Annotation

Azatot Анатольевич

Azatot Анатольевич

Благодать

БЛАГОДАТЬ

Отец Вильгельм открыл глаза и провёл ладонью по лицу, избавляясь от липких объятий неожиданного дневного сна. Обычно ризничий старался контролировать себя, но сегодня подопечные отца Константина постарались на славу, а молодой послушник за обедом читал тексты так проникновенно, что занявшись манускриптами после сексты, Вильгельм не заметил, как задремал.

Он ещё раз провёл ладонями по впалым щекам и посмотрел на послушника, который робко переминался с ноги на ногу рядом с креслом. Именно тот тронул отца Вильгельма за рукав, вырвав из цепких объятий дневного кошмара. В тусклом свете, падающем из узкого окна, физиономия послушника казалась бледной и одутловатой, точно лицо утопленника.

- Во имя Господа нашего, - отец Вильгельм тяжело вздохнул, - Пожалуй я задумался чересчур глубоко.

- Прошу прощения, отец, - молодой человек поклонился и поёжился, точно его терзал жестокий холод, - Однако, неотложное дело заставило меня отвлечь вас от важных мыслей. Отец привратник...

Сон тотчас слетел с ризничего и он мгновенно оказался на ногах. Послушник попятился и его лицо отразило замешательство.

- Посланник прибыл?

- О нет, - молодой человек помотал головой, - Просто возникла определённая проблема, сам отец не в состоянии её решить, но опасается беспокоить отца настоятеля. Он велел обратиться или к вам, или к отцу казначею.

- Ты сделал правильный выбор, брат мой, - отец Вильгельм ощутил дуновение злокозненной гордыни, но прежде чем изгнать смертный грех, позволил себе немного погреться в его алых отсветах. Всё же в спорных вопросах братья чаще обращались именно к нему, - Пошли, посмотрим, с какой проблемой столкнулся наш отец привратник.

Про себя он недобрым словом помянул ленивого толстяка, которого привёл в монастырь сам аббат, аккурат перед спешным отъездом. Ленивый, тупой и прожорливый, привратник частенько оставлял ворота под охраной одних солдат, а его забывчивость в отношении ключа, уже успела стать притчей во языцех. Настоятель устал напоминать, что ночью ключ должен находиться у него, а не лежать на столе привратницкой.

Путь до ворот аббатства не занял много времени, однако же отец Вильгельм с прискорбием констатировал, что атмосфера всеобщего уныния и падка проникла в стены монастыря и делает своё чёрное дело. Дорожки покрылись мусором, а сад, который братья обычно использовали для послеполуденных прогулок, выглядел пустым и заброшенным. На пути, паре монахов попался лишь нетрезвый солдат с грязным мешком.

Возле ворот воинов оказалось гораздо больше и выглядели они много приличнее. Возможно, сказывалось присутствие лейтенанта - поджарого седого мужчины с чёрной повязкой, скрывающей выбитый глаз. Тут же пританцовывал с ноги на ногу отец привратник, растерянный и даже несколько испуганный. В ответ на вопрос, что собственно происходит, он только ткнул пальцем в сторону выхода.

Поначалу отец ризничий даже не понял, почему происходящее вызвало столь нездоровый интерес. За массивными металлическими воротами стояла пара путников в тёмных изорванных плащах. И если у меньшего - ребёнка семи-девяти лет, капюшон полностью закрывал лицо, то старший - мужчина среднего возраста, отбросил его, позволив оценить измождённое лицо аскета. И да, только теперь отец Вильгельм заметил обнажённый меч в руке неизвестного. Видимо, именно это вынуждало солдат целиться в путников из арбалетов.

- Пустите нас! - мужчина попытался крикнуть, но голос сорвался на протяжный сип, - Возьмите хотя бы сына!

- Решать вам, - сказал лейтенант и потёр щёку под повязкой, - Мне всё равно, однако парень выглядит весьма опасным. Профессионально держит железяку.

- Сын мой, - отец Вильгельм прошёл к воротам и солдаты расступились, продолжая удерживать пришельцев под прицелом, - Совсем ни к чему обнажать оружие. Поверь, мы - не враги тебе и твоему чаду.

- Тогда пустите нас, - мужчина перехватил оружие и отёр ладонь о штаны, - Мы уже три дня ничего не ели и вынуждены ночевать в лесу. Дайте нам приют! Хотя бы Джеку!

