-- ...время уходит! -- кричал Трикстер. Выверт стоял сразу за Трикстером, скрестив руки, наблюдая через перила за своей подземной базой.

-- Дай ей минутку, -- сказала Солнышко, -- Что бы это ни было, оно вырубило бедного ребёнка.

-- Она дала крайний срок. Он уже наступил. Сейчас.

-- Я знаю, но если давить на неё, это не поможет.

Её накрыл запах. Как самый горький чёрный шоколад в мире и слишком сильный кофе, запах такой густой, что она могла почувствовать его на вкус. Запах провоцировал позывы рвоты, с её и так бунтующим желудком.

-- Плохо пахнет, -- сказала она, -- уберите запах.

-- Она в сознании. Этот запах -- подсказка? -- повернулся Трикстер.

-- Нет, это симптом, -- ответил ему Выверт, не поворачиваясь, чтобы взглянуть на неё или его. -- У неё может быть головокружение, потеря ориентации, она может тереть или чесать себя, пока всё не пройдёт. Не давайте ей царапать глаза, или чесать себя до крови.

Дина попыталась вспомнить, что видела.

-- Тьма.

-- Ты об этом уже говорила, дружок.

-- Мы были в темноте, и там пахло мясом. И ещё пахло потом. И мы были тесно прижаты друг к другу.

-- Где? -- спросил Выверт.

-- Там, прямо перед нами, была металлическая дверь. Большая. Бронированная дверь в убежище, внизу.

-- Комната Ноэль, -- сказал Трикстер за мгновение до того, как Дина сформулировала последнюю фразу.

-- Сколько нас было, дружок?

-- Все, кто сейчас здесь, -- она посмотрела на солдат.

-- И она там была?

-- Да, была.

Выверт повернулся и поднял её на руки. Её кожа покрылась мурашками от контакта с его телом. Она не сказала ничего, ничего не сделала, частично потому, что она не могла, ей было слишком плохо, слишком больно. Другая причина была в том, что она видела, как цифры меняются каждый раз когда она вздрагивала от его касаний, или как-то выдавала своё отвращение. Небольшие изменения. Он был злее, вёл себя с ней резче, если она отодвигалась или жаловалась.

Следить за цифрами, соблюдать её собственные правила. Это несло безопасность, держало её силу в узде, обеспечивало терпеливое отношение Выверта, и означало, что ей не придётся оставаться без конфетки даже на короткое время.

Выверт перепрыгивал через ступеньки, спускаясь на первый этаж. Трикстер, Оливер и Солнышко поспешили за ним.

-- Ты, -- приказал Выверт, даже не пытаясь вспомнить имя подчиненного. -- Дверь в убежище. Открыть. Командиры отрядов -- собрать свои группы!

Вдалеке что-то негромко загрохотало, и стены комплекса задрожали.

-- Дружок, вероятность, что Краулер убьёт нас теперь, после того как мы выбрали этот путь?

-- Я не... Не могу, -- её голова слишком болела.

-- Постарайся, -- и в его жёстком тоне она услышала невысказанную угрозу отобрать у неё конфетку.

Она подчинилась. В сценах не было порядка. Они были перемешаны, найти в них смысл, привести в подобие порядка -- всё равно что засовывать руки в огонь и бритвенные лезвия, засовывать собственное сознание в огонь и бритвенные лезвия. Она застонала от боли, и силы покинули её тело.

-- Вы убиваете её! -- ахнула Солнышко.

-- Нет, -- сказал Выверт, словно издалека. -- Я использую её силу для проверки. Это может быть болезненно, но она от этого не умрёт.

Прикосновение Выверта, подавляющий призрачный запах, страх, тошнота...

-- Меня сейчас вырвет.

Выверт усадил её и придержал за запястья, когда она наклонилась, чтобы выкашлять желчь. Желудок был уже пуст.

-- Число, дружок?

Солнышко наклонилась, чтобы приподнять её.

-- Три, запятая, один, -- выдохнула Дина.

-- Обнадёживает, -- сказал Выверт. Перед ними распахнулась бронированная дверь. -- Трикстер? Не сообщишь ли Ноэль о нашем неминуемом прибытии?

-- Ага, -- вздохнул Трикстер. -- Блядь. Мне не хочется задавать этот вопрос, но могу я узнать одно число?

