-- Ты, кажется, недооцениваешь, насколько она любит своих собак. Такие раны не заживают, -- сказала я.

Сука повернула голову ровно настолько, чтобы наградить меня суровым взглядом.

-- Я не о том, -- пожала плечами Ожог. -- Я о том, что больше всего её пугает не мысль о потере собак. Так что забудьте об этом. Я не прошу тебя ранить, искалечить или убить их. Ничего такого.

Сука взглянула на Ублюдка. Тот всё это время едва слышно рычал, топорща шерсть на загривке. Только шерсть ли это, если она состоит в основном из костяных пластин и шипов?

-- Убей их. -- Ожог указала на нас с Мраком.

Сука рассмеялась, если это можно было так назвать. Скорее фыркнула без капли юмора:

-- И это, по-твоему, мой сильнейший страх? Да я за них два куска дерьма не дам.

-- Дашь. Они -- твои самые близкие люди за всю жизнь. Ты не отдаёшь себе в этом отчёта, но мысль о том, что ты можешь потерять их, приводит тебя в ужас. Ты знаешь, и они знают, что твоё попадание в команду сродни выигрышу в лотерею.

Сука усмехнулась.

-- Конечно, это хреновые отношения, -- продолжила Ожог. -- Кто-нибудь другой счёл бы их удручающе отстойными. Но для тебя они лучшее, на что можно рассчитывать. Лучшее, на что ты можешь надеяться, потому что ты совершенно ебанутая. Поверь, я знаю, когда кто-то ебанутый.

-- Как я и сказала, ты много пиздишь.

-- Они -- лучшее, что у тебя было, и Душечка говорит, что ты их теряешь. Что бы там тебя с ними ни связывало, сейчас это проёбано. Может, причина в тебе, может -- в них, но сейчас, собачница, всё это угасает. Прикончи их. Один удар -- и то, чему всё равно суждено случиться через несколько недель, закончится прямо сейчас. Прикончи, и я позволю тебе и твоим собакам уйти.

-- Какого хера я должна тебя слушать?

-- Потому что если ты откажешься, попытаешься уйти, сбежать или атаковать, ты провалишь испытание.

-- И?

-- И у меня не будет причин сдерживаться. Твоя команда умрёт, твои собаки умрут, а ты сама будешь мечтать о смерти.

-- Иди на хуй, -- ответила Сука, но могу поклясться, что в её взгляде на нас с Мраком читалось сомнение. Или нерешительность? Ожог повернула ситуацию так, что Сука должна была либо признать, что мы ей небезразличны, либо напасть на нас. Иначе ни она, ни собаки не будут в безопасности.

Я абсолютно не представляла, что она выберет, но чуяла, что её выбор мне не понравится.

Она размышляла.

Значит, мне придётся брать всё в свои руки. Ожог сохраняла преимущество, и Сука склонялась на её сторону. Я должна повлиять на ситуацию, чтобы наши шансы выросли.

Я выпустила насекомых с капсаицином из отсеков в броне. Против Манекена они бессильны, но могут достать Ожог. Если получится застать её врасплох.

-- Это неправильно, -- сказал Мрак.

-- Что?

-- Ты хоть читала правила Джека?

Ожог нахмурилась.

-- Да. Читала.

-- Тогда почему ты действуешь не так, как он? -- Мрак указал на Манекена.

Он тянул время. Манекен не мог ответить, и Ожог замешкалась. И сам того не зная, Мрак отвлёк их от моих действий.

Капсаициновые жуки спускались по спине и ногам и разлетались над водой, прячась в тенях, дыму горящей резины и струйках тьмы, которые вились вокруг Мрака.

-- Действую не так? Что здесь можно сделать не так? -- спросила Ожог.

-- Как на тебя посмотрят, если ты облажаешься? Могу представить, что Манекена накажут за проёб, но он хотя бы пытался. Ты правда думаешь, что произведёшь впечатление на свою команду, если обделаешься в самом начале? Нет, они будут чувствовать себя крайне неловко. И готов поспорить, они отыграются на том, кто виноват, -- сказал Мрак.

Манекен тронул плечо Ожог. Та обернулась, а он медленно открыл рот и перекрестил его одним пальцем.

-- Манекен говорит -- ты врёшь.

Блядь. Жуки ещё не вышли на позиции.

-- Хочешь рискнуть и проверить? -- спросил Мрак.

-- Ага, -- сказала Ожог, и вокруг нас полыхнуло пламя.

Подкрадываться некогда. Я приказала жукам атаковать немедленно, по самым коротким и быстрым траекториям.

Они ринулись к Ожог со всех сторон, из каждого закутка и тени вокруг. Я направила их на открытую кожу её шеи, головы и конечностей.

