Я забывал, что старуха приходит к мне во сне, чаще в болезненном бреду. Мне казалось, что наши встречи происходят наяву.
Мама находила в шкафу только мои вещи, мною затребованные. Никакой непрошенной сгорбленной гостьи там не было...
После гриппа я, на радость родителям и на свою в том числе - болеть мне ужасно надоело, даже в школу захотелось, - не получил никакого осложнения, хотя, в ту пору основная часть грипповавших переходила к следующей стадии - сваливались с воспалением легких. Об этом маме сообщил участковый педиатр, участливая молодая женщина, часто навещавшая меня во время болезни. Она запретила нам являться в поликлинику, когда я пошел на выздоровление, чтобы мой "организм с ослабленным иммунитетом" не подхватил еще какую-нибудь заразу и не пошел по второму кругу.
Благодаря врачихе, а главное - заботам моей мамы, я выздоровел окончательно и, наконец, пошел в школу, где мои одноклассники приняли меня с распростертыми объятиями, даже недруги. Оказывается, моя болезнь обросла нелепыми слухами: мне скоро каюк, потому как болезнь неизлечимая, неведанная болезнь, в связи с чем методов лечения пока нет, как и необходимых медикаментов. Половина класса тоже переболела гриппом, но в более легкой форме. Все ребята давно оправились и забыли. С нетерпением и опаской ждали меня. Один болтун пустил слух, что у меня вырастут уши и нос. Меня осматривали, щупали уши, нос, после чего набрасывались с кулаками на болтуна. Тот рыготал и отмахивался: уж, и повеселиться нельзя! Что за люди - юмора не понимают!..
Впервые ЭТО со мной случилось первого апреля. В тот же год, в год, когда я переболел гриппом.
На улице ярко светило весеннее солнце, птички чирикали, зеленая свежая травка ковром устилала влажную землю. Портил впечатление сильный ветер. Порывы ветра срывали шляпы с голов прохожих, болтали полы длинных, модных в то время, пальто с широченными плечами, отчего люди казались несуразными из-за меленьких голов, несоразмерных плечам. Модницы носили шляпы " а ля мужские", приходилось играть в догонялки - бегать за своими головными уборами, позаимствованными весенним ветром-шалуном.
Первого апреля мы пошли в школу, весенние каникулы закончились. Чему мы, школьники, были совсем не рады, раздосадованы мы были. Тем более, всю каникулярную неделю лил дождь, а сегодня, первого апреля, солнце вспомнило о своей миссии по прогреванию земли и по важной роли в улучшении настроения граждан, и выкатилось из-за горизонта. Учится совершенно не хотелось. Хотелось гонять мяч или болтаться по улицам без дела, шутить, смеяться, балагурить - выпендриваться перед девчонками.
Мы договорились быстро выучить уроки и встретиться на школьном дворе.
Сначала я спешил домой, чтобы расправиться с уроками и бежать на школьный двор, но мой шаг постепенно замедлялся. Погода не располагала к спешке. Надо любоваться, вдыхать свежий приятный воздух, млеть и глупо улыбаться без всякой причины. Причина была - весна!
У меня болел живот от смеха. Наржались мы в школе по-черному. Все-таки, первое апреля, день смеха. Каждый изощрялся, как мог. Конечно, победили не "белые спины", а любовные записочки от ложного отправителя к правильному адресату. Девчонки всё понимали, не обижались и писали ответные "признания". А там поди, разберись - правда это или нет, всего лишь шутка по поводу дня смеха. В каждой шутке есть... сами знаете что.
Я тоже получил признание в любви от одной одноклассницы, которая, скорее всего, ни сном, ни духом. Когда я разворачивал записку, то заметил излишнее внимание другой одноклассники, из-под руки которой записка, что скорее всего, и вышла. Ей я и ответил. Причем от своего имени - изобразил из себя величайшего детектива - мол, без труда ее раскусил.
