- Поздно, Коба, уже слишком поздно, - он буквально физически ощущал, как у собеседника схватывает сердце. - Среди привлеченного персонала уже давно распространяются многочисленные слухи о нашем объекте. Пока это все на уровне домыслов: кто-то что-то видел, где-то слышал... Болтают о жутких опытах, которые наркомат проводит над арестованными... Надо что-то делать. Это только начало. С каждым днем эти домыслы будут принимать все более фантастическую форму. Им всем нужно что-то скормить, пока мы не будем готовы...
- Опять про сочувствующих? - Сталин принял окончательно решение — идти до конца. - Маленков же съел и не поморщился. Остальные тоже поверят! Главное, как это все обставить.
- Подумаем, товарищ Сталин, - закивал головой Берия, видя что разговор становиться все более конкретным. - Организуем слив сведений через наших агентов. Подберем пару товарищей из сочувствующих... Наградим орденами, в «Правде» появятся несколько статей о бывших соотечественниках, которые изъявили желание помощь своей бывшей родине.
85
Оккупированная территория. В 20 км. севернее п. Барановичи. Окружной лагерь для советских военнопленных Stalag 162 XI. Четкий квадрат стен из массивных бревен, опутанных тесными рядами колючей проволоки, ограничил довольно большой участок земли. В высоких, семиметровых вышек, прекрасно просматривалась вся территория лагеря — пара низких бараков, дома администрации и охраны, несколько припаркованных грузовиков... До леса было метров двести — двести пятьдесят, пробежать которые все равно не успеешь — пуля лети быстрее.
- Блох травят, - прошептал высокий скелетоподобный красноармеец, кутаясь в рваную шинель. - Чистоту, падлы, любят! Обкурят какой-то дрянью, дыши потом.
Остальные молчали. Изможденные землистые лица с потухшими глазами. Люди сидели прямо на земле, едва покрытой пожухлой прошлогодней травой.
- Слышь, одноглазый, блох говорю травят? - дылда не унимался, тукая в бок своего соседа — невысокого бойца с повязкой на левом глазу. - Видишь дымок?!
Тот поднял голову и уставился на барак здоровым глазом. Почти черной от въевшейся грязи он провел по подбородку и скривился.
- Нет там ни каких блох, - харкнул он между ног. - Еще вчера исчезли..., - высокий недоуменно посмотрел на него, потом повернул голову в сторону барака. - Блохи, мухи... Повар вчера с охраной разговаривал. Говорит и мышей не стало... Хреново все это...
- Да, хрен с ними! - встрепенулся сидевший недалеко от них мужик с длинными оттопыренными ушами. - Пожрать бы лучше дали. Хоть баланды этой чертовой! Живот аж сводит! - он с таким вожделением уставился в сторону кухни, что казалось еще немного и прожжет ее взглядом.
- Перед наводнением так бывает, - глухо пробормотал высокий красноармеец, не обращая внимание на продолжавшего причмокивать губами ушастого бойца. - Вся живность бежит по-дальше от того места, которое должно затопить...
- Чего же они так долго?! - не унимался страдалец, пробую жевать какую-то сорванную здесь же траву. - Там делов-то на пять минут... Водицы залил, огоньку добавил, а потом свеколки, да картошечки... И мучки немножко...
- Мучки ему..., - зло усмехнулся одноглазый. - Эти твари древесную муку добавляют в баланду для массы. Это пока еще ничего, но потом... они …
Вдруг к ним, сидевшим немного в отдалении от основной массы жителей первого барака, на корточках начал подбираться какой-то человек. Немного сгорбленный, сильно заросший, в натянутом на голое теле странном рясоподобном платье, он целенаправленно пробирался к ним.
- Слышь царица полей, - окликнул высокого его сосед. - Что это за тип такой?
- Чего тебе надо, дед? - грубо буркнул он на этого человека. - Немчура и так нервная, того и гляди пальнет.
Незнакомец поднял голову и на красноармейца посмотрели пронзительные синие глаза, цветом напоминающие ясное июньское небо. Однако, грязное, как и у вес лицо, принадлежало отнюдь не деду, как им показалось первоначально. На товарищей по несчастью смотрел довольно молодой человек — наверное, лет тридцати — тридцати двух. Он молчал несколько минут, пристально изучая их лица. Одновременно его руки непрерывно перебирали какие-то непонятные узловатые корешки, свисавшие с его шеи.
