- Хорошо, - сквозь зубы пробормотал Шикита, думая про себя, что позднее ему надо обязательно увидеться с тем самым наглым старшиной. - Бирюков, командуй! - кивнул он угрюмому сержанту. - Двое со мной! - с боку от него сразу встала пара бойцов. - Ну, веди нас капитан, - проговорил он, давай адъютанту понять, что это максимально возможная уступка, на которую он способен.

  - Прошу..., - пропустил его вперед тот, естественным образом оттесняя от него бойцов на узкой лестнице. - Арсений Григорьевич, как раз проводит совещание по поводу новой операции (упреждающее наступление на крупную немецкую группировку, угрожающую Мурманску со стороны губы Большая западная Лица).

  Уже перед высокими дверьми в кабинет вице-адмирала на втором этаже Шикита незаметно расстегнул кобуру с оружием, молясь про себя догу, чтобы оно не понадобилось. Приняв невозмутимый вид, он уверенно распахнул двери и оказался в просторной комнате, в которой за большим столом располагались шесть или семь старших командиров. На первый взгляд здесь находились почти все, кто отвечал за подготовку к новому наступлению — армейцы, подводники, летчики и надводный флот... Не обращая больше на них никакого внимания Шикита четким шагом подошел к вице-адмиралу и остановился в нескольких от него шагах.

  Тот был совершенно спокоен. Казалось, его совершенно не волнует внезапный, если можно так выразиться, приход генерала от госбезопасности, прихватившего к тому с собой почти три десятка человек. Он смотрел на него и просто ждал, что последует за этим.

  - Товарищ вице-адмирал, прошу вас сдать свое оружие и проследовать вместе со мной, - после прозвучавшей фразы установилась полная тишина. - В соответствие с распоряжением народного комиссара государственной безопасности вы задерживаетесь для выяснения обстоятельств...

  - Что это такое? - скрипучим голосом спросил генерал-майор Щербаков, командующий 14-й армией. - По какому праву товарища Головко арестовывают? - он встал со своему места и с вызовом посмотрел на Шикиту. - Я немедленно позвоню товарищу Сталину. В преддверии крупнейшей военной операцией, от которой зависит судьба всего Советского Заполярья, арест командующего Северным военно-морским флотом, лично я считаю, настоящей вражеской диверсией, направленной на снижение боевой эффективности наших войск.

  … Между тем, надо ясно понимать, что такой демарш генерал-майора Щербакова, явно направленный против представителя наркомата государственной безопасности, был в той обстановки отнюдь не фантастичным. К 1942 г. плеяда старшего комсостава если не забыла, то совершенно определенно оправилась от последствия репрессий 37-го годов и тот физически въевшийся в них страх перед НКВД стал существенно меньше. Более того последние серьезные победы советской армии, которой удалось практически по всему фронту отбросить войска противника за пределы границы СССР, явно внушили генералитету уверенность в себе... (В связи с этим подобное пререкание и попытка апеллирования к Сталину, как верховному судье во всех мало мальски значимых делах, вполне могла иметь место — от автора).

  Рядом с Щербаковым поднялся и командующий Карельским фронтом генерал-лейтенант Фролов, по слуха имевший в верхах очень крепкие связи. Выражение его лица также говорило о явном несогласие с позицией Шикиты.

  - Поддерживаю, - буркнул он, наклоняя лобастую голову вперед, словно собираясь буравить воздух перед собой. - Надо позвонить товарищу Сталину и во всем разобраться, - это сказано было таким категоричным тоном, будто остальные присутствующие были его непосредственными подчиненными.

  - Товарищ генерал-лейтенант, - повысил голос Шикита, повернувшись к новому оппоненту. - у меня распоряжение народного комиссара государственной безопасности сопроводить вице-адмирала Головко в управление и я никому не позволю мне указывать! Вам ясно?! - уже не сдерживаясь, во весь голос рявкнул он. - Я еще раз прошу сдать личное оружие и проследовать со мной, товарищ вице-адмирал, - он обернулся, чтобы отдать приказ сопровождавшим его бойцам и застыл в этом положении.

  Оба его сотрудника, крупные парни под метр девяносто ростом, стояли с вывернутыми за спиной руками под дулом автомата, который крепко держал тот самый капитан.

