видел таких трансформаций. Я помню...

Чарльз хихикает.

- Помню, как мне всегда приходилось смотреть вниз при разговоре с ним.

Но, когда он вернулся, в первое время мне приходилось смотреть вверх. Он

был долговязым и высоким. Но, я думаю, вернувшись тем летом домой, с

ним что-то произошло. Я помню, что он приехал на такси. Встречать его

вышла только его мать. Но я наблюдал за всем этим из окна. Она ахнула и

побежала к нему, когда он вышел из машины. Я едва ли поверил, что это он.

Он так изменился. Я помню, как гордо он вошел в дом в тот день. Свобода

жить без критики отца...свобода находиться вдали от всех...сделали чудеса

для его психики. Он стоял с высоко поднятой головой, наконец, готовый

быть самим собой. Думаю, Джереми ожидал, что будет более триумфальное

возвращение домой. То, что он получил взамен, было, ну...

- Что? - давлю я. - Что произошло дальше?

Чарльз серьезно смотрит на меня.

- Знаешь, - признается Чарльз. - Я и так уже рассказал тебе больше, чем

предполагал. Вероятно, даже больше, чем должен был. Но я никогда не мог

отказать симпатичной девушке.

Я краснею. Это так мило. Никакого скрытого смысла.

- У меня будут из-за этого неприятности, - вздыхает он. - Но, иногда, оно того

стоит. Джереми вернулся домой, чтобы искупить свою вину в глазах отца. Я

знаю это, потому что он мне рассказал. Мы много с ним разговаривали,

особенно, когда он начал изучать язык жестов. После аварии.

- В которую попала его мать? - спрашиваю я. - Что случилось?

- Этого я не знаю. Есть лишь один человек, который знает. Даже если бы я

знал, - Чарльз перекрещивается. - Я бы не стал говорить об этом. Нужно

уважать мертвых.

- Мне очень жаль. Я не должна была спрашивать, - я решаю поменять тему. -

Итак вы с Джереми были близки? И сейчас близки?

- Его отец не был рад нашей дружбе, - говорит Чарльз. - Но да. Маленький

Джереми много времени проводил на кухне. Он всегда крутился у меня под

ногами. И когда он попросил научить его языку жестов, мы стали проводить

ещё больше времени вместе. Знаешь, когда я думаю об этом, у Джереми не

было никаких проблем с изучением языка. Он улавливал всё, как будто это

его вторая природа.

- Возможно он был больше заинтересован в этом, - говорю я. - Это было на

руку его матери. Разве не так?

- Да, - кивает Чарльз. - Он единственный из братьев решил научиться.

Мои брови взлетают вверх.

- Правда?

Чарльз кивает.

- Роберт с Кристофером в то время уже работали с отцом. Должно быть у

них не было времени.

- Но Джереми же нашел, - говорю я.

Так что, несмотря на все, что я знаю про него, кажется, семья или, по

крайней мере, один член его семьи был важен для него.

- Вы сказали, что возвращение домой было совсем не таким, каким он

ожидал. Почему?

- Потому что его отец продолжал относиться к нему так же, как и раньше.

Прошло несколько дней, и уверенности Джереми как не бывало. Он больше

не гордился собой. Он ходил ссутулившись, стараясь выглядеть маленьким.

Он выглядел так...будто все еще чувствовал себя маленьким. Он стал

почтителен и кроток. От того гордого молодого человека, вышедшего из

такси, ничего не осталось, - Чарльз вздыхает с тоской. - Все это язык тела. Я

не могу слышать, но осанка человека, как он смотрит в глаза, как он

позиционирует себя во время разговора...все это я вижу. И вся манера

поведения Джереми в первую неделю дома была сведена к покорности.

- А потом?

- А потом...потом начались перемены. Но это уже не моя история. Я

сожалею, Лилли.

Он выглядит грустным.

- Вы шутите? Не извиняйтесь! - восклицаю я. - Чарльз, вы столько мне

рассказали! Я могла бы вас расцеловать!

Он расплывается в улыбке и указывает на щеку, глаза блестят. Намек понят.