Насекомые жалили, кусали и впивались клешнями прямо с лёту. Некоторые даже в лицо. А потом я ощутила её движение. На секунду я подумала, что она владеет сверхсилой или суперскоростью, раз так быстро рванулась в сторону. Но это была не она. Это бросился Манекен, отшвырнув её в середину горящей кучи мусора. Сидящие на Ожог жуки вспыхнули, и она мгновенно исчезла.

-- Бежим! -- крикнул Мрак.

Ублюдок тащил на цепи Суку, которая орала: "Вперёд!". Она лишь наполовину взобралась на Сириуса из-за раненой ноги. Мы с Мраком устремились за Ублюдком, который протаранил пылающую стену. Куски объятого пламенем мусора разлетелись и упали в горящую воду. Сука направила Сириуса в пролом, мы с Мраком старались не отставать.

Горячо!

Жар усиливался. Я, спотыкаясь, ковыляла. Рёбра пронзала боль при любой попытке хотя бы пошевелить рукой, а на мне повис Мрак -- почти взрослый парень. Пламя становилось всё жарче. Мы бы справились, если бы путь занял шаг или два, но это уже шестой шаг, а мы всё ещё объяты огнём. Ублюдок далеко обогнал нас. Он пробивал проход, но языки пламени тут же смыкались за ним.

Как только мы вышли из пламени, я рухнула, и Мрак упал вместе со мной. Под нами не было огня, но я продолжала чувствовать жар -- невыносимый жар и сопутствующую ему ослепляющую боль. Я горела, и лужа была слишком мелкой, чтобы погасить окружающий нас огонь, я пробовала поваляться в ней, чтобы сбить пламя, но и это не помогло.

Мрак погрузил нас во тьму. Я и раньше сражалась вместе с ним, не раз испытывала воздействие его сил, но сейчас всё было по-другому. Мне было очень больно, я хотела найти выход из ситуации, а теперь ещё и ничего не видела. Даже используя чувства роя, я была бессильна понять, что происходит, -- Ожог подожгла всё вокруг, и насекомые не могли свободно двигаться. Наши враги, Манекен и Ожог, тоже были вне досягаемости. Я металась и извивалась, пытаясь погрузиться в воду, и ощущала подступающую панику

Я почувствовала на себе кого-то тяжелого -- три быстрых касания по плечу. Сигнал? Мрак. Я не сопротивлялась, когда он, должно быть курткой, сбил пламя и брызнул на меня водой. Я почувствовала влагу на открытых участках кожи.

Мрак поднял меня на ноги. Жар и боль не исчезли, но логика подсказывала, что он не смог бы меня поднять, если бы на мне был огонь. Я получила ожоги, это больно, но непосредственная опасность исходит только от Ожог и Манекена.

Моя сила повсюду наталкивалась на проблемы. Везде, куда я посылала насекомых, я находила огонь. Я чувствовала себя слепцом, который тыкает палкой вокруг, чтобы понять, где он, и обнаруживает только опасность и разрушения. Картина складывалась неполная, но безрадостная.

Мы бежали. Мрак вёл меня. Четырежды мы падали. У меня были обожжены ноги и спина, Мрак ранен в бедро, а улица уходила под уклон. Он сжимал мои плечи сильно, до боли, и тяжело повисал на каждом втором шаге, хотя я была слишком слаба, чтобы поддерживать его.

Выйдя из темноты, мы оказались в центре разрушенной набережной. Мы наполовину съехали, наполовину спустились через руины улицы к пляжу и подошли к кромке воды. Отсюда было видно, что сделала Ожог.

Моя территория горела.

Тьма Мрака всё ещё скрывала землю, но можно было различить верхушки зданий. Не каждое здание горело, но очень многие. Моросивший дождь ничего не мог поделать с таким пламенем. Клубы дыма, толстые как здания, казались чёрными на фоне серых дождевых облаков.

-- Тейлор, идём, -- сказал Мрак. Он попытался поднять меня на ноги, но я не сдвинулась с места. -- Мы разберёмся с этим потом. Нужно убираться отсюда. Мы должны выжить.

-- Выжить, -- пробормотала я.

Я готова была умереть в бою против Манекена, лишь бы только избавить мир от одного чудовища. Это отлично показывало, насколько я ценила свою жизнь. Я оборвала все связи с отцом, бросила школу, помогла арестовать Луна и запустила цепочку событий, из-за которых АПП начали террор в городе. Я сыграла свою роль в обходном манёвре, чтобы жадный до власти суперзлодей смог похитить девочку и держать её, накачанную наркотиками, где-то под землёй месяцами. Я позволила человеку умереть. Я стала полноправной злодейкой. Обещала защищать людей, а потом дала им мучительно погибнуть. Не один раз, не два. Три раза.