Тогда, теперь кажется вечность, а на самом деле всего три дня назад, я проснулась счастливая, бодрая, веселая, он мне позвонил, назначил время встречи. Я порхала на крыльях, так легко было на душе. Но родители... Они оставались хмурыми. Если бы я только могла догадаться тогда, в чем причина их поведения! Тешу себя надеждой, может быть, может быть все удалось бы сгладить, они бы не сказали тех слов, которые произнесли вчера... Но я не догадалась. Егорушка встретил меня букетом цветов, повез в дорогой ресторан. Мне стало неловко, ведь я не могла за себя заплатить. И тогда он сказал это впервые, пусть и не прямо, намеком, но сказал.

- Любимым незачем считаться, - так он меня утешил. Это был первый раз, когда он признался мне в любви. От счастья хотелось плакать. Но тяжелые мысли о родителях не давали мне покоя и, похоже, отразились на моем лице, потому что Егор стал спрашивать, все ли хорошо. Тогда я соврала, не хотела грузить его своими проблемами, но теперь червь гложет меня. Что если бы я поделилась с ним и он, такой умный, такой честный, смелый, непременно что-нибудь придумал. Но я соврала...

Вечер прошел прекрасно, он подвез меня домой, поцеловал на прощанье и пообещал заехать завтра. Отец был пьяный, что шокировало меня. Он никогда раньше не пил. Матери дома не было. Когда я начала расспрашивать его о маме, он нагрубил, хотел дать мне затрещину. Я испугалась, убежала к себе и заперлась. Утром обнаружила мать спящей под дверьми моей комнаты. Она выглядела какой-то поникшей. Егор позвонил, назначил встречу, но бросить родителей в таком моменте я не могла, никогда бы себя не простила, хоть и хотелось встретиться с ним больше всего на свете. Он, замечательный, любимый, все понял, не стал настаивать, пообещал позвонить завтра и попрощался. Весь день я приводила мать в чувства. Отец, красный от стыда, подавленный, помогал мне, время от времени просил прощения. Мать же плакала всякий раз, когда видела меня. Я пыталась ее утешить, шептала ласковые слова ей на ушко, но все было бестолку. Она заливалась слезами, просила у меня прощения, и повторяла одну и ту же фразу много раз. "Я найду тебе работу только брось заниматься этим", - вот что говорила она. Я не поняла, что она имела в виду. Видимо счастье - а, не смотря на горе родителей, я была тогда счастлива - притупляет. Только попросила успокоиться и ложиться спать. Отец же снова сел пить.

- Папа, а почему ни ты, ни мама не были сегодня на работе? - спросила я, разговором надеясь отвлечь его от рюмки.

- А зачем нам работать, когда наша дочь блядью выросла и сама нас прокормит? - сказал он заплетающимся языком.

Я знаю, сегодня говорят, что нет ничего постыдного в предоставлении такого рода услуг, но мне больно было слышать это из уст отца. Он тут же заплакал, стал просить прощения, но я не хотела его слушать, убежала к себе в комнату и, глотая слезы обиды, легла спать. Утром я поняла, что мне срочно нужно вырваться из дома, сама позвонила Егору, попросила за мной заехать. Он, не колеблясь, выполнил мою просьбу, мы катались по городу, разговаривали, потом я не выдержала и заплакала. Как же он тогда испугался!

- Я тебя обидел? Я тебя чем-то обидел? - только и твердил он.- Прости, прости, если сможешь.

Его слова, искренность, которой они сквозили, еще больше меня расстроили. Я разозлилась на родителей, просто в бешенство пришла, когда подумала о том, что напугала своего любимого из-за них. Это помогло мне успокоиться. Он ласкал меня, успокаивал, расспрашивал, слушал. Когда я закончила, он нахмурился и долго молчал, но приняв решение, говорил быстро и четко. "Постарайся помириться, - советовал он мне. - Я думал, следует ли мстить, злиться, проклинать, но потом задумался, а как бы поступил сам, если бы так со мной обошелся мой отец и понял - родителям можно простить всё. Даже не можно, нужно. Без них некому было бы обижаться, некому было бы дуть губы. Узнай, почему он так сказал, объяснись, и вы обязательно помиритесь". Тогда его слова подействовали на меня, как хорошее успокоительное. Я поверила ему. Папина фраза какое-то недоразумение, он никогда меня не обижал, просто его кто-то подговорил. Я твердо решила помириться с родителями, в моих мечтах отчетливо отразился образ нашей семьи на старых фотографиях, оставшихся на давно утерянном жестком диске.

