Бэллу трясло от ярости и адреналина:

- Учти, Вилья, ты совсем меня не знаешь! Я клянусь, что ты не подойдешь ни ко мне ни к моему сыну даже на ярд!

Вилья рвыком форварда тут же оказался рядом и снова прижал Бэллу к стене:

- Могу доказать, что знаю тебя, и очень хорошо.

— Нет, — взмолилась Бэлла, чувствуя, как его нога раздвигает ее колени.

— Нет, — повторила она, стараясь убедить в этом саму себя.

Между их телами не было ничего, кроме легкой ткани ее юбки.

Пальцами Давид массировал тонкие она вздрогнула — даже это невинное прикосновение показалось ей несказанно эротичным. Жарко дыша ей в лицо, он пробормотал:

— Я изгоню тебя из моего сердца, изгоню раз и навсегда.

Затем он замолчал, ибо его рот жадно припал к ее губам.

Бэлла возмущенно замычала, но в следующую секунду звуки протеста умолкли, и вместо них раздался стон экстаза. Руки Вильи скользнули вверх по ее плечам, быстрым движением расстегнули пуговицы на блузке.

Ослабленная поцелуем, Бэлла не сопротивлялась. У нее не было на это ни сил, ни желания.

Давид спустил с ее плеч блузку и пиджак. Зарывшись лицом меж двух нежных полушарий, он полной грудью вдохнул дурманящий аромат. Их губы были слиты, а тела прижаты друг к другу так сильно, что Бэлла ощущала его каждой клеточкой своей плоти.

Языком мужчина коснулся набухшего кончика ее груди, слегка втянул воздух, и Бэлла непроизвольным движением обхватила его за голову, прижала к себе. Тогда он подхватил, приподнял ее и усадил к себе на колено.

Его руки обхватили ее бедра и раздвинули их шире. Выпуклость на брюках прижалась к ее распахнутому лону, и лишь материя не давала их телам соединиться. Давид рванулся кверху, она подалась ему навстречу.

Бэлла вновь ощутила полузабытое опьянение экстаза. У нее уже не было сил противиться собственному телу. Она забыла обо всем. О том, чем грозил ей Давид, что сделал. Этих четырех лет, как и небывало. Он снова в ее объятиях.

Ее пальцы крепко впились ему в спину, и Бэлла в нетерпении устремилась навстречу агрессору. Футболист нагнулся и принялся нежно теребить ее соски. Девушка вся затрепетала, сжигаемая изнутри сладким пламенем.

— Давид, Давид, — повторяла она, содрогаясь в конвульсиях страсти.

Когда спазм миновал, она обвисла, тщетно пытаясь перевести дыхание. Ее пальцы непроизвольно перебирали смоляные пряди его волос.

— Давид, — еще раз повторила она голосом, полным любви.

Внезапно он отодвинулся, и губы, только что доставившие ей столько наслаждения, цинично улыбнулись:

— Вот видишь, — насмешливо сказал он. — Это и требовалось доказать. Я знаю тебя! А ты уж точно не знаешь меня!

- Дьявольское отродье! – прошипела Бэлла, с трудом удерживая слезы стыда. Она снова покорилась ему! Снова растаяла в его руках! Он имеет над ней эту власть!

- Бэлла, – проговорил Давид – я хочу видеть сына!

- Никогда!

- Черта с два!

Они стояли друг напртив в друга, как враждующие хищники. Глаза сверкают, все мыжцы напряжены.

- Я не позволю тебе уничтожить счастье и покой Даниэля! – прошипела Бэлла.

- А я не позволю и дальше тебе скрывать от меня сына!

- Ты женат, Давид! У тебя семья! Оставь нас в покое!

Глядя на него, Бэлла поняла, что не выиграет поединок. Если он захочет узнать где Дани, это не составит труда. Вилья – человек, который привык добиваться своего. Ярость Бэллы сменилась отчаянием.

– Если Даниэль должен узнать правду, пусть он узнает ее от меня! – выговорила она наконец.

– И ты скажешь ему?

– Да, – кивнула она, ощущая нереальность происходящего. Случилось то, чего она так боялась.

- А твоя семья? Что будет с ними?

- Я разберусь! Сейчас главное то, что у меня есть сын! Понимаешь? Сын, о коем я не имел и представления! Сын от женщины, которая заняла центральное место в моих мыслях с того самого дня на Ибице. Но сейчас не время об этом!

