***
— Блядь, куда я дел свою шапку! Брайан, сколько можно валяться, помоги мне! — Джастин метался по лофту, пытаясь собрать сумку.
— Джастин! Это тебе нужно сваливать в аэропорт. Снова. В канун Рождества. Сам ищи свои мелкие шмотки! А я собираюсь спать.
— Кинни, в плохом настроении ты совершенно невыносим! Хватит изображать принцессу, помоги мне!
Брайан неохотно выбрался из теплой постели.
— Ну? Вот твоя блядская шапка, чего ты бесишься? И я не нянька, чтоб собирать твой школьный рюкзак.
— Я не бешусь. Я волнуюсь. Подай, пожалуйста, холсты!
Брайан протянул Джастину свернутые картины, основной темой которых, как всегда, являлся он сам.
— Все, я готов. Люблю тебя, — Джастин встал на цыпочки и чмокнул Брайана в нос, получив в ответ короткое крепкое объятие. Он выглядел совсем мальчишкой в смешной синей шапке, потертых джинсах и кроссовках. Брайан в очередной раз отмахнулся от лесбийских мыслей и напустил на себя независимый вид.
— Вали быстрее, а то опоздаешь на самолет. Но чтобы двадцать седьмого был здесь в полной готовности. У меня есть планы…
Джастин кивнул, еще раз быстро поцеловал Кинни в обнаженную грудь, повесил на плечо большую сумку и вышел из лофта.
У Брайана сложилось уже привычное ощущение, что из квартиры ушла жизнь. Без Джастина было… непривычно. Прошло уже достаточно времени для того, чтобы Брайан утвердился в мысли, что мелкий засранец никуда не денется, но, тем не менее, провожать его каждый раз было тоскливо.
Брайан немного потоптался у входной двери, размышляя, чем бы себя занять. Для начала — определенно, душ. А затем, возможно, «Киннетик». Перед праздниками нужно завершить все срочные дела. Ни Синтия, ни Тед до Нового года точно в компании не появятся, поэтому стоило поторопиться.
========== Часть 2 ==========
Над Нью-Йорком медленно кружил снег, приглушенно поблескивая в желтоватом свете уличных фонарей. Он искрился и переливался, но, оседая на серые подмерзшие тротуары, тут же превращался в слякоть под ногами спешащих прохожих.
В Рождество никогда не спящие улицы огромного мегаполиса пестрели праздничным убранством, оглашались переливами детского смеха и знакомыми мелодиями рождественских песен. Красочные елочные базары источали приятный запах хвои, гостеприимные магазины и лавки сияли распахнутыми дверями, приглашая каждого внутрь суматошной, но такой заразительной зимней сказки. Джастину казалось, что в воздухе так и струился ни на что не похожий, обещающий праздничное чудо дух Рождества.
Он возвращался домой в отличном настроении.
Закончив все свои дела в Нью-Йорке немного раньше, чем планировал, Джастин вполне мог оказаться в Питтсбурге уже завтра. А это означало, что праздничный уик-энд ему удастся провести со своей семьей. Несмотря на то, что ему из-за участия в выставке пришлось встречать Рождество вдали от дома и любимого человека, в конечном итоге, оно того стоило. Даже более того — успех мероприятия в какой-то мере компенсировал тоску по Брайану, вероятное ворчание Дэбби, узнавшей, что на традиционном праздничном ужине Джастина не будет, и даже истерику Молли по поводу того, что знакомство с ее новым ухажёром состоится без любимого брата.
Уже несколько лет Джастин пытался пробиться на рождественскую выставку «Agora Gallery», но как-то не складывалось. В этом году появился шанс, не использовать который было бы непростительной глупостью. И Джастин использовал. Сейчас, когда он возвращался в свою квартиру к собранным заранее чемоданам и ждущему на журнальном столике билету в Питтсбург, в его кармане лежал чек на довольно приличную сумму. Он с нетерпением думал о том, как будет рассказывать Брайану о своем триумфе, как распишет партнеру все до мельчайших деталей — восторг зрителей, внимание журналистов, осторожные высказывания критиков и, наконец, покажет газеты с огромными статьями об успехе выставки.
