— Тебе тяжело доверять мне? — Вздохнул Каулитц и поправил на парнишке толстовку.

Билл промолчал, буравя его тяжелым взглядом. Каулитц пошёл к выходу, оглянувшись на парня, который семенил следом. Только выйдя за дверь, он развернулся к нему и выдохнул.

— Не сделаю я тебе плохого, Билл, — Том потрепал его за плечо и, совершенно не ожидая от себя самого, заправил прядку темных волос ему за ушко.

Брюнет выдохнул через нос, но промолчал, на этот раз не сделав ничего, о чём мог бы пожалеть. Том мысленно возликовал, празднуя маленькую победу.

— Поехали домой, — на грани слышимости прошелестел Билл, пристегиваясь и смотря куда-то в сторону.

Каулитц резко повернул на него голову, думая, не послышалось ли ему, а на лбу тут же появились несколько морщинок удивления.

— Ну, ты, оглох, что ли? Поехали, — привычным для слуха Тома голосом произнес Билл, недовольно ерзая на месте.

— Меня можно звать просто Том, — уже отъехав, ответил ему Каулитц.

— Поздравляю, — безразлично бросил брюнет.

— Ты маленькая язва, — беззлобно ответил мужчина и на свой страх и риск решил пошутить. — К кому домой-то хоть едем?

— Чёрт, ты ещё и издеваться вздумал? — Вскинулся парнишка, складывая руки на груди. — Да я тебе…

— Эй, не хватало из-за тебя ещё в аварию попасть! — Воскликнул Каулитц и несильно ударил жилистую ручонку, которой мальчишка уцепился ему за локоть. — Шуток совсем не понимаешь.

— Не смешно, — процедил он ледяным тоном, отворачиваясь к окну. — Включи лучше что-нибудь.

Том недовольно цокнул и нажал на мерцающую красным светом кнопку, отчего весь салон автомобиля тут же наполнился звуками радио. Переключив на другую волну, Каулитц услышал ту самую веселую рождественскую песню, которая играла, когда он впервые вёз парнишку к себе домой. Эта мысль заставила улыбку заиграть на лице, а пальцы отбивать по рулю мотив песни. Билл оторвался от бессмысленного разглядывания темных улиц и перевел взгляд на мужчину, чье приподнятое настроение уже начинало раздражать.

— Билл, а ты любишь Рождество? — Спросил Каулитц, уже выезжая на улицу, ведущую к его дому.

— Вдвойне ненавижу, — брюнет вжал голову в плечи и обхватил себя руками. — Это ещё и день моего рождения.

— О, — только и произнёс Том, закусывая губу.

Загнав машину в гараж, Каулитц позвал Билла в дом, распахивая перед ним дверь и впуская внутрь. Брюнет довольно выдохнул, оказавшись в тепле, и сбросил с себя толстовку и старые ботинки.

— А где твоя жена?

— Невеста. Уехала к своим родителям на время, — ответил Том, проходя на кухню. — Пройди пока в гостиную, я скоро приду, кофе сделаю.

Билл неопределенно повел плечом и неслышно прошёл на носочках в гостиную, где уже почти потух камин. Усевшись поудобнее на мягком ковре, он подбросил в тлеющие угли пару сухих поленьев, лежащих рядом, и подул, отчего они тут же занялись ярким огоньком. Приятный запах жженого дерева делал атмосферу ещё более уютной, и Билл обнял себя за колени, уперевшись на них остреньким подбородком, закрывая глаза. Он представлял, как густой мягкий туман обволакивает его, а сам он сидит на пушистом облаке и греется от лучей ласкового весеннего солнца. И ему стало впервые за столько лет так хорошо, что напряжение спало с точеного личика, и на нём едва ли блеснул отголосок безмятежной улыбки, но…

Том не мог отвести взгляда, стоя с чашкой кофе в руках в паре метров от парнишки. Он выглядел так, словно ему и не нужно было ничего в жизни, кроме этого тепла от приятно потрескивающего в темной гостиной камина. Каулитц боялся даже вздохнуть лишний раз, чтобы не спугнуть такого восприимчивого к звукам парня.

