Нет, Кларингтон, тебе не кажется. Хотя бы потому, что ты намеренно спас того парня. Будто они не знали, что я их вижу.

Меня всю жизнь растили с установкой на то, что когда-нибудь появится девушка, которую я назову своей женой, и которая родит мне сына. И до вчерашнего вечера я был твердо уверен в том, что я ее встретил. Куинни милая и веселая, она безумно мне нравится, но…

Не из-за нее у меня голова кружится, и не она заставляет мой желудок сжиматься от одной мысли о ней. Я бы не рискнул бы назвать это чувство любовью, потому что… А, что уж, я никогда не верил в любовь с первого взгляда, все это чушь. Но вот влюбленность…

Себастиан. Мне хочется улыбаться, как только я произношу это имя. Но тут же себя одергиваю и ругаю. Потому что так нельзя. Я ничего не знаю об этом парне, может, он даже и не… Нет, ну я-то точно не гей. Уверен в этом. Практически. Наверное. Я не знаю.

Курт почувствовал, как улыбка растянулась на его собственном лице. Это было так странно, в тоже время, так ожидаемо. Когда он начал читать, он предполагал, что найдет нечто подобное.

21-IX

Он бесит и доводит меня до белого каления. И делает это специально, я уверен. И я бы мог его понять, я никогда особо приветлив с ним не был, но, черт, это уже чересчур! Я не врагом ему хочу быть, почему он не понимает этого?

И мне страшно. Страшно, что когда-нибудь я спасти его не успею.

Следующие несколько страниц занимали подобные записи, но не было последовательных и ежедневных. Хантер относился к дневнику не очень добросовестно и писал только в моменты особых эмоциональных всплесков.

5-X

У меня до сих пор трясутся руки. Что же я наделал? Зачем я все это сказал? В голове все еще стоит испуганное лицо Баса. Я не должен был… Нельзя было так срываться.

Но ведь, по сути, он сам виноват. Никто не просил его идти за мной. И если бы я не заметил, то всего секунда, и… Нет, все закончилось, все хорошо. А иначе бы я себе этого никогда не простил.

Курт перелистнул страницу, и по телу словно прошел удар электрошока. На странице была выведена дата их появления на «Авроре». А это значило, что дальнейшее чтиво может оказаться слишком личным. Но он и так прочел уже достаточно, так что терять было нечего.

16-X

Я не знаю, что именно люди пишут в таких случаях. Но мне хочется кричать. Просто кричать от радости.

Он мой. Вот так просто. Он мой. Фраза странная сама по себе, а если задуматься, так и вовсе сумасшедшая. Но он мой. Себастиан мой. Окончательно и бесповоротно. Я не дам ему уйти, ни за что не дам. Я даже рад нашей с ним глупости, которая привела нас обоих к этому. Быть может, это просто судьба, и так должно было случиться. А может быть, мы и правда имеем власть над будущим. Но я знаю, что мое только рядом с ним.

12-XI

Я нашел его. Нашел выход. Меня немного раздражает тот факт, что я не сам все сделал, но иногда помощь не повредит.

Узнавать правду не всегда приятно. Мне было мерзко услышать, что страна, которой я служил, относилась ко мне не меньше, чем к отбросу. Но теперь я знаю, что нужно делать. Я смогу все исправить. Смогу сделать так, чтобы я и Себастиан получили свое чертово «долго и счастливо»! Потому что мы заслуживаем этого!

14-XI

Никогда не спешите с выводами. За все хорошее приходится платить. Иногда цена может быть слишком высока для вас, но вам придется ее выплатить. Хотите вы того или нет.

Я никогда не участвовал в восстаниях, никогда их не организовывал. И сперва эта идея казалась захватывающей. А сейчас я смотрю на спящего Баса и думаю: а во что я вообще ввязался? Я поставил на карту все, что мне дорого.

Когда Курт перевернул страницу, его дыхание перехватило. На листе стояла дата — канун восстания. Курт боялся читать то, что написал Хантер, боялся найти там что-то, что вернуло бы боль от потери. Он боялся, но все же принялся читать последнюю запись погибшего друга.

23-XI

Я люблю Себастиана Смайта. Я люблю в нем все: его шутки, его смех, его яркие зеленые глаза. Его миллион родинок по всему телу, которые похожи на созвездия. Я люблю его всего и каждую его черту в отдельности. И от этого сейчас я чувствую, что умираю.