- Он уже близко, - наконец, заговорщическим тоном прошептал он, протягивая к ним свои руки. - Вы готовы к его приходу?
Одноглазый — бывший командир роты … полка Андрей Лисицин - понимающе переглянулся с соседом. Такое они наблюдали уже не раз. В их барак обычно направляли самых слабых или уже больных, которые время от времени сходил с ума от постоянного холода, голода и издевательств.
- Вы готовы? - он доверчиво смотрел на Андрея, продолжая протягивать ему какую-то деревяшку. - Возьми, возьми … не бойся! - высокий ткнул его в бок локтем, кивая головой на ближайшую вышку, с которой на них таращился часовой. - Вот, - Темная деревяшка, вблизи оказалась грубо вырезанной фигуркой человека. - Он защитит вас от его гнева! - немец, наконец-то, отвернулся, посчитав, видимо, это не заслуживающего его внимания. - Он идет... идет...
Младший лейтенант хотел что-то сказать, но его опередил сосед.
- Кто идет-то?
Тот яростно сверкнул глазами в ответ.
- Он идет... и земля содрогнется от его гнева! Все, кто пал духом и смирился перед врагом, станут кормом для него! - его глаза буквально буравили высокого красноармейца, вытаскивая наружу одновременно все его страхи и желания. - Не бойтесь, он все знает... он все знает...
В руку красноармейца легла почти такая же деревянная фигурка, грубо копировавшая человека. Едва он отдал это, как сразу же потерял к ним всякий интерес. Его голова опустилась к земле и он снова что-то еле слышно забормотал. Склоненная к земле фигура медленно побрела в сторону ближайшей вышки с часовым.
- Ты куда дурья башка? Убьют ведь?! - шикнул на него Андрей, порываясь броситься за ним. - Назад! Назад! - сзади за полу шинели его крепко держал высокий, не давай вскочить. - Сюда, давай!
Тот продолжал ковылять, не обращая ни какого внимания на громкий шепот.
- …! - громко что-то крикнул часовой с вышки, с металлическим лязгом передергивая затвор. - …!
Не доходя нескольких метров до бревенчатого основания вышки, фигура упала на колени и начала что-то раскапывать. Куски земли взлетали вверх. Выстрел! Возле него вскипела земля! Еще выстрел! Уже весь барак с напряжением следил за странной фигурой, которая продолжала ковыряться в земле...
- Он идет! - буквально взревел бесноватый, вскидывая вверх руки с окровавленными пальцами. - Идет...
Со стороны казармы бежало несколько солдат, размахивая карабинами. Судя по их перекошенным лицам нарушившему режим через несколько минут станет очень плохо.
- Защити нас! - продолжал реветь белугой тот, словно и не замечая фонтанчики пули, которые оставляли пули забавлявшегося часового с вышки. - Защити на...
Мощный удар прикладом, нанесенный со всей силой первым добежавшим, выбросил кричавшего на колючую проволоку. Часовой с вышки, наблюдая все это, заливался смехом. Лоснящееся от пота лицо трясло всеми своими складками...
Человек медленно сползал с колючки. Его пальцы с вырванными ногтями с остервенением цеплялись за проволоку. Прокусанные губы продолжали шевелиться...
- Защити..., защити... своих детей …
Слезящиеся глаза с надеждой смотрели на встававший вблизи стеной лес. Из-за проволоки он различал мечущиеся на ветру дубовые листочки, клонящиеся к земле веточки березы. Казалось, вот он лес! До него можно дотянутся рукой! Раз и все! Но...
- …! - новый удар, сопровождаемый хохотом охраны, бросил его к вышке. - …!
Разбитая в кровь голова бессильно упала на плечо. Он чувствовал, что все... Сил не осталось, но его губы продолжали звать...
- Защити нас!
Острые сучки углового бревна вдавились в его спину, отчего он даже не пытался пошевелиться. Вдруг, его тело пронзила сильная боль! Эти сучки словно живые дергались, вырываясь из бревна и кололи его все сильнее и сильнее.
