщина вырвалась из рук конвоира и бросилась к офицеру. - Uberi ruki! Eto smert! Nelsj trogat! - она мотала головой словно сумасшедшая, переводя взгляд то на дерево, то на немца. - Ujdi otsjuda, ujdi! Wse uxodite! - ее руки раскинулись в стороны, словно в надежде удержать солдат. - Uhodite, ja proschu was... Eshe est wremj...
Но ему все же удалось вытащить из коры одну из палочек. От сырости и ветра она превратилась в сморщенную трубочку, кончик которой был сильно измят. Кончиком ногтя он подцепил край бумаги и осторожно начал разматывать.
- Она совсем сошла с ума, господин лейтенант, - Пигги с удивлением наблюдал за впавшей в истерику женщиной. Снова просит, ничего не трогать... Здесь ничего разобрать не могу. Сейчас опять говорит, что кто-то должен проснуться и на всех обидеться.
- Уйми эту дуру, - не оборачиваясь бросил командир, которого в данный момент занимала эта записка. - Какие-то каракули, - тихо шептал он рассматривая записку. - Будто ребенок писал, - на измятом листке были схематично нарисованы три улыбающихся человечка (два больших по краям и один маленький в середине) в таком виде, в которых наверное любой смог бы узнать семью.
Он вновь посмотрел на ствол дерева, усыпанный этими листками и задумался. «Может это какие-то пожелания местных жителей..., - размышлял лейтенант. - Аборигены же поклоняются своим божка и носят им всякие предметы, - в этот момент память услужливо подала ему новую информацию. - Вот черт, я же читал последние сводки... Что там было? А... Какие-то язычники.. Лес, дубы. Деревья! Это же настоящие варвары». Зуэр вытащил и развернул еще одну записку, в которой было что-то написано уже почерком взрослого человека. «Это несомненно какие-то просьбы, - он задумчиво мыл в руках бумажные лоскуты. - Получается, они молятся дереву?».
- Спроси, кто у них Бог? - лейтенант посмотрел на вторую пленницу, которая продолжала держать на руках девочку. - И, вообще, какого черта они тут делали?
- Говорит, что она католичка, - посл недолгого разговора ответил солдат. - А сюда пришла, потому что девочка заболела. Ей обещали, что дерево излечит ее. Именно так она и сказала, - добавил тот, увидев недоумение на лица командира. - Дерево может вылечить всех, даже тяжелобольных... Господин лейтенант, они все тут совершенно дикие. Подумать только, вместо доктора дерево...
- Так... Все понятно, - пробормотал командир, остановив свой взгляд на девочке. - Слушай, Фриц..., - замолчал он, не договорив фразу (ему казалось, что он что-то упускает из виду и это чувство из мелкого, едва ощущаемого, разрасталось в огромное , почти физически заметное). - Что с этим ребенком? - Зауэр, наконец-то, понял, что не давало ему покоя все это время. - Спроси, чем более этот ребенок? - вновь проговорил он, в упор рассматривая женщину. - Быстрее! В этих проклятых лесах всего можно ожидать!
Перед его глазами стояло реально осязаемая страница из печально знаменитого в этом районе приказа №124-р, окрещенного солдатами «напрасной надеждой». «... руководитель подразделения должен обеспечить регулярный санитарный осмотр военнослужащих, включающий в себя наружный осмотр в полевых условиях (досмотр верхней одежды и незащищенных одеждой частей тела и головы), полный осмотр в стационарных условиях... Осмотреть полость рта... Состояние зрачков... Ушные раковины...».
- Что? - не выдержал Зауэр продолжительной паузы. - А вы чего встали, проверьте не подхватили ли чего-нибудь? - выкрикнул он, заметив как остальные солдаты проявляют острейший интерес к его солдат.
- У нее болит живот, господин лейтенант, - отозвался Фриц, отходя от женщины. - Говорит, девочка чего-то съела.
- Хорошо, - пробормотал тот, судорожными движениями проверяя складки своей формы. - Вроде ничего..., - его пальцы чуть медленнее прошлись по воротнику кителя, поднялись на волосы и замерли возле правого виска. - Чего скривился! Проверил?
Из-под кучи разного тряпья на немцев смотрели большие глазенки с застывшими в них слезами. Ребенок голыми ручонками крепко цеплялся в махровой платок женщины, стараясь закутаться в него по сильнее.
- Проклятье, - буркнул рядовой, с отвращением глядя на ветхое с торчащими клочками пуха одеяло, которое ему предстояло потрошить. - Как бы вшей не подхватить... Вот сволочь, - с еле слышным бормотанием он потянулся рукой к ребенку. - Pokaschi ego! Kakaj bolesn? - увидев тянущуюся к нему руку солдата, ребенок молча заворочался. - Uberi ruku.
Агнешка попыталась дернуться назад, но ее крепко держал второй солдат.
- Ne nado, - тихо зашептала она, правовой рукой закрывая головку девочки. - Ne trogajte. Eto sche rebenak.
- Что вы там копаетесь? - в раздражении крикнул лейтенант, наблюдая эту возню. - Нам уже надо уходить! Фриц, я вами очень недоволен...
Последняя фраза, озвученная крайне многообещающим тоном, подстегнула солдата. Не обращая внимание на сопротивление женщины, он стянул с головы ребенка платок и, брезгливо коснулся ее шеи и ушей. Ни чего не обнаружив, Фриц потянул на себя одело.
- Schto wi delaete, heljudi? - закричала вторая женщина, пытаясь встать с земли. - Sastudite ditj! Irodi! Matka Boska! - она с силой вцепилась в руку второго солдата, стараясь оттолкнуть его. - Ne trogajte ee! Ne trogajte! Na! Poluschaj! - ее кулаки начали колотить по спине рядового. - Otpusti ee, irod!
- Вот, ведьма! - не выдержав, Фриц ударил Агнешку по лицу. - Что ты вцепилась, как сумасшедшая?! Мы только посмотрим! - от удара ее голову мотнуло в сторону и на скуле заалел отпечаток. - Скинь с нее это трепьё! Быстрее! - он резко дернул одеяло с ребенка. - Посмотрим, и все...
Вдруг, прямо около его головы грохнул выстрел. От неожиданности Фриц слегка пригнул голову.
- Настоящий солдат, рядовой, всегда дисциплинирован. Он быстро и в точности выполняет приказ своего командира, - из-за его спины вышел Зауэер с пистолетом в руке. - Дисциплина, рядовой, только настоящая дисциплина отличает настоящего немецкого солдата от неполноценных рас! - вторая женщина начала медленно сползать на землю; она продолжала цепляться за солдатскую куртку, но обессиленные пальцы лишь скользили по плотной ткани. - Этих тоже.
Раздался еще один выстрел! Чуть более резкий, он сильно хлестанул по ушам солдат и унесся глубоко в лес.
- Выступаем, - бросил лейтенант, вкладывая в кобуру парабеллум. - До места расположения еще шагать и шагать...
Сгрудившаяся было группа, вновь растянулась. Несколько человек, назначенными в передовой дозор исчезли первыми, почти сразу же за ними двинулась остальная группа, а через несколько минут между деревьями скрылся и силуэт предпоследнего солдата.
- Хм... Думал мягкотелый..., - бормотал оглядывавшийся по сторонам Фриц. - Значит, обтесали мы его немного...
Вокруг никого не было. Деревья стояли неподвижно, лишь их верхушки печально раскачивались из стороны в сторону. Он успокоенно присел на корточки возле одного из тел и, затаив дыхание, начал шарить в одежде.
