- Все! Не могу так сидеть! - не выдержал старшина и вскочил. - Вы набедокурили, а кто-то там отдувайся!

  - А, что нам делать? Сдаваться что-ли? Это война, старшина и мы солдаты этой войны!

  - Понимаю, но все равно не могу! - не сдавался тот. - Не так я воспитан! Ты пока посиди тут, а я сейчас до одного места тут сбегаю... Хорошо?! А потом и поговорим, сдюжим что-нибудь сделать или нет. Вот и ладушки!

  Старшина только исчез из шалаша, как капитан свистнул якута.

  - Слушай, Абай, дело есть, - тихо проговорил капитан, глядя на меланхолично жующего разведчика. - Старшина только что куда-то вышел. Нужно тихонько посмотреть, куда и зачем... Только так, чтобы никто и подумать даже не мог... Ясно?! Давай, давай, родимый, догоняй.

  «Отлично, - размышлял капитан, оставаясь один в шалаше. - От Абая не уйдешь... Пора, наконец-то, выяснить, что он от нас тут скрывает. А то развел, понимаешь, секретность! Оружие ему какие-то добровольцы приносят, еду — окрестные колхозники, гать лесовики делают... Что, он за идиота меня держит что-ли?».

  Тем временем Абай, выйдя за пределы лагеря, привычно присел на корточки и начал вглядываться в едва примятую траву.

  - Совсем не умеет ходить, - тихо бормотал он, осторожно трогая надломанный куст. - Зачем тогда в лес ходишь, если такой?

  Здесь все было просто и понятно. Вот здесь выступило немного влаги на глинистой земле, поэтому и остался четкий след от сапога. Дальше старшина наступил на толстый корень дуба, покрытый плотным покровом мха. Примял немного его...

  - Тут он постоял — постоял и все, - задумчиво пробормотал якут, внимательно всматриваясь в землю. - Нет ничего...

  Он осмотрел все вокруг старого следа, но... Мох был не тронут. Густо росшие ветки стояли без единой царапины. Абай даже вверх взглянул, думая увидеть старшину раскачивающимся на дереве.

  - Ай-яй! - недовольно пробурчал он, садясь прямо на ковер из буро-зеленого мха. - Совсем старый стал, совсем глупый... В лесу след найти не могу! Что бы сказал отец, если увидел меня?!

  Абай снова и снова смотрел себе под ноги, надеясь обнаружить хоть какой-то намек на след, но все было напрасно. Старшина просто исчез с места, словно умел летать...

  - Значит, старшина хитрый очень, - прошептал якут, сильно втягивая ноздрями воздух. - Хитрый и ловкий! Он почти обманул старого Абая! Почти обманул... Только курит он много... Очень много курит...

  Все-таки старшина оставил один след и был он не на земле и не на дерево, а в воздухе. Чуткое обоняние якута уловило запах жуткой смеси, к которой так пристрастился Голованко.

  - Уж не к старому лагерю ли ты пошел? - разговаривая сам с собой, якут перелез через нанесенные водой стволами деревьев. - Точно! А вот и следы!

  Тут он резко пригнулся, заслышав чьи-то голоса. Осторожно выглянув из-за дерева, Абай увидел темный ватник пограничника. Старшина стоял к нему спиной и с кем-то громко разговаривал.

  - … Я говорю тебе мы должны их выручить! - его голос слышался очень отчетливо, словно стоял он на расстоянии вытянутой руки. - Из-за нас их расстреляют.. Понимаешь, из-за нас, из-за нашей глупости! Мы просто обязаны помочь! Мы должны их спасти! Теперь нас стало больше. У нас есть оружие! Ты ведь с нами?

  Чужой, немного скрипучий голос, в ответ что-то пробурчал.

  - Но там же рядом тоже лес, - не успокаивался Голованко. - Город просто утопает в деревьях... Это же просто находка для тебя! Помоги?! Там же дети и женщины! Это же не солдаты!

  Голос опять что-то сказал. Абай совершенно ничего не понял. Слова вроде бы и слышались, но было не понятно, какие именно. Он осторожно перетек за ствол дерева и начал медленно сползать в овраг, откуда было совсем рукой подать до говоривших.

  - Это точно поможет нам? Точно как у Леськи? - в голосе пограничника послышалось сильное сомнение. - Но все же узнают?! Да, да, я понял — главное спасти женщин и детей!