Я не знаю, что будет завтра. Но мне страшно. Страшно не потому, что все может пойти не так, как мы задумали, а потому, что я могу потерять его. Я спасал его всегда, каждое мгновение с нашей первой встречи. И до последнего вздоха буду это делать.

Ты читаешь это, я знаю, что ты нашел мой дневник. Поэтому, слушай: я никогда не был счастливее, чем с тобой. Мне казалось, что жизнь закончилась, когда погибли родители, я больше не мог чувствовать радости, а смеяться тем более. Но с того момента, когда я впервые поцеловал тебя, мой мир перевернулся. Я увидел все по-новому. Словно краски заиграли ярче. И одна только мысль о том, что твоя жизнь в опасности убивает меня. А мы не спасаемся, и ты знаешь это.

Если бы я мог, то вернулся бы на ту планету и остался там с тобой навсегда. Потому что это все, чего я хочу. Плевать на людей на корабле, плевать на награды и звания. Ты — единственное, что мне нужно.

И если завтра со мной что-то случится, я хочу, чтобы ты помнил, что я всегда буду с тобой. Всегда буду стараться помогать тебе, даже если ты меня и не увидишь. Потому что ты заслуживаешь того, чтобы послать к черту все законы и религии. Я люблю тебя, Себастиан, и я счастлив, что почувствовал это только с тобой. Ведь ты действительно этого стоишь.

Курт отложил дневник и с трудом сглотнул. Предательские слезы катились по его лицу. Он обещал себе, что не будет больше плакать, но теперь понял, что поторопился. Притупившаяся боль снова вернулась и не собиралась отступать.

Немного придя в себя, Курт опять взял в руки дневник. Он не знал, что именно хочет найти, но принялся бездумно перелистывать страницы, не в силах отделаться от мерзкого опустошающего ощущения, что человека, писавшего эти строки, больше нет в живых.

Неожиданно Курт наткнулся на еще одну запись. Она была написана другим почерком и, вероятно, трясущейся рукой. Некоторые слова размыло мокрыми каплями, из-за чего было трудно их разобрать.

Ты знал. Ты с самого начала знал, что так будет. Знал, что ты не выживешь. Ты думал, что твои слова помогут мне? Серьезно, Кларингтон? Ты бросил меня! Ты бросил меня здесь одного! Ты не имел права так поступать со мной, не смел уходить! Я ненавижу тебя, ненавижу, НЕНАВИЖУ!

Я не знаю, как я буду жить без тебя. Об этом ты не думал? Ты эгоистичная сволочь, ты не принял в расчет, что мне будет больно?! Что у меня словно кусок из груди выдрали. Какие к черту законы и религии, если я просто не могу почувствовать тепло твоего тела? Я не знаю, что мне делать, Хантер. Ты оставил меня, и жизнь утратила весь смысл.

— Я знал, что найду тебя здесь, — сказал Блейн, и Курт подпрыгнул от неожиданности. — О, ты нашел дневник Хантера? — Андерсон опустился на койку рядом с Куртом.

— Ты знал о нем? — Курт удивленно вскинул брови и принялся вытирать слезы.

— Да, — Блейн пожал плечами. — Бас читал его целыми днями после смерти Хантера. Я увидел его, когда он спал, и прочел. Никогда не думал, что он способен на такое, — Блейн кивнул в сторону книжечки. — И понятно, откуда у Баса мысли насчет планеты.

— Точно, — тихо протянул Курт. Он все еще был подавлен после прочтения.

— Знаешь, я долго думал, что бы я сделал на месте Баса, — Блейн поднялся, стащил одеяло с койки Смайта и накрыл им плечи Курта. — Если бы ты погиб, я бы тоже улетел на ту планету. Потому что иначе и жить бы не стоило, — он легко поцеловал Курта и вышел, оставив своего парня наедине с его мыслями.

А Курт снова посмотрел на дневник, и осознание напомнило о себе предательской горечью. Он снова вспомнил слова Смайта и вновь представил, что стало бы с ним, если бы умер Блейн. И от этого он почувствовал себя хуже некуда. Однажды он уже потерял его и не стал возвращать. Если бы не стало Блейна, Курт бы не вернулся на ту злосчастную планету. Он слишком любил свою жизнь, чтобы отказываться от нее ради кого бы то ни было.