Я чмокаю его в щеку.

Глава 9

Еще час или около того мы разговариваем о пустяках. Затем я оставляю

Чарльза. Думаю, я дала Розе достаточно времени, чтобы остыть после

взрыва сегодня утром. Я хочу поговорить с ней, чтобы добраться до сути

вещей, прежде чем Джереми приедет домой.

Но её нигде нет. Я ищу её и наверху, и внизу, даже стучусь в дверь кабинета

Джереми, который, конечно же, закрыт, выкрикивая её имя. Ответа не

следует.

Я нахожу Чарльза там, где я его и оставила, и спрашиваю видел ли он её. Он

качает головой.

- Нет.

Я иду в одну из комнат с видом на океан и смотрю в окно. Облачный покров

закрывает солнце. Такое ощущение, будто в любое время может пойти

дождь.

Я брожу по солярию. Как же здесь устрашающе пусто после того, как всю

старую мебель вынесли. С полки шкафа я достаю овчину. Ну, это больше

похоже на супер дорогое пальто, чем овчину. Я не люблю уделять слишком

много внимания таким вещам. Набрасываю его на плечи и выхожу.

Когда свежий воздух бьет мне в лицо, я ощущаю чувство свободы, чего и

представить себе не могла. Свобода выйти на улицу без страха волнения или

того, что сработает ошейник, переступив границу. Сколько людей

принимают их возможность выходить из дома, как нечто само собой

разумеющееся? После всего, что я пережила, я никогда не сделаю этого

снова.

Я знаю, что Роза с Чарльзом живут здесь. Так что, если Роза прячется от меня,

есть только одно место, где еще она может быть: гостевой дом.

Я не знаю, где точно он находится, потому что недвижимость настолько

большая, что отклонившись на несколько градусов, я и вовсе его не найду.

Но я решаю сделать всё возможное. Кроме того, тропинки дают мне некую

зацепку.

Я прогуливаюсь по ним, наслаждаясь тишиной и красотой деревьев. У меня

есть еще время до того, как вернется Джереми, так что некуда спешить. Он

не сказал мне ждать его. Но после случившегося однажды, когда я не

дождалась его, я не хочу испытывать судьбу.

Я выхожу на поляну и останавливаюсь. Это место, которое, в последний раз,

вызвало предупреждающее щекотание под ухом. Гостевой дом находился

за границей. Почему? И почему я узнаю о границе, только почти переступив

ее? Почему Джереми не сказал мне об этом?

Тайны, покрытые мраком, отчего становится только интереснее. Я касаюсь

гладкой кожи на шее, улыбаюсь и иду в сторону входной двери. На своем

пути я смотрю в окна, пытаясь заглянуть вовнутрь. Ничего особенного я там

не вижу. Ну, ничего особенного для тех, кто привык к достатку и богатству.

Мебель и картины такого же масштаба, что и в особняке. Их не купить на

зарплату простой горничной, даже в совокупности с Чарльзом.

Я нажимаю на звонок и жду. Затем делаю это снова.

Ответа нет.

Вместо этого я начинаю стучать. В доме может никого не быть - насколько я

знаю, Роза могла вернуться в особняк, пока я шла через лес - но я не сдамся.

- Роза? Ты здесь?

Единственный звук, который приветствует меня - это шелест ветра сквозь

деревья.

Мое волнение возрастает. Почему женщина убегает от меня, как сегодня

утром? Почему она прячется от меня?

Я нажимаю на звонок снова, и снова, и снова, так что этот звон доносится из

самого дома. Если Роза там, а я подозреваю, что так оно и есть, она не

может не слышать. Она безусловно прячется.

В качестве последней меры я кладу руку на ручку и толкаю. К моему

удивлению, дверь открывается.

- Что за...? - я осторожно толкаю дверь вперед.

Я ошеломленно стою на пороге и вспоминаю правило Джереми: ты можешь

проходить через любую дверь, что не заперта. Конечно, когда он говорил

мне это, он подразумевал лишь двери в его особняке.

Я колеблюсь. Войти сейчас сюда будет расцениваться как нарушение границ.