  - Что вы себе позволяете? - начал было он, как сразу же замолчал.

  С улицы послушались одиночные выстрелы из винтовок. Еще через несколько секунд басовито прогремел пулемет. Щербаков, стоявший ближе всех к окну, бросился вперед и потрясенный замер.

  - Вот тебе и матросики?! - с удивлением проговорил он, всматриваясь в происходящее за окном.

  А там было на что посмотреть... Все пространство перед штабом от поста до остатков каменного забора было усеяно лежащими телами бойцов НКВД. Время от времени от них раздавались возмущенные вопли и кто-то поднимал голову, чтобы высказать свое отношение к этому. Прямо перед входом в штаб в снегу за пулеметом лежало несколько моряков с выпущенными из-под бескозырок лентами. Один держал приклад и водил стволом дягтеря, а второй ставил новый диск.

  - Этого еще не хватало! - в сильном раздражении проговорил сам Головко, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор. - Хватит! - рявкнул он на всех присутствующих, продолжавших волком смотреть друг на друга. - Капитан первого ранга Самойлов, немедленно освободить! И мухой вниз! Уйми этих героев! Бегом, вас всех задери..., - кивнул он в сторону сопровождавших комиссара бойцов. - Чуть не перестреляли друг друга! Немцев вам мало..., - выплевывал он, поворачиваясь к телефону. - Эх... Девушка, Москву мне. Немедленно! Жду! - он выпрямился и через несколько минут вновь произнес. - Ставку Верховного главнокомандования! Товарища Сталина! Командующий Северным военно-морским флотом вице-адмирал Головко..., - в трубке снова девичий голос пробурчал что-то про ожидание и смолк.

  Командиры продолжали стоять, напряженно смотря в сторону фигуры с телефонной трубкой.

  - Товарищ Сталин, Головко вас беспокоит, - твердым голосом произнес он в комнате посреди застывших командиров. - Товарищ Сталин, сейчас передо мной стоит армейский комиссар государственной безопасности 3-го ранга Шикита с распоряжением о моем аресте... Да, товарищ Сталин. Нет! Если это необходимо..., - он медленно провел ладонью по лбу, стирая внезапно выступивший пот. - В настоящее время на боевом дежурстве находятся 23 надводных корабля и 9 подводных. Нет, сообщений не поступало..., - Головко вместе с трубкой повернулся к стене, на которой висела карта с многочисленными отметками о местоположении кораблей Северного военно-морского флота. - Есть, два. Последний сеанс связи состоялся два дня назад в 12 часов 30 минут. Да... Уничтожено два немецких транспортника с боеприпасами. Нет! С-101 не отвечает... Так... Да, в том же районе. Лодкой командует капитан 3-го ранга Егоров. Так точно! Есть, немедленно установить связь! Есть доложить об исполнении!

  Он положил трубку и повернулся к остальным. Его лицо в этот момент больше напоминало лицо приговоренного к крайне мучительной но отстроченной смерти.

  - Самойлов, - потухшим голосом позвал он. - Срочно к связистам. Делай там что хочешь, хоть лично садись за рацию, но дай мне связь с бортом Егорова. Даю десять минут!

  Он так посмотрел на адъютанта, что тот буквально сорвался с места, чуть не вышибив собой массивные двери. Уже через секунду его зычный голос был слышен на улице, посылающий кого-то «по материи» далеко и на долго.

  - Арсений Григорьевич, - прервал устанавливавшуюся тишину Щербаков. - Что сказал товарищ Сталин? - Шикита сразу же напрягся. - Что происходит?

  Головко несколько секунд смотрел на своего друга и потом произнес:

  - Товарищ Сталин сказал, что по сообщениям союзников вчера 8 февраля примерно в 11 часов вечера недалеко от берегов Англии был торпедирован английский военный транспорт «Серый призрак», бывший круизный лайнер «Мэри Куин». Под воду ушло почти 20 тысяч солдат и офицеров 11-ой десантного корпуса американцев, - о потоплении столь крупного транспортника все слышали впервые. - На подводной лодке, торпедировавшей транспорт, были опознавательные знаки советского подводного флота... Похоже, теперь все понятно... Товарищ Сталин дал время до вечера.