Когда я уходила на встречу с Егором, казалось, ничего не сможет меня утешить, но у него получилось. Однако, дома меня ждало разочарование. Отец снова был пьян, мама громко плакала в спальне. Я попыталась поговорить с ней, но она меня прогнала. Отца я трогать не стала - по лицу было видно, что он не в настроении. "Значит завтра",-заключила я. Но наутро ... Как же сложно об это писать. Не думала, что придется прилагать столько усилий. Больно вспоминать, но наутро родители ждали меня на кухне. На лицах обоих отпечаталась решительность и подавленность.

- Дочка, - начала мать. - Я не могу судить тебя, я не буду. Понимаю, у тебя была уважительная причина. Уже несколько месяцев ты не можешь найти подходящую работу. Понимаю, сегодня нас убеждают, мол, нет в этой, если так можно выразиться, профессии ничего постыдного. Понимаю, что так, как ты зарабатываешь там, ты больше нигде не будешь зарабатывать. Прости, но не с твоим умом.

Я переводила взгляд с отца на мать, не в состоянии понять, о чем она говорит.

- Мама, какая работа?- спросила я.

- Не перебивай мать! - рявкнул отец, хлопнув ладонью по столу, да так сильно, что кружка с чаем, стоявшая перед матерью, подскочила.

- Я все понимаю, - продолжила мама. - Но не могу этого принять. Ты бы видела, как косо смотрят на нас люди. Так и так, кого воспитали. Вон, отцу чего заявила эта старуха, что как гриб на лавочке сидит!

- Проститутку, говорит, воспитали!- рявкнул отец. - Да я ее пришибить был готов за такие слова.

- Тихо-тихо, - успокоила его мать. - В общем, дочка, ты живи, как хочешь, совершеннолетняя уже, имеешь на это право, но я мириться с твоей профессией не хочу и не буду. А прислушиваться к перешептываниям - уж не обо мне ли говорят - я не стану.

- Мамочка, да ты что? - я, наконец, поняла, к чему они ведут, заплакала. - Да как вы могли обо мне такое подумать?

- А что я могла подумать?! - разгорячилась она.- Домой возвращаешься поздно, каждый раз на новом автомобиле! Слезки свои не роняй, раньше нужно было думать, прежде чем залазить под денежных мешков. Платят тебе, должно быть, хорошо, потому жильем ты себя обеспечить сумеешь. Нам твоих денег не надо, но и содержать тебя мы больше не намерены. Раз уж решила зарабатывать таким способом, отвечай за поступки сама.

- Мама, да как ты можешь?! - взмолилась я. - Я с ним даже не переспала, ни разу в жизни, нам просто хорошо вместе!

- Не ври, сука! - заорал отец.- Брешешь ведь! Старуха все видела, как ты ластилась к нему, как вы целовались, а потом он тебе денег давал.

- Папа, - я не могла сдерживать обиду, зарыдала в голос. - Почему ты так со мной разговариваешь?!

- Привыкай, дочка, - сказала мама. - Теперь многие будут с тобой так разговаривать. Решила превратить свое тело в товар, будь готова понести за это наказание. Мне тебя жаль, но помогать мы тебе больше не будем. Подыскала себе профессию, не спросив, не посоветовавшись, твое право, но и в дальнейшем на нас не рассчитывай. Поэтому, дочка, съезжай. Ни видеть, ни знать мы тебя больше не хотим.

- Вы мне сказать не даете, - взмолилась я. - Послушайте, я все объясню!

- Собирай вещи и проваливай! - процедил сквозь зубы отец.

И тогда я поняла - происходящее правда. Мои родители возненавидели меня за то, чего я не совершала. Поверили гнусным слухам, а не моему слову. Стало больно, обида захлестнула меня, но вперемешку со злобой.

- Мне некуда идти, - тихо сказала я.

- Так к ебарю своему езжай, сука. Нечего проститутке в моем доме отираться! - отец, весь красный, был еще пьян. Но это его не оправдывало. А молчаливое согласие матери... Это было хуже всего.