И признаюсь - мое послание было чистой правдой. В смысле, в ту пору я был в нее влюблен. Но очень смеялся, когда она читала записку. Прям, падал на парту. А потом сделал лицо "а ля влюбленный Пьеро". Не забыл бровки домиком сложить. Исстрадался весь от любви. Мой смех девочку раздосадовал, хотя, она старательно не подавала вида. Но "Пьеро" ее успокоил, она принялась закусывать губы - "страдать". Я "вырывал из груди сердце" и бросал в ее сторону. Она ловила, поигрывала, как жонглер мячиком, после чего возвращала мне.
И согласилась прийти на школьный двор...
Я шел и мечтал. И радовался такому приятному во всех отношениях дню: то, чего не положено делать в остальные триста шестьдесят четыре дня, допустимо совершать первого апреля.
А тут еще несется из всех проезжающих автомобилей "один раз в год сады цветут, весну любви один раз ждут..." Это Анна Герман. Или: "...а мне все кажется, а мне все кажется, что вдруг ты скажешь первое апреля". Это Валерий Ободзинский. Откуда я знаю этих исполнителей? Моя мама их обожает, постоянно слушает. Ей по "наследству" перешла любовь к ним от ее матери, моей бабушки.
Один раз в год... А мне все кажется, а мне все кажется...
С ума сойдешь, честное слово...
Заранее знал бы, от чего можно сойти с ума, не обращал бы внимания на безобидные песнопения...
Еще издали заметил тетку. И как ее не заметишь, если она разбрасывает встречный поток прохожих на две половины. Почему-то тетке хотелось иди по встречной полосе, как будто она перепутала нашу страну с Великобританией или Австралией, где "не все, как у людей", как любит говорить моя мать. У них все шиворот-навыворот. Или у нас, по их мнению. Одним словом, тетка завладела моим вниманием, отвлекла от мечты.
Чтобы не попасть "под раздачу", я сошел с "дистанции".
Еще минуту назад все мысли были заняты объектом моей любви, теперь я наблюдал за незнакомой теткой с неподвижным отрешенным лицом. Тетка явно пребывала в другом месте.
Я не знаю, почему ее окликнул. Причем так громко, что тетка, ничего не слышащая и никого не видящая - это я понял сразу, вдруг затормозила и повернула голову в мою сторону. Сначала смотрела на меня, как на пустое место, затем взгляд стал более осмысленным. Когда я осознал - меня видят и слышат, произнес проникновенным голосом:
- Не волнуйтесь, все будет хорошо... с вашей дочерью.
Фраза вырвалась из меня неожиданно, я сам не ожидал. Думал, сейчас она меня хрястнет своей тяжелой сумищей и будет права. Не хрястнула. Только изменила равнодушие на восхищение: смотрела на меня, как на произведение искусства в музее. Но недоверие, пусть чуть-чуть, тоже просматривалось. Я боялся наводящих вопросов. Потому что не знал ответов. Не было у меня их. И дочь я ее не знал. Как и ее саму. Никогда не встречал.
Мы стояли друг против друга. Поток людей нас обтекал. Никто не высказывал неудовольствия, интереса мы тоже не вызывали.
Я не мог уйти. И не потому что ноги приросли к земле или искал слова для извинений, я чувствовал, что не до конца исполнил свою миссию. И снова пришло озарение.
- У вашей дочери родится сын. Здоровый хороший мальчик. Все будет хорошо.
И тут тетку прорвало. Она рассказала, что ее дочь три дня находится в роддоме, врачи что только не предпринимают, младенец не желает появляться на свет. А кесарево сечение делать нельзя, потому что совсем недавно родила первенца, девочку. Прошло чуть больше года. Ей говорили врачи повременить, а она - рожу и все! Хочу второго ребенка!..
Многие слова я слышал впервые, многое не понимал. Но был уверен, что молодая женщина благополучно разрешится от бремени.
Со стороны казалось странным, что взрослая женщина и малолетний пацан разговаривают о вещах, которые одиннадцатилетнему ребенку недоступны.
Но никого наш диалог не удивлял. Мне показалось, что мы с этой женщиной находимся вне этого мира, что нас никто не видит. Мы с ней в параллельном миру.
Женщина повеселела. Ничего не уточнила, только спросила, как меня зовут - хочет внука в мою честь назвать.
