Имка завопила как ошпаренная. Бросила кость. На кость кинулся Тупи. Имка - не со зла, но единственно ради спасения - изо всех сил вцепилась в уши Тупи. Тупи дал стречка. Имка с чугунком покатилась за ним. Тогда Пипуш отпустил ее хвост, повернулся и клюнул Имку сверху. Кошка отпустила уши Тупи и вскочила на забор. После этого она перестала даже смотреть на кости...
Впрочем, если бы ей и пришла в голову мысль поживиться собачьим добром, Пипуш ее бы проучил. Ибо, раз уж он решил, что Имке нечего мешаться в собачьи дела, вопрос можно было считать исчерпанным.
Но, разумеется, умел наш Пипуш быть и милым и добрым. Правда, случалось это с ним довольно редко. Тем более ценили мы его доброту. Я бы сказал - великодушие. Ведь он даже делал нам подарки - сюрпризы.
Не раз он появлялся, вскакивал на стол и клал передо мной то какой-нибудь изодранный цветок, то листик. А порой и лягушку. Да, да, собственноклювно пойманную лягушку. И ласково смотрел мне в глаза:
"Пожалуйста!-говорил он мне.-Это тебе. Делай с ней все, что хочешь!"
И ждал. Как тут быть? Надо было поблагодарить его. И я гладил ворона по голове, что он очень любил, или чесал ему грудку, что он любил еще больше. Приласкавшись, он изо всех сил вытирал клюв о край стола, вскакивал на мое плечо и начинал перебирать волосы. При этом поминутно заглядывал мне в глаза.
"Приятно тебе, правда? Ты ведь больше всего любишь, когда я тебя причесываю, верно?" - допытывался он.
Я старался изобразить величайшую радость. Ведь не мог же я быть неблагодарным! Хотя порой он своим вниманием доставлял нам немало хлопот.
Помню, как-то летом мы, по обыкновению, обедали на террасе. Катерина только что внесла суп. Сняла крышку с кастрюли, держит ее в руке, а сама о чем-то разговаривает с Крисей. Тут Пипуш, откуда ни возьмись, скок, скок, скок по столу. Плюх! Бросил в кастрюлю большую рыжую мышь.
Он явно решил приправить наш постный суп, чтобы придать ему вкус и аромат. И смех и грех!
8
Зимой Пипуш притихал. Становился удивительно ласковым, милым, дружелюбным. Не устраивал никому неприятностей. Вся его энергия и ум уходили на то, чтобы тишком забраться в комнату и незаметно залезть за печку. Целыми часами дремал он там нахохлившись. Старался не привлекать к себе ничьего внимания. Ворон прекрасно знал, что стоит кому-нибудь его заметить - сейчас поднимется крик, начнутся выговоры, и Пипушу придется отправляться в прачечную, а там холодно и совершенно неуютно. Самое большее - ему из милости позволят посидеть на кухне.
А кухню Пипуш не любил. Не только потому, что не слишком доверял характеру Катерины. В кухне была печка. Теплая, даже весьма. Только не очень безопасно было греться у этой печки.
Пипуш отлично помнил печальный опыт времен своего безрассудного детства. Тогда он познакомился с раскаленной плитой. И со сковородкой, наполненной кипящим маслом. Он однажды прыгнул на нее с полу, привлеченный запахом жареного мяса. Едва мы спасли его после этой катастрофы.
И после этого прыжка в адский огонь Пипуш долго избегал ходить на кухню, а плиту обходил как можно дальше. Если уж судьба обрекала его на пребывание в кухне, он усаживался на шкаф. Там было безопаснее всего. Туда даже тряпкой не дотянуться. Но выбивалка - другое дело, выбивалка доставала всюду. И поэтому Пипуш, птица мудрая, увидев выбивалку в руке Катерины, вопил: "Крисяаааа!"-и одним прыжком оказывался на раковине.
Это должно было означать, что он, Пипуш-де, ничего, а в кухне он только потому, что хочет пить. И просит, чтобы открыли кран.
Он уморительно нацеливался на струйку воды клювом, хватал ее и пил. При этом он так потешно махал крыльями, качался, танцевал, что Катерина не могла удержаться от смеха. Пипуш пил, а сам искоса следил за ней. Когда он замечал, что выбивалка опять висит на гвоздике, жажда у него сразу же проходила, и он снова взлетал на шкаф, откуда мог сверху вниз глядеть на весь белый свет.
Но Катерину далеко не всегда было так просто умаслить. Ей вообще не нравилось, чтобы Пипуш вертелся на кухне.
Ведь Пипуш и на кухне старался навести свои порядки. Хорошо зная упрямство Катерины, зная, что пытаться ее переубедить - значит даром терять время, он действовал на свой страх и риск.
Он справедливо считал, например, что ложки, ножи и вилки не должны валяться где попало, и тайком укладывал их на место: в корзину с углем. Все тряпки, все лоскутки старательно запихивал за шкаф. Остальные мелкие предметы, лежавшие на столе, топил в кринке с молоком.
Радел Пипуш и о том, чтобы все съедобное было заперто в шкафу, а не лежало на виду. Чтобы добиться этого, буквально не щадил живота своего: котлеты глотал, как пилюли, а яйца разбивал одним ударом клюва.
Понятно, все это он делал исключительно для пользы Катерины. Но разве от людей дождешься благодарности? За все свои труды, советы и наставления Пипуш неизменно получал тряпкой по лбу и пулей вылетал из кухни.
И понятно: стоило Катерине, заговорившись с кем-нибудь, на минуту позабыть о Пипуше, ворон потихоньку подкрадывался к ней и клевал ее в ногу. Клевал даже не очень больно, просто в виде намека на то, что он, Пипуш, мог бы сделать, не будь он так добр, великодушен и снисходителен к слабости человеческой...
9
Пипуш, эта чудо-птица, этот умница, каких мало на свете, к сожалению, сам страдал одним пороком. Человеческим пороком, который и довел его до могилы.
Неприятно мне об этом говорить. Но что поделаешь, если так было. Пипуш был горьким пьяницей. Да, да, горчайшим пьяницей. И никто в этом не виноват, кроме нас. Ведь если бы он не жил с нами, он не знал бы и вкуса вина.
Началось это совершенно невинно. Пипуш однажды наелся пьяных вишен. И охмелел. Вел себя, как настоящий пьянчуга: шатался, кричал какую-то чепуху, лез к Имке целоваться, а Тупи чуть не выклевал глаз. Потом уснул прямо на траве, чего трезвый никогда не делал.
Вскоре после этого случая Пипуш опрокинул бокал, в котором оставалось порядочно медовой наливки. Он выпил все до капельки. И снова охмелел и набезобразничал. С тех пор он охотился за всеми недопитыми рюмками. Мы же всячески старались, чтобы больше у Пипуша не было случая напиться. Можно ли было позволить нашему Пипушу, этой мудрой птице, топить свой разум в бокале!