В окрестностях аббатства находились два посёлка, но отец Вильгельм отлично знал, почему путники не пытаются найти приют там.

- У нас есть определённые правила, сын мой, - очень мягко сказал ризничий, - и эти правила очень ужесточились, за последнее время. Сожалею, но мы вынуждены ограничить доступ в аббатство. Брат, - он повернулся к послушнику, - Обратись к отцу келарю, пусть соберёт этим несчастным что-нибудь съестное. Это всё, что я могу сделать.

- А дальше? - на худом лице мечника выступили желваки, - Подыхать? Или ждать, пока эта зараза свалит и нас?

- Кстати, - вновь вмешался лейтенант, - Пацан всё время прячет рожу. Странно.

- Дитя моё, - отец Вильгельм присел около ворот, - Будь так любезен, покажи своё лицо.

- Оставьте его! - мужчина поднял меч и стал перед ребёнком, - Он просто напуган!

- Пусть откроет рожу или я прикажу стрелять, - в голосе лейтенанта слышалась лишь бесконечная усталость, - Живо, солдат!

- Нет! - теперь явно проступил испуг, - нет...

За спиной мужчины мальчик медленно поднял руку и отбросил капюшон. Солдаты тотчас попятились от ворот. Кто-то перекрестился. Лейтенант кивнул, точно убедился в своих подозрениях, а после достал из кармана деревянную флягу. Отец Вильгельм ощутил холодок ужаса и поднялся, отступив на пару шагов.

Сообразив, что происходит нечто неладное, мужчина обернулся. С его губ слетело короткое проклятие.

- Джек! - едва не простонал он, - Зачем ты это сделал?

Красные пятна на бледной коже и чёрные круги вокруг глаз. Вполне очевидные признаки проклятия, поразившего округу. Из опасения проникновения заразы внутрь, аббатство наглухо закрыло ворота, а сам аббат, под предлогом получения благословения свыше, удрал прочь.

- Это - обычная чесотка! - яростно выдохнул мужчина, - Это - не то, что вы думаете!

- Пусть покажет язык, - мальчик открыл рот и отец Вильгельм тяжело вздохнул, - Сын мой, я вынужден просить вас обоих отойти от ворот. Мы передадим вам продукты, но ни о каком приюте и речи быть не может. Я стану молиться о спасении...

- Засунь свою молитву, знаешь куда? - мужчина истерично рассмеялся, - И жратву вашу - туда же. Горите все в аду! Будьте вы прокляты...

Он набросил капюшон на голову мальчика и оба медленно побрели прочь. Кто-то, из солдат облегчённо выдохнул. Лейтенант закрыл крышку на фляге и похлопал отца Вильгельма по плечу.

- Правильный выбор, отче, - ризничий кивнул, не ощущая абсолютной уверенности в сказанном, - Сами знаете, как быстро убивает эта зараза.

- На вашем месте, сын мой, я бы перестал употреблять виски в таких количествах, - отрезал отец Вильгельм, - Вы можете утратить контроль над вашими людьми.

По пути обратно ризничий заглянул к отцу Леониду. Тот увлечённо препарировал большую чёрную крысу, однако согласился прервать своё исследование, чтобы побеседовать с братом. Особенно на тему, которой интересовался.

- Три дня, - он пожал плечами и сел на лавку, привалившись спиной к каменной стене, - От силы - четыре. Серый язык, говоришь? Нет, парень - не жилец. Я осматривал мирян на этой стадии. Через сутки язык почернеет, а в паху и под мышками откроются гнойники. Потом - горячка и смерть.

- Ты, помнится, отрицал, что это - гнев Божий? - устало поинтересовался отец Вильгельм, - За что едва не получил отлучение.

- Не совсем так, - по круглой физиономии отца Леонида словно прошла тень, - Просто я утверждал, что мор, это - мириады крошечных демонов, невидимых человеческому глазу. Они проникают внутрь и пожирают тело, превращая внутренности в гниль. Именно поэтому умерший выглядит так, словно давно разложился. Кроме этого, порождения нечистого размножаются в теле покойника, словно трупные черви из-за чего опустевший сосуд распространяет заразу гораздо сильнее, чем живой человек, - он помолчал, поглаживая подбородок, - Но отлучить меня хотели вовсе не за это. Я имел неосторожность написать сочинение о том, что Церковь и её представители склонны видеть Божественные знаки там, где их нет.