— Потому что ты тоже его любишь? — Курт ждал привычной реакции, усмешки, отрицания. Но Себастиан, нервно грызя ноготь, быстро закивал.

— Но я не могу этого сказать, — он задрожал. — Я просто не могу, я не знаю, почему. Я пытался, но не смог.

Курт схватил его за плечи и повернул к себе.

— Слушай меня, — он посмотрел другу в глаза. — Я хочу, чтобы ты вспомнил все то, что было накануне вечером, все хорошее, что было между вами за все это время, и представил, что это повторится десятки, нет, сотни раз, как только все закончится. Ты должен верить, что все получится, и тогда ты скажешь ему. Он будет ждать, пока ты не будешь готов. И даже не смей думать, что все будет иначе, — резко оборвал Себастиана Курт, когда тот открыл рот, чтобы возразить.

Несмотря на ту уверенность, которую Курт постарался придать своему голосу, он не верил своим словам. Попутно он вспоминал все счастливые моменты с Блейном и чувствовал, как сбивалось его дыхание. Они распадались на кусочки один за другим, словно маленькие рамки с фотографиями от ударов молотком. Курт убеждал Себастиана, что все будет хорошо, но вселить уверенность в себя ему так и не удалось.

Когда они вернулись в столовую, там царило напряжение, которое, казалось, можно было почувствовать, просто проведя рукой по воздуху. Курт медленно опустился на стул рядом с Блейном и, с замирающим от каждого движения посторонних сердцем, принялся ждать.

Если бы время действительно могло останавливаться, то это был бы именно этот момент. Когда Хантер поднялся, мир остановился. Курт наблюдал за всем словно в замедленной в десятки раз съемке и не до конца осознавал происходящее.

Кларингтон прошел немного вперед, словно прогуливаясь, а потом остановился. Он обвел взглядом помещение: все присутствующие смотрели на него.

— Выживание — это первая и самая важная потребность в жизни человека. Люди старались выжить всегда, и неважно, что могло стать причиной их гибели: голод, дикие животные, стихийные бедствия или же другие люди, — Хантер не кричал, он говорил ровно и спокойно, но его голос разносился по всему помещению. — Мы все здесь, потому что наши инстинкты не позволили нам сдаться. Но они, — он указал в сторону громкоговорителя, — они не хотят нашего спасения. Потому что им это не нужно, — он сделал акцент на последнем слове. — И знаете, что? — Хантер резко вскочил на один из столиков, расшвыривая по сторонам посуду и остатки недоеденной еды. — К черту систему, которая врала нам! — крикнул он.

Курт почувствовал, как медленно сползает по стулу от страха. Он видел, как Кларингтон поймал на лету ружье, брошенное откуда-то со стороны, и, прицелившись, выстрелил в громкоговоритель. Пассажиры радостно зашумели, но Курт не поддерживал всеобщего ликования. Он смотрел в одну точку, не в силах поверить в реальность событий. Он бросил быстрый взгляд на бледного как полотно Себастиана, и первой мыслью Курта было сбежать вместе с ним куда подальше. Потому что он увидел, как охрана выставила свои пистолеты.

Курт не обратил внимания на последние слова Хантера, зато отчетливо услышал другие, произнесенные прямо ему в ухо:

— Когда я скажу «беги»… — голос Блейна был твердым и уверенным, а Курт боялся посмотреть на него. Он бы не выдержал, если бы увидел страх в глазах Андерсона.

Прошло всего несколько секунд с окончания внушительной речи Кларингтона, когда все неожиданно смешалось. Курт перестал понимать, что происходит, но ему казалось, что корабль взрывается. Он услышал крик Блейна, словно сквозь стену и, сам не понимая, как, бросился бежать.

У него не было оружия, брони, он ничего не мог сделать. Курт в ужасе вскрикнул и замер, когда прямо перед ним упал раненный солдат. Курт в ужасе смотрел, как из его живота вытекает кровь, окрашивая одежду и пол в тошнотворный буро-красный цвет.

Курт не знал, где все, он просто старался спрятаться, но когда ему все же удалось добежать до дверей, он обнаружил, что они перекрыты. В панике оглядываясь по сторонам, он кинулся прочь, когда вдруг что-то с силой заехало ему по голове. Палка ударила его по внутренней стороне коленей, из-за чего Курт рухнул. В голове звенело, что только усугубляло способность понимать происходящее.