Но Билл сам открыл глаза и, что удивительно, не стал устраивать истерик или пугаться, а просто не отрывал взгляда от Каулитца, всё так же обнимая себя за худые длинные ноги. Том подобрал с пола челюсть и присел рядом, поставив с собой чашку крепкого кофе. Билл всё ещё смотрел, спокойно моргая и не пытаясь проесть мужчину взглядом, как это чаще всего бывает.

— Мне нравится, — просто сказал он спустя минуту, переводя взгляд на пламя.

Том сделал большой глоток обжигающего напитка и не моргая смотрел на брюнета, поражаясь его необычно спокойному настроению.

— Ты достаточно милый, когда не кричишь, — прочистив горло, произнес он, уже мысленно ожидая, что сейчас чашка кофе будет опрокинута ему на брюки, но снова ошибся.

Парень только пожал плечами, продолжая смотреть на язычки пламени, которые пленили его своей красотой. Том допил остатки кофе практически залпом и поднялся, чтобы отнести чашку на кухню. Когда же он вернулся, брюнета у огня уже не было. Каулитц завертел головой в его поисках и увидел хрупкую фигурку почти на верху лестницы, которая замерла и словно ждала его. Шагая через ступеньку, он быстро добрался до парня и потянул его в другую комнату, нежели спальня, в которой Билл уже ночевал здесь.

— Куда мы? — Удивлённо спросил он, когда Каулитц провёл его в крохотный уголок за ванной комнатой, где была ещё одна лестница наверх.

— Увидишь, — с загадочной улыбкой ответил Том и пропустил вперед мальчишку, следуя за ним.

Билл толкнул ногой ветхую дверь, которая скрипнула и открылась настежь, впуская гостей, а парень пораженно выдохнул. На старом чердаке была целая комната, светлая и достаточно просторная. Половину помещения занимала огромная софа, другая же половина была заставлена холстами и целыми кипами бумаги, а в углу стоял большой мольберт с прикрепленным к нему эскизом.

— Ты художник? — Билл с таким интересом посмотрел на мужчину, что тот не сдержал улыбки.

— Нет, бизнесмен, — со смешком ответил он, плюхнувшись на софу и поджав под себя одну ногу. — А это — моя отдушина. Кстати, я редко сюда кого-то впускаю.

— И почему ты не художник? — Спросил брюнет, присаживаясь на самый край.

— Билл, с моим отцом это нереально, — махнул рукой Каулитц.

— Идиот, — фыркнул мальчишка еле слышно, осматривая комнату, которую освещали лишь несколько расставленных в разных уголках свечей и слабый свет от луны, заглядывающей в боковое окно.

— Что? — Удивился мужчина.

— Идиот, — повторил Билл, повернув на него голову. — Ты делаешь то, что хочет твой отец, вместо того, чтобы проживать свою жизнь.

— Кто бы говорил, — саркастично заметил Каулитц.

— Это был неосознанный выбор! Я был вынужден это делать, — обиженно прошипел мальчишка. — А когда я выберусь, я стану фотографом, как всегда и хотел!

Билл вскочил, сложив руки на груди, и злобно сверкал глазами, глубоко дыша от подкатившего чувства несправедливости. Мальчишке было это в новинку, но он всерьез прокрутил у себя в голове ситуацию мужчины и с сожалением понял, что тот хотя бы мог выбрать, в отличие от него самого.

Томас, смотря на брюнета, у которого чуть ли не пар из ушей валил, резко подскочил и в момент оказался с мольбертом, прикрепляя чистый лист. Билл вопросительно изогнул бровь.

— Сядь. Сядь, я просто набросаю, — быстро протараторил Каулитц, вооружаясь карандашом.

— Что мне делать? — Снова усаживаясь на краю и привычно обнимая себя за колени, спросил он, всё ещё не сводя сверкающего негодованием взгляда.