— Ничего страшного, — прошептал он, и его голос был таким тихим, что Симона едва слышала его. — Я всё равно больше не смогу вернуться… Никогда не смогу вернуться.
— Почему нет? — Спросила Симона теперь намного мягче, несмотря на то, что всё ещё злилась на него, но было так трудно сердиться на того, кто выглядел таким разбитым. — Что случилось?
Билл снова закрыл глаза, сжав губы так сильно, что они побелели, затем прерывисто вздохнул и вновь вернул свой взгляд на землю.
— Он поцеловал меня, — прошептал он. — Он поцеловал меня, и я позволил ему… Я даже не попытался остановить…
— И почему это так ужасно? — Осторожно спросила Симона, не желая расстраивать его ещё больше, но отчасти ей хотелось узнать, не думает ли Билл на самом деле, что её сын достоин такого, как он, не думает ли, что слишком хорош для него. — Он тебе не нравится?
— Нравится, — медленно ответил Билл, посмотрев на неё с изумлением. — Он мне нравится очень и очень сильно.
— Так и в чём тогда проблема? — Симона, наконец, отпустила его, когда поняла, что сжимала его руку слишком сильно, у бедного мальчика мог остаться и синяк после её сильной хватки.
— Проблема в том, что он, чёрт возьми, слишком хорош для меня! — Повысил голос Билл, почти крикнув, и пристально посмотрел на неё. — Разве вы этого не видите?
Он спросил с раздражением в голосе и продолжил:
— Да я грёбанная шлюха, я всех обвожу вокруг пальца, я напиваюсь в хлам каждые выходные, и сейчас я умудрился привести его за собой на вечеринку, где было полно накаченных наркотиками чёртовых придурков!
Он уставился на неё, широко раскрыв глаза, и она едва была способна сделать вдох. Она ни за что в жизни бы не подумала, что он может так кричать на неё, но она считала, что кричал он не из-за неё, а потому, что злился на самого себя. Он выглядел так, будто действительно осознавал каждое произнесённое слово, будто он был зол на себя так сильно, как она несколько минут назад.
— Что если что-то случится с ним? — Продолжил Билл почти срывающимся голосом. — Что если ему будет больно из-за меня?
Он сделал ещё один неровный вдох, и Симона увидела, как ему пришлось несколько раз поморгать, чтобы не дать появиться слезам.
— Я не могу так больше, — прошептал он дрожащим голосом. — Я думал, что смогу быть ему другом, но я не могу. Он заслуживает того, кто будет заботиться о нём… А я не могу этого сделать…
Он вновь прикрыл глаза, и в этот раз слеза медленно прочертила дорожку по его лицу, оставляя длинную чёрную линию от его густого макияжа.
— Извините, — сказал он и открыл глаза, посмотрев на неё с такой болью в них, что она просто не могла больше сердиться на него, потому что он уже был слишком зол на себя. — Я такой, какой есть.
Он не дал ей времени на ответ, вместо этого развернулся и быстро пошёл прочь, оставив ей только возможность смотреть ему вслед, и через несколько секунд он совсем пропал из виду.
А Симона осталась со смешанными чувствами: облегчения, что он ушёл из их жизни, сожаления, потому что она знала, что Тому это разобьёт сердце, и беспокойства, потому что Билл, наверное, не был хорошим мальчиком, но, несмотря на то, как сильно ей хотелось бы отрицать это, она начала волноваться о нём.
Прежде всего, он просто тинейджер. Тинейджер, у которого нет людей, заботящихся о нём, а она мать. У неё в природе заботиться о ком-то. Но ей пришлось бы отпустить его, ведь у неё был свой собственный сын, о котором нужно заботиться, сын, которому снова придётся выживать без друзей.
========== Глава 27. Что нам теперь делать? ==========
Было утро субботы, Симона сидела за кухонным столом, отпивая кофе из чашки, пока просматривала вчерашнюю почту. Там было несколько коммунальных счетов и открытка от её подруги, но больше ничего интересного, поэтому она особо не заостряла своё внимание на этом.
