- Сейчас, профессор, - мотая головой, бормотал Вилли. - Признаюсь, вы появились очень вовремя... Но подождите пару минут. Мне надо посмотреть этого азиата. Да, знаю! Сейчас!

  Шпаннер изломанно дергал головой по сторонам, опасаясь партизан. Майор тем временем брезгливо приподнял капюшон и сразу же отбросил ткань.

  - Боже мой что это такое? - его пальцы вновь ухватились за край ткани и потянули вверх. - Это же то, что мы ищем! Профессор, дери вас за ногу! Смотрите, видите это! Да, смотрите на черные жгуты. Видите! Они до сих пор сокращаются! Бог мой! Сколько раз вы в него стрельнули? Два — три! Вы же попали... Но он до сих пор жив!

  - Не может быть! Три раза! Я три раза нажал на курок..., - шептал профессор. - Этот варвар не может выжить после такого.

  Зеленая ткань с треском порвалась на груди азиата. Майор сразу же отдернул руки от тела, со страхом уставившись вниз. Обнажилось что-то светлое. «Кожа! - подумал фон Либенштейн, пытаясь унять пробившую его дрожью. - А что это такое? Боже! Это же выходное отверстие...». Потом с чавканьем что-то брызнуло в сторону.

  - Пуля! - изумленно прошептал Вилли, не веря своим глазам. - Это же ваша пуля... Смотрите, профессор! У вас ведь вальтер? Так? Точно! Его организм не принимает железо! Он регенерируется! Боже мой!

  На светлой коже, где несколько минут назад виднелись отверстия от пуль, остались лишь едва заметные шрамики. Ткань в области сердца вновь приподнялась и опустилась, а потом опять приподнялась и опустилась... Было похоже, что одежда азиата живет своей собственной жизнью, которая никому не подвластна.

  - Это наш шанс, - быстро заговорил майор, цепляя свой выроненный ранее автомат. - Мы должны его взять с сбой, к нашим... Профессор, это же наш билет туда, на самый верх! Это будет настоящий переворот! Мы, с вами профессор, навороти такого, что не снилось и самому богу!

  Вдруг в коридоре кто-то хлопнул дверью и со злостью заорал:

  - Usel, gad! Usel! Abaj, gde ti? Gde tebj nosit, zert poberi!

  Сразу с другой стороны начал ритмично что-то выстукивать пулемет. Было совершенно не понятно, кто и где находится. Профессор заметался, а пистолет в его руке ходил ходуном.

  - Да, уберите вы пистолет. Пристрелите еще не дай бог, меня! - прошептал майор. - Хватайте его и тащите! Я с автоматом прикрою! Хватит! Тащите! Без него нас там не ждут! О, черт!

  Шаги приближались. Доски противно скрипели. Напряжение нарастало.

  - Ладно, бросайте его! Иначе не уйдем! - Вилли передернул затвор и направил ствол автомата на выход из здания. - Давайте, к тому проходу. Я кажется знаю этот проулок. Здесь дворами можно выйти к посту, где, если нам повезет, еще есть солдаты...

  Едва они скрылись за углом здания, как за спиной раздалась чья-то ругань.

  - Urod! Wonuzij urod! Stoj! Stoj!

  - Не останавливайтесь, профессор, а то догонят! - тяжело дыша, хрипел майор. - Еще немного! У вас еще есть патроны? Мои почти кончились...

  Наконец, Шпаннер остановился и рухнул на кучу булыжников у стены. Он с хрустом разорвал на груди рубаху, пытаясь отдышаться. Грудь тяжело поднималась и опускалась.

  - Поднимайтесь, рано еще отдыхать! - Вилли развернулся в сторону противника и приготовился стрелять. - Давай, давай, профессор. Еще пара шагов. О, боже! Профессор, отойдите от этого чертова окна! Быстрее! Да, шевелитесь же, наконец!

  Со вздохом Шпаннер повернулся назад и застыл. Из-за кучи булыжников, которые были навалены возле подвального окна, торчало что-то совершенно инородное. Темное, влажное, склизкое, шевелящееся!

  На него навалил ступор! Тело сковало! Работало лишь сознание... «Это же прекрасно, - кровь бешено пульсировала по воздействием гигантских порций адреналина. - Пульсирующая масса, немного напоминающая вспенивающиеся дрожжи... Явно тяжелая, скорее всего содержит много жидкости. Что же это такое? Определенно, не животное! Ни в коем разе! А почему именно живое? Если это какое-то химическое вещество дает такой эффект?!».

