Все проверенно, пассажиры на местах, а я поднимаюсь по трапу, чтобы закрыть двери и отправится в свой первый полет.

- Кира! Какого черта! Кира, подожди! – долбаный Сандерс. Я закатываю глаза и поворачиваюсь к нему, глядя, как он взбегает по трапу ко мне.

- Что тебе нужно, Майк? Я работаю, нам нужно взлетать. Мне некогда выяснять с тобой отношения, и вообще… – но Майк не дает мне договорить и, подбежав ко мне, целует страстно, сильно, возмещая то, что я не дала ему утром, стирая все следы существования моей красной помады на губах.

- Я просто хотел пожелать тебе удачи, - отстраняясь, говорит он. – Ведь я помню, что ты добивалась этого очень упорно, и чуть не сломала мне челюсть. Просто, позвони, как приземлишься.

- Зачем? – делаю шаг назад от Майка.

- Просто позвони и все. Если я не получу звонка от тебя в течение шести часов, то сам прилечу к тебе. Нам нужно поговорить. И мне не важно, как сильно тебя вымотает этот полет. Если я прилечу, то о спокойной и тихой ночи можешь забыть. – Я вижу в его взгляду что-то еще, кроме желания довести меня. Какую-то грусть и тоску. Брови Майка сдвинуты вместе, что говорит о его расстройстве или растерянности.

- Кира, вылетаем, - говорит старшая стюардесса. – О, добрый день, мистер Сандерс, - женщина, прищурившись, смотрит на Майка. – Кира, поторопитесь.

- До свидания, мистер Сандерс. Спасибо за напутствующие слова, - говорю наигранно.

- Ты все поняла? – чуть строже спрашивает Майк приказным тоном, который пробирается под кожу, возвращая меня в сегодняшнюю ночь, где он был властным и требовательным.

- Так точно, сэр. Всего хорошего. Делаю еще шаг назад и переступаю порог самолета, закрывая перед собой дверь, не отрывая взгляд от его голубых глаз. Услышав щелчок, дающий мне понять, что дверь закрыта, я выдыхаю тот сгусток кислорода вперемешку с адреналином, который ураганом проносился по моему телу, крови и легким, разгоняясь от бешено стучавшего сердца. Прислонившись лбом к холодному металлу двери, я закрываю глаза, стараясь успокоиться, и делаю дыхательное упражнение, как нас учили: вдох – выдох. Резко поднимаю голову и поворачиваю рычаги фиксации дверей. Все, пора.

Ребята уже проводят инструктаж для пассажиров, а я проверяю все замки шкафчиков на кухне, и сама усаживаюсь на место возле иллюминатора, пристегивая ремни безопасности.

- Дамы и Господа, добро пожаловать на рейс A9780 Нью-Йорк – Даллас. Продолжительность полета четыре часа. Приятного полета, - доносится из динамиков уверенный голос пилота – Адама. С ним мы так же познакомились на предполетном брифинге, и, следуя к своему самолету, я разузнала, что он пилотирует уже 16 лет, и что дома его ждут два сына и жена. Адам был уже седовласым мужчиной до сорока лет. Почему то именно такой образ командира корабля вызывал у меня доверие и надежность во время всего полета.

Все члены экипажа занимают свои места, и пока они пристегиваются, я ощущаю, как самолет начинает движение. Все внутри меня замирает в ожидании. Сегодня отличная погода, на небе слишком мало облаков и я могу совсем немного полюбоваться видом сверху. Жаль, что не смогу сидеть весь полет, прильнув к иллюминатору и, поджав под себя ноги, наблюдать, как под нами меняются города и реки. Как красиво разделены участки земель, и каждый прямоугольник слегка отличается цветом от другого. Но одно я знаю точно – я не пропущу закат.

Через некоторое время самолет останавливается, и это означает, что либо мы ждем свою очередь, либо разрешения на взлет. Сжимаю руки в кулаки, мечтая поскорее оказаться над Землей.

- Все хорошо, не волнуйся. Ты отлично справляешься, - говорит Кэррол, наша старшая стюардесса. Ей тоже около сорока лет, и она достаточно мила и добра, как мама. Не мудрено, что она стала бортпроводником.

- Ох, я совсем не переживаю. Просто мое сердце сейчас остановилось вместе с самолетом, чтобы сделать свой важный рывок наверх, к моей мечте. Ты не представляешь, как я мечтала об этом, - мило улыбаясь, я отвечаю коллеге, вспоминая свои одинокие вечера на подоконнике, когда я сидела, укутавшись в плед и высматривая мигающие точки на небе.

- Понимаю, дорогая. Ну что ж. У тебя все получится. У тех, кто настолько стремится добиться своей цели, как мы с тобой, у них все получается.