— Не двигайся, пока все не закончится, — негромко произнес голос, Курт не мог понять, кому он принадлежал. Но решил, что так будет лучше. Он видел, что раненых уже не трогают, и догадался, что кто-то хочет спасти его. Курт закрыл глаза и принялся молча молить о том, чтобы план его спасителя сработал.

Выстрелы, крики и беготня продолжались еще около получаса. Ему казалось, что он слышит отчаянные вопли Себастиана, крики Хантера, только голос Блейна почему-то пропал совсем. Курта сковывал ужас при мысли, что с Андерсоном могло что-то случиться, но он пытался отбросить эти мысли, повторяя про себя, что с Блейном все будет хорошо. Хантер и Себастиан не дадут ему попасть в переделку, хотя Кларингтона, скорее всего, безопасность Смайта будет волновать в первую очередь.

Курт поднялся только тогда, когда все окончательно стихло. Прижав руку к затылку, он почувствовал влагу на волосах. Посмотрев на ладонь, он обнаружил, что все пальцы были в крови. Но все же рана была небольшая, скорее, просто вмятина. Спаситель знал, что делал.

На шатающихся ногах, Курт принялся обследовать столовую. Большая половина людей лежала на полу: кто-то оплакивал погибших, кто-то изучал травмы на теле. Но Курт хотел найти Блейна или Хантера, который, как он думал, спас его. Однако ни Андерсона, ни Кларингтона нигде не было. Хорошо это или плохо Курт не знал. Неожиданно он услышал приглушенный плач. Голос показался ему странно знакомым. Все нутро Курта похолодело и он на негнущихся ногах пошел на его звук.

Глазам его предстала картина, которую он никак не ожидал увидеть. Только не они. Себастиан склонился над Хантером, из груди которого, в районе правого легкого, струилась кровь. Курт медленно подошел ближе, не в силах оторвать глаз от страшной раны.

— Все будет хорошо, ты поправишься. Все будет хорошо, — бормотал, как умалишенный, Смайт, прижимая голову Хантера к груди и гладя его по волосам. Кларингтон чуть отстранился, насколько хватило сил, и посмотрел на него. Затем, грустно улыбнувшись, покачал головой.

— Тебе нужен доктор, — тихо произнес он.

— Нет, — звонким и дрожащим голосом ответил Себастиан. — Нет. Сначала ты. Он вылечит, зашьет рану. И все будет хорошо, — слезы катились по его щекам, не переставая.

Хантер ухватил его за ворот рубашки и, задыхаясь, с трудом пробормотал.

— Мне надо было говорить тебе, что я люблю тебя, каждый день. Потому что ты заслуживаешь этого, — он закашлялся и принялся судорожно хватать ртом воздух.

Курту показалось, что удар, полученный по затылку, обрушился на него с новой силой. Он опустился и сел рядом с Хантером.

— Я могу чем-то помочь? — тихо спросил Курт.

Смайт, глотая слезы, покачал головой. Хантер посмотрел на Курта взглядом полным боли, но вовсе не душевной. Он постарался сесть, насколько позволяли руки Себастиана, и притянул Курта за плечо. Собрав последние силы, он прошептал:

— Прошу, береги его. Ты его единственный друг.

Курт кивнул, чувствуя, как ком встал в горле. Кларингтон поморщился от боли, сильно сжал плечо Курта, а затем его рука безвольно упала на пол. На лице его отразилось странное спокойствие, которого Курт не видел прежде.

То, что произошло дальше, виделось, словно во сне. Смайт оттолкнул Курта и закричал. Это был самый страшный звук, который он слышал за всю жизнь. Вся боль и отчаяние отразились в нем. Он прижал мертвого Хантера к себе и зарыдал. Его голос срывался на визг, на крик, а иной раз пропадал совсем. Курт впервые видел человека, настолько раздавленного и разбитого. Ему бы стоило жалеть Хантера, но ему уже было не помочь. А вот Себастиан не заслужил такого. Найти что-то, впервые в жизни что-то действительно хорошее, чтобы потом безвозвратно потерять.

Кто-то поднял Курта, ухватив за талию, но он все еще неотрывно смотрел на истерику друга. Себастиан гладил окровавленной рукой лицо Хантера, целовал его, но он уже не мог этого почувствовать. Смайт уткнулся лицом в его волосы и зарыдал с еще большей силой, покачивая его тело.