-- Трикстер! -- с укором и ужасом в голосе произнесла Солнышко. -- Ты же видишь, какую боль ей это причиняет.

-- Это важно. Девочка, каков шанс, что Ноэль убьёт нас?

Еще одна серия ударов. Ближе.

Дина покачала головой:

-- Пожалуйста, я просто хочу всё сложить обратно. Каждый раз, когда я пользуюсь силой, всё рассыпается и становится больно.

-- Дружок, это последний вопрос, что мы зададим тебе сегодня. Обещаю, -- сказал Выверт.

Она послушалась. Потянулась за числом. Это не убьёт меня. Не нанесет непоправимый ущерб. Только боль. Так мой мозг объясняет мне, что не следует использовать мои способности, чтобы искать такие ответы.

Слова, которые она использовала, чтобы убедить себя, не облегчили боль, которая пришла, когда она снова искала число. Она закричала, слёзы потекли по лицу и, закрыв глаза, она упала на руки Солнышка.

-- Девять, запятая, восемь процентов, -- выдавила она. Её несли? Они вошли внутрь, за первые тяжёлые бронированные двери. Сколько времени прошло? Где Трикстер?

-- Это хорошая информация, дружок, -- сказал Выверт, откуда-то рядом с ней. -- Командиры, когда соберётесь в карантинном помещении, выстройте подчинённых в шеренги, спиной к двери. Оружие заряжено, снято с предохранителя, в готовности к стрельбе. Убедитесь, что лазерные модули и батареи подключены. Внутрь дальше десяти шагов не заходить.

Последовали подтверждения. Дина услышала лязганье затворов.

Ещё удар, ближе всех, что были до того. Звук падающего щебня и бетона эхом прокатился по подземному комплексу.

-- Он здесь, -- сказал Выверт. -- Все кто остался -- внутрь. Закройте первую дверь.

Дина открыла глаза. Они были в бетонной комнате со стальными балками как бы формирующими клетку вдоль стен. Пахло протухшим мясом.

Вторая бронированная дверь медленно закрылась за последними отставшими, проскользнувшими через щель. Работники, техники, люди в костюмах, немного солдат. Они теснились рядом с дверью, прижимаясь к ней своими телами. Три пятых помещения были не заняты.

И на другом конце комнаты -- темнота. Из которой появился Трикстер.

-- Как она? -- спросил Выверт.

-- Испугана. Голодна. Сказала, что не ела сегодня, -- тихим голосом ответил Трикстер.

-- Ела, -- Выверт скрестил руки, -- я лично проследил за доставкой. Подозреваю, ей требуется больше еды, чем раньше. Плохо, что мы узнаём об этом только сейчас.

-- Она попросила выключить свет в этой части комнаты. Сказала, что будет легче, если она не сможет нас видеть.

-- Выключай, -- приказал Выверт. Он подошел к одному из командиров и проговорил что-то ему на ухо. Что-то про приборы ночного видения. Она закрыла глаза, как будто бы это могло помочь прекратить боль, которая разрывала череп.

Розовый свет пробивавшийся сквозь веки стал чернотой, когда выключились лампы.

-- Прости, -- прошептал ей на ухо женский голос. Солнышко?

Дина попыталась ответить, но вместо слов раздался хрип.

-- Я бы помогла тебе, если б могла, но я не могу, понимаешь? -- прошептала ей Солнышко. Она обнимала Дину. От нее пахло блевотиной, но в этом была виновата Дина. -- Это не только потому, что я и мои друзья в затруднительном положении, и должны помогать Ноэль, и даже не потому, что я сомневаюсь, что смогла бы спасти тебя в одиночку. Мы дали обещание друг другу, когда всё началось. Чёрт, это так глупо и неубедительно звучит, когда я вот так об этом говорю.

Грохот раздался совсем близко, будто металлом прошлись по металлу.

Могучий удар по двери сотряс комнату.

Солнышко всё говорила, как будто не замечая продолжающегося нападения:

-- Когда проходишь через ад и обратно с группой людей, когда теряешь всё, и вы все вместе можете потерять ещё больше... Я... я даже не знаю, что говорю. Может быть, нет никакого оправдания тому, что я позволяю так поступать с тобой. Я просто... они всё, что у меня есть. Прости.

Дина потянулась и нашарила рукой руку Солнышка. У неё не было слов, она не могла ничего ответить, даже если б придумала, что сказать. Она просто сильно сжала её руку.