Она позвала Тома, чтобы тот спустился и позавтракал, около двадцати минут назад, но на самом деле она даже не ждала, что он действительно придёт. Он просидел в своей комнате буквально все те дни, что прошли после той вечеринки пару недель назад, спускаясь вниз время от времени только чтобы покушать.
Симона знала, что для него это тяжело, поэтому она не давила, но уже начинала беспокоиться. Ему пришлось начинать жить заново. Она понимала, что ему грустно, Билл был его первым другом за много лет, и она знала, что это очень, очень важно для него, но не может же он оставаться в своей комнате навеки. Он даже не сказал ей, что на самом деле произошло. Она знала лишь то, что сказал ей Билл, но не знала мыслей Тома на этот счёт, потому что он отказывался говорить с ней.
Она поднялась из-за стола со вздохом, вылила остатки кофе в раковину и направилась в комнату Тома, решив, что пришло время поменять что-либо. Тому нужно выйти из комнаты и прогуляться. Конечно, у него тяжелые времена, но он не может прекращать жить. Если он погуляет хотя бы пару часов, то наверняка станет чувствовать себя немного лучше.
— Том, милый? — Мягко позвала она и постучала в дверь. — Ты встал?
Она дала ему немного времени, чтобы можно было привести себя в порядок, если он ещё не поднимался с постели, прежде чем открыла дверь и вошла, вздохнув, как только увидела лежащего на кровати сына, всё ещё одетого в спортивные штаны и майку, в которой всегда спал. Он даже не поднял глаз, когда она зашла в комнату.
— Ох, дорогой, — проговорила она и прошла к постели, присаживаясь на край. — Ты не можешь грустить вечно, милый. Я знаю, ты скучаешь по Биллу, но тебе рано или поздно придётся выйти из своей комнаты.
Том покачал головой, упрямо глядя в потолок, даже не пытаясь ответить ей что-нибудь.
— Давай же, — ласково сказала Симона. — Давай чем-нибудь займёмся сегодня. Как насчёт небольшого шопинга? И обеда в твоей любимой пиццерии?
Том вздохнул в ответ на её реплику, дотянулся до подушки и закрыл ей лицо, ясно давая понять Симоне, чтобы она оставила его в покое.
— Том, в этот раз я не прошу, — Симона нахмурилась и подвинула подушку, получив недовольный взгляд от сына. — Мы пойдём через десять минут, нравится тебе это или нет, так что одевайся.
Она поднялась с кровати и снова оставила его в одиночестве, надеясь, что он действительно будет готов пойти с ней без каких-либо пререканий. Она в курсе, что, возможно, была немного груба с ним, заставляя идти куда-нибудь, когда ему этого совсем не хотелось, но она надеялась, что это поднимет ему настроение. Да и Том любил торговые центры, так что, может быть, это немного развеселит его.
Это были две долгие недели, первые несколько дней Том, очевидно, ждал, когда Билл вернётся. Рано утром он одевался и садился в гостиной, ожидая прихода Билла. Когда Симона возвращалась домой с работы, он всё ещё ждал, и она видела разочарование на его лице каждый раз, когда она, а не Билл, заходила в дом.
Потом однажды утром он не встал, чтобы дожидаться Билла, и Симона не стала его будить, подумав, что, вероятнее всего, ему бы не помешал лишний отдых, но когда она вернулась домой с работы, он всё ещё лежал в кровати, и ей буквально силой пришлось тащить его на ужин.
И с тех пор всё так и продолжалось, Том не покидал комнату без нужды, а Симона начинала всё больше и больше волноваться.
Если честно, она беспокоилась и о Билле. Она пыталась дозвониться ему несколько раз под предлогом для себя, что делает это для Тома, но на самом же деле ей хотелось узнать, как там дела у этого черноволосого парня. Он выглядел таким разбитым той ночью, когда ушёл, и Симона, наверное, никогда не сможет выбросить эти печальные глаза из своей головы.
Однако Билл не отвечал, он всегда игнорировал её звонки, и после нескольких дней её попыток она бросила это дело. В конце концов, она не несёт за Билла ответственности, и если он не хотел разговаривать с ней, то она ничего не могла с этим поделать. Она могла только надеяться, что с ним всё в порядке, и что, возможно, однажды он вернётся.