Бэлла иронично и горько хмыкнула:

- Ты растоптал меня, а теперь говоришь, что то о чувствах? Ты не имеешь предстваления об этом! Ты эгоист, Вилья? Ты подумал о Дани? Что будет с ним, если поднимется шумиха?

- Я не допущу этого! Клянусь!

Боязнь того, что подумает о ней Даниэль, после того, как узнает, кто его отец, очевидно, отразилась у нее в глазах, и при виде искаженного болью лица Давид резко отвернулся.

– Обещаю, что пока ты не поговоришь с сыном, я не буду искать с ним встречи.

– Спасибо, – тихо ответила Бэлла, и, как только дверь за ним закрылась, она рухнула в кресло, прижимая руки к раскалывающимся от боли вискам.

Все рухнуло! Давид в курсе! Даниэлю предстоит узнать имя своего отца.

Плечи Бэллы затряслись от рыданий.

Что же теперь будет?

====== Что же делать? ======

Глава 40

Покидая гримерку, Бэла была на грани нервного срыва. Она торопливо переоделась, взяла сумку и вышла. Все в ее душе переворачивалось при мысли о том, что она скажет Даниэлю. Как объяснит наличие у него отца. Хоть он еще и совсем маленький, но он непременно поймет, что что то в его жизни изменится безвозвратно.

Она, с полными слез глазами вышла на улицу, где ее ждали Энцо и Лусия. Сын сидел на заднем сидении машины и дулся.

У Бэллы сжалось сердце. Она даже не желая этого, обидела сына. Обидела своего самого дорогого человека. А теперь ей предстоит еще и обрушить на его голову такую новость. Что у него есть отец. И он футболист той самой команды, за которую он хочет играть. Было такое ощущение, что вся жизнь, к которой так привыкла Бэла, за которую так боролась, переворачивается с ног на голову. И снова во всем был виноват Давид Вилья.

Завидив подругу в состоянии полного шока, Энцо и Лусия тут же оказались рядом:

- Что случилось, Бэль? На тебе лица нет! – воскликнула Лу, сжимая плечи девушки.

- Бэла? – вторил Энцо, заглядывая в усталые темные глаза.

Слезы новым потоком потекли по лицу Бэлы. Опять было ощущение дежавю. Снова ей плохо, она растеряна и напугана, а ее верные друзья снова рядом. Она никогда не сможет расплатится с ними за все то добро, которое они сделали для нее.

Бэла осторожно взглянула на сына, который что-то разглядывал в найденном журнале.

- Как он?

- Да вроде нормально – ответила Лусия, переводя взгляд на ребенка – только он выбежал, как ошпаренный из твоей гримерки и начал кричать о том, что мама его выгнала, так как какой то дядя находился там. Я подумала, что он выдумывает, и вывела Дани на улицу, чтобы немного отвлечь.

- Но, видимо, Даниэль был прав – вставил Энцо – что случилось, Бэла? Кто был там с тобой? Почему ты выгнала ребенка? И почему, наконец, у тебя такой вид, будто ты увидела призрака?

Бэла глубоко вздохнула, и на одном дыхании выпалила:

- Это был Вилья. Он увидел Даниэля и, конечно же, сразу понял, что он его сын. А теперь хочет получить права на свидания с ребенком.

Бэла горько заплакала. Растерянная Лусия прижала ее к себе поближе и стала гладить по голове, искоса глядя на Энцо.

В глазах парня разгорался пожар:

- Твою жиж мать! – витиевато выругался он – почему ты не позвала меня? И почему я сам, долбанный придурок, не остался там с тобой, чтобы иметь возможность расквасить физиономию этому хлыщу! Его права? Какие к черту права? Он имеет права только та то, чтобы убраться из Вашей жизни раз и навсегда! Только это! Все! Свидания с Дани? Только через мой труп! Я скорее переломаю ему руки и ноги, чем допущу к ребенку!

Бэла оторвала заплаканное лицо от плеча Лусии:

- Энцо, милый! Мы ничего не можем сделать! Абсолютно ничего. Он найдет нас везде. Ты просто не знаешь Давида! Если он что то и решил, то добьется этого обязательно! Он хочет узнать сына. Я думала он убьет меня, когда узнал, что я скрывала факт его существования.

Бэла осторожно отстранилась и вытерла глаза. Устало облокотившись о крыло машины, она произнесла:

- У меня тет выбора. Я должна поведать Даниэлю о его отце. Иначе Давид это сделает сам. А вы представляете себе эмоциональную травму ребенка? Он может возненавидеть меня. Возненавидеть всех нас.