  Якут уже был на дне оврага, когда под ногой предательски треснула толстая ветка. Она высохла уже давно и словно ждала, когда он придет и наступит на нее. Хруст был таким, словно кто-то выстрелил! Или это ему показалось. Он сразу же замер... Тело прильнуло к земле, стараясь слиться с ней, стать одним целым.

  - Ох! - не успевшего перевести дух Абая, что-то резко прижало к земле. - У!

  Это было словно упавшее бревно. Длинное, тяжелое! Однако не было ничего слышно! Нет! Был шорох... Тихий, незаметный, угрожающий. Раз! Тянувшиеся к финке руки, пришпилило к телу.

  - А-а-а-а-а! - негромко застонал Абай, когда гибкие прутья врезались в предплечья. - Больно!

  - Подожди! Не надо так, - раздался сверху голос старшины и руки немного ослабли. - Это же Абай!

  49

  Абай с трудом приходил в себя. Было тяжело дышать — лицо практически уткнулось в мохнатый пучок пахнущего гнилью мха. Вдобавок затылок отдавался тяжелой ноющей болью.

  - … Все будет нормально, Степаныч, - успокаивающе пробурчал незнакомый хрипловатый голос. - Есть у меня еще кое-какие секреты... Немцы будут сильно удивлены, когда увидят нас.

  Судя по голосу говоривший был совсем рядом, чуть не на расстоянии вытянутой руки.

  - Хорошо, - проговорил старшина, словно смиряясь с чем-то неизбежным. - Сделаем по твоему! А с ним-то что делать? Кажется, он все слышал. А мне сейчас не нужны никакие лишние вопросы.

  Земля по якутом неуловимо зашевелилась. Казалось, земляные пласты выгнулись и подбросили его в воздух. Не успев даже охнуть, Абай оказался на ногах, но по прежнему полностью спеленатый словно младенец.

  - Смотри-ка очнулся, - недовольно пробормотал пограничник, переминаясь с ноги на ногу. - Вот сукин сын нашел все-таки меня... Думал, что покружу-покружу и оторвусь от него. Ан нет, не получилось! Ну и что будем делать?

  Вокруг стало совершенно тихо. Якут прищурил глаза, отчего он вообще превратились едва заметные щелки. Старшина стоял совершенно один и рядом не было ни души!

  - Думаю, он понятливый, - вновь прозвучал чей-то голос, но уже совершенно рядом с ним. - Ему ни надо ничего объяснять, он сам все поймет.

  Тот тем временем попытался повернуть голову, но что-то его держало чересчур надежно.

  - Что, Абай, ты ведь ничего не видел и не слышал? - якут не верил своим глазам — этот странный голос шел прямо от дерева. - Мы ведь понимаем друг друга?

  Это было дерево! Дерево с большой буквы «Д»! Огромный дуб патриарх, корни которого выползли наружу будто им не хватает места под землей. Ствол, нависавший над ними, был весь в буро-черных складках, местами отчетливо напоминавших человеческие раны... Весь мир якутского охотника в мгновение ока перевернулся с ног на голову. Всю свою молодость он презирал своего отца — потомственного шамана целого десятка стойбищ. Ведь как же иначе, он был активистом, боровшимся с пережитками прошлого, с мракобесием, в котором погряз якутский народ. Разве мог он, убежденный комсомолец, уважать своего отца, который, подумать только рассказывал о каком-то великом дереве — опоре всего мира. Нет! Все его речи он отвергал сходы, обвиняя того в старческой глупости...

  - Как же я мог? - шептал он в каком-то забытьи. - Почему я стал таким? Отец?! Отец, это я, Абай?! Смотри, вот он я, стоя перед тобой на коленях...

  Перед его взором стояла давняя картина, которую он, как ему хотелось думать, уже давно и благополучно забыл... Умиравший отец, палец крючковатый палец которого был обвиняющие направлена в сторону Абая. «Попомнишь меня! Попомнишь мои слова! - билось в его мозгу огненными молотками. - Аал Луук Мае, прими мое тело в свои объятия! Иччи, сопроводите меня к подножию великого дерева! Я честно служил вам в этом мире и буду также служить в другом...».

  Ноги пожилого охотника медленно подогнулись и он рухнул вниз прямо на кусок узловатого корня.

  - Отец, отец, ты меня слышишь? - сын старого шамана шептал, обращаясь в сторону дерева. - Отец, я увидел Аал Луук Мае... Ты мне говорил, но я глупый молодой тырген не верил тебе! - По морщинистым щекам текли слезы. - Я увидел Мировое дерево. Значит иччи не забыли старого Абая и явили ему свою милость...