Да, так и есть. Перевожу взгляд в небольшое окошко возле меня, и вот он. Звук запустившихся двигателей становится громче, как будто раскручивают что-то тяжелое прямо возле меня, с каждым оборотом все сильнее и сильнее. Резкий рывок вперед и мы начинаем ехать, набирая скорость, будто кто-то надавил педаль газа в машине до упора. Меня начинает прижимать к спинке, и чувствуется каждая неровность взлетной полосы, но я неотрывно смотрю в окошко за мелькающими самолетами, которые готовятся к своему рейсу, понимая, как же быстро мы едем. Нервно прикусываю губу. Вот оно. Еще немного. На лице появляется улыбка, словно ребенку дали его самую обожаемую игрушку, которую он выпрашивал у родителей долгое время. На лбу появляются морщинки от напряжения и ожидания момента. И тут меня немного придавливает на сиденье, и я вижу, что мы взлетели. Взлетная полоса становится все ниже и ниже, и потом сменяется на траву и лес, и я вижу тень самолета. Боже. Невероятно. Я лечу. Улыбка становится еще шире, а на глазах наворачиваются слезы. В желудке происходят непонятные вещи, как будто миллиарды бабочек сидят там в заточении и щекочут меня своими крыльями. Самолет начинает поворачивать и заваливается на один бок так, что я вижу город прямо под собой. Но мы поднимаемся все выше и выше с каждой долей секунды, от чего по телу пробегают волны мурашек одна за другой. За бортом появляются медленно плывущие облака, которые так же ускользают под нами. В этот момент появляется ощущение, что мы остановились в небе, просто зависли. Земля приобрела округлый вид, разноцветные поля и реки движутся медленнее, облаков становится все больше и больше, и заходящее солнце, на которое можно любоваться долгое время, манит взгляд… Но, работа не спит, поэтому с огромной неохотой я отстегиваю ремень вместе с Кэррол и мы приступаем к работе.

Четыре часа, один опрокинутый стакан апельсинового сока на какую-то девицу, плачущий без конца ребенок – все это досталось мне в первый полет. Но нет ничего, к чему бы нас ни готовили. Поэтому все проходит как по маслу. Весь полет, когда мы проваливались в воздушные ямы, либо поворачивали, меня сопровождали бабочки в животе. А снижение вообще ни с чем несравнимая вещь. Я перестала улыбаться для работы и едва сдерживала смех от щекотки внутри себя.

Спустившись вниз по трапу, я поднимаю голову вверх, глядя в ночное небо, усыпанное звездами. А еще совсем недавно я смотрела на небо из окна квартиры. Квартиры. Эмили. Достаю из сумки телефон, и, включив, звоню Эмили. Но кроме гудков я ничего не слышу, поэтому набираю подруге сообщение.

«Привет из Далласа. Полет отличный. Все как я и представляла. Скоро буду дома, с тебя вино, мороженое и никакого секса на моей кровати».

Блокирую телефон и смотрю на здание аэропорта. Через четыре часа обратный рейс домой, а это значит, что есть всего лишь час, чтобы немного отдохнуть, выпить кофе, привести себя в порядок и вновь вернуться к работе. А затем приземлиться дома на уютную подушку, которая пропитана запахом кокосового масла от моих волос.

Взяв латте с корицей, присаживаюсь за столик в кафе для сотрудников. Здесь немноголюдно и довольно свежо, пахнет свежей выпечкой и цитрусом. За соседним столиком сидит компания стюардесс, и оживленно беседуют на чешском языке. От мысли, что я попала в водоворот иностранцев, мне становится теплее, не смотря на то, что я совсем одна. На моем рейсе все достаточно взрослые, чтобы обсуждать сногсшибательных парней и говорить о моде, поэтому сказав, что просто хочу отдохнуть от людей и разгрузить голову, я направилась сюда, как только увидела вывеску, сходя с трапа.

Взяв в руки горячую кружку с восхитительным ароматом, я делаю глоток бодрящего напитка. Вкус приводит мои воспоминания в детство, когда мама стряпала яблочный пирог и всегда добавляла в него корицу, хотя сама она ее не любила. В такие дни мы усаживались на веранде дома, и я брала в руки карандаш и начинала что-то рисовать. Но в последнее время это было редкостью, только когда меня действительно что-то вдохновляло. И последним моим рисунком был Майк. Кстати о Майке. Взяв в руки телефон, я замечаю, что с момента, как я закрыла дверь самолета, он больше не звонил и не писал. Облегченно вздохнув, я снова замираю, вспомнив, что он просил позвонить, как только я приземлюсь. Но я не хочу снова слышать его голос, который будет заполонять весь мой разум и все тело. Я хочу остановить этот поток влюбленности, который, как река через прорванную плотину, заполняет пустое пространство. Еще немного и остатки плотины могут не выдержать. Я не хочу влюбляться. Не сейчас и не так быстро. Мне не нужны отношения, потому что всему приходит конец. И однажды, я в этом просто уверена, мой парень скажет мне выбирать – работа или он. И я знаю, что выберу не работу. Но сейчас, я хочу насладиться ей, чтобы потом не пожалела, что не увидела мир и не почувствовала полет.