  Его глаза дергались, фиксируя каждый бугорок и впадинку на выползающей из подвального окна субстанции.

  - Чертов старик! - Шпаннера кто-то резко дергает за шиворот и тащит в противоположную сторону. - Чтоб ты сдох! Позже! Сам! Очнись же наконец!

  Раздался треск ткани.

  55

  Берлин. Неприметный особняк на Пюклерштрассе. 11 июля 1941 г.

  - Посмотрим, посмотрим, что же нам прислал малыш Вилли, - пробурчал полноватый старичок с лихо закрученными усиками, открывая запечатанный бумажный пакет. - Надеюсь, он все сделал правильно.

  Массивный стол из мореного дуба, за которым он сидел, располагался в нескольких метрах от зажженного камина. Вальтер Грайте, возглавлявший исследовательский отдел биологии Аненербе, любил смотреть на огонь и слушать треск сгоравших дров. Вот сейчас, получив пакет с документами от своего сотрудника, он не стал сразу же читать то, что в нем было. Сначала оберточная бумага лоскутами полетела в огонь, где мгновенно вспыхнула, и лишь после этого, давно сложившегося ритуала, Грайтер взял первый листок.

  - О чем это он пишет? - он едва успел вникнуть в первые строки, как сразу же начал ворчать. - … Первоначальное предположение не подтвердилось. Следы испытания или применения химического оружия обнаружить не удалось. .. Почему, не удалось? Значит, плохо искал! Мальчишка!

  Грайте скомкал листок и кинул его в камин.

  - Такой шанс! Такой шанс, - шептал он, вновь склоняясь над бумагами. - Подумать только... я лично мог сообщить фюреру о том, что русские тайно применяют химическое оружие... Тогда... Тогда, я бы не копался в в этих чертовых тушках!

  Его взгляд с ненавистью прошелся по стенам кабинета, где висели искусно выполненные чучела экзотических животных и птиц. Они разевали свои пасти и клювы, сверкали искусственными глазами, словно насмехаясь над очередной неудачей когда-то подавшего блестящие надежды ученого.

  - Кому это все нужно? - от разбиравшей его злобы глаза никак не могли сконцентрироваться на тексте. - Вымершие птицы, ископаемые животные... Тьфу! Это не дело для настоящего ученого! Вот человек... постойте-ка, постойте-ка... Что тут у нас такое? Любопытно, очень даже любопытно... Может быть это даже и лучше.

  Пальцы, мгновения назад пытавшие скомкать и выбросить и этот листок, бережно разгладили его перегнутые края и поднесли ближе к глазам.

  «... В ходе поиска следов применения химического оружия была четко очерчена территория, где чаще всего фиксировались источники заражения германских солдат и офицеров. Исходя из этого была организована зона изоляции с охватом более пятидесяти километров площади... Значительного эффекта карантинные мероприятия не дали: по-прежнему, около ста солдат и офицеров остаются в спецлагере под наблюдением... Продолжается приток зараженных...

  Медицинская служба оказалась не в состоянии точно идентифицировать источник заражения. Были высказаны предположения, что таковым может быть неизвестный науке гриб с аномально быстрой приспособляемостью к новым условиям среды обитания. Грибница такого гриба, по мнению части врачей, способна в рекордно короткие сроки поражать человеческие ткани, пронизывая кожу, мышцы и костное вещество».

  Старик крутанул один ус, отчего тот еще более задрался вверх.

  - Где же это было? - продолжал бормотать он, шевеля губами. - Кажется, вот...

  Текст письма ближе к концу стал совершенно неровным. Буквы потеря свою готическую строгость и начали напоминать, как показалось Грайте, какие-то азиатские каракули. «Черт разберешь, - подумалось ему, пока его палец скользил вдоль строчек. - Ну разве можно так относиться к своим обязанностям... Хотя... если это не он?! Подмена?! Часть письма написал кто-то другой?».

  «... Здесь нет никакого химического оружия! Сейчас, в этой чертовой землянке, в грязи и поту, меня пробирает смех от того, что мы могли поверить в этот бред. Какое здесь может быть химическое оружие? Практически около границы, да еще в непосредственной близости от крупных поселений?». Этот абзац писавший несколько раз жирно подчеркнул, явно желая привлечь нему внимание.