Не то чтобы Джастин был не уверен в себе или своем таланте до этого, но попасть на «Agora Gallery» было престижно. Это открывало новые горизонты, стимулировало, предоставляло множество возможностей для дальнейшего развития. Брайан, когда услышал о приглашении на это мероприятие, хоть и поворчал для проформы, но первым отправил Джастина сюда. И, как всегда, оказался прав. У Джастина получилось. Он смог в очередной раз заставить критиков оценить свои работы по достоинству. Он сумел заткнуть рот всем тем, кто отказывался верить в него. Сегодняшние газеты — тому подтверждение. Даже «Арт-форум», которому принадлежали эксклюзивные права на освещение выставки, вышел с огромной статьей, посвященной работам в авангардном стиле. В ней довольно четко и ясно говорилось о Джастине Тейлоре, картины которого побуждают «задуматься, почувствовать и снова поверить».
Джастин быстро шел в сторону Мэдисон-авеню, где находилась его квартира-студия. Завтра утром он сядет в самолет и сделает Брайану сюрприз. Партнер ждет его не раньше, чем через день. Но Джастин управился быстрее. Большинство картин распродано, а те, что остались — отправлены заинтересованным галереям. Заключено два контракта на участие в выставках весной и осенью следующего года. Что еще Джастину делать в Нью-Йорке? Он до ужаса соскучился по Брайану! Одна мысль о скорой встрече вызывала на лице улыбку.
На улице было холодно. Декабрьский колючий ветер забирался под одежду, бросал в лицо пушистые снежинки, заставляя суетящийся народ поскорее скрываться в теплых домах или уютно светящихся теплым светом кофейнях. Зимний Нью-Йорк пестрил яркими неоновыми вывесками и праздничной мишурой, дразнил запахом теплой выпечки. Привычные с детства костюмы Санта Клаусов и эльфов, детский смех и обеспокоенные выкрики взрослых напомнили Джастину о том, что в Питтсбурге праздник прошел без него. Что мама, несомненно, испекла свой знаменитый кулич, а Дэбби сотворила фирменную лазанью. Эммет, прожужжавший всем уши рассказами о новом рецепте тирамису, очевидно, приготовил его на радость сладкоежке Майклу. Тед, под влиянием Блейка освоивший науку плетения рождественских венков, конечно же, развесил их по всему дому, а Линдси и Мелани, приехавшие из Канады, замучили всех рассказами о Торонто…
И среди всего этого был его Брайан… Брайан, который всю жизнь ненавидел подобные сборища и каждый раз со снисходительным презрением взирал на веселящихся друзей, потягивая виски. Но сейчас, Джастин был уверен, мнение Брайана поменялось. Хоть он все так же продолжает ворчать и демонстрировать всем свое недовольство, Джастин знал, что партнер с удовольствием встречается с сыном и тайком прячет улыбку, глядя, как Гас радуется подаркам. Тем самым подаркам, которые Брайан выбирает для него лично. И которые, в итоге, всегда дарит Джастин, косясь на независимое выражение лица мистера Кинни.
В целом, Брайан остался все тем же засранцем-Кинни — саркастичным, колким, эгоистичным, но в нем появилась какая-то внутренняя мягкость. Только видеть ее он позволял далеко не каждому. А тому, кто заострял на этом внимание, доставалось в лучших традициях прошедших лет. Поэтому и Джастин, и вся их сумасшедшая семейка делали вид, что не замечают наступивших перемен, и всеми силами давали почувствовать Брайану, что время над ним не властно.
Джастин, зябко кутаясь в черный вязаный шарф, улыбнулся, вспоминая тщательно скрываемую тоску в глазах Брайана, когда тот провожал его на самолет. И его голос по телефону, когда Джастин звонил перед сном сказать, что скучает.
— Ты превратился в лесбиянку, Тейлор. Как только ты вернешься, я буду вынужден проверить, не отросла ли у тебя матка.
Но Джастина нельзя было обмануть подобными речами. Он прекрасно умел видеть между строк. Он читал Брайана, как раскрытую книгу, и втайне гордился этим. И лишь тихо смеялся в ответ на привычное ворчание, снова повторяя, что любит, зная, что на другом конце провода Брайан улыбается.
Их отношения были странными, совершенно не такими, как у других. У них, по сути, были абсолютно разные жизни, но, тем не менее, они протекали рядом, в одной плоскости. В гармонии, в только им двоим понятном мире. Джастин не променял бы все это ни на что другое.
