Командор тронул носком ботинка бесчувственного порося.

— Кажись, кончился твой фунтик.

Собутыльники обшарили весь двор, в результате за сеновалом они нашли небольшую клетку, небрежно собранную из толстых прутьев. По ширине барсук в нее влезал нормально, даже оставалось немного места, а вот по длине выходила небольшая накладка, в принципе, барсук помещался, только хвост и голова свисали сквозь толстые клети. Не долго думая Егор закинул в клетку порося. Что будет дальше (когда барсук проснется), в данный момент подельников беспокоило мало, как в принципе и вопрос куда его деть после отрезвления. Сейчас был важен сам процесс.

Когда подельники отошли на достаточное расстояние от дома, Таранкин вспомнил про старика.

— Надо его назад отвезти, а то ему завтра такой нагоняй устроят.

Командор уже усвоил, спорить с пьяным Таранкиным дело бесполезное.

В итоге Егор положил старика на клетку к верху брюхом, привязал его веревкой и накрыл куском мешковины найденным в сарае. Груз был бережно упакован, с одной стороны клети свисали ноги старика и голова барсука, с другой стороны голова старика в перевернутом состоянии и хвост зверюги. С боку клетка была бережно обмотана найденной мешковиной. Таранкин закинул клеть на свою голову и собутыльники шатаясь направились в сторону города.

Вопрос наличия городской стражи у входа в город не особо беспокоил бывших сослуживцев. Они как-то упустили этот момент из виду. И самое удивительное, когда О. Бендер и его протеже входили в город у городских ворот они не встретили никого. Подельники направлялись к центру города небольшими темными улочками.

О. Бендер упал на колени.

— Все, Таран, кончились силы!

— Командор! Я и так тащу всех, давайте старайтесь! До площади рукой подать.

Дальше Командор двигался на карачках опустив голову вниз. А Таранкин в свою очередь боролся с другой проблемой. Над головой одной рукой, он держал клетку, а второй сжимал, остатки экспроприированного вина. Из клетки самым неудобным образом свисала голова барсука, напрочь перекрывая вид. Практически всю дорогу Егору приходилось идти на ощупь, благо город был хорошо знаком. В полумраке улицы, со стороны казалось, что по мостовой бредут странный здоровяк и рядом какой-то приблудный пес. Собственно так и подумали два местных стражника патрулирующие близлежащие окрестности.

— Стоять! Кто таков! — крикнул один из блюстителей правопорядка.

Подельники замерли на месте, стражники медленно приближались, едва освещенные слабым светом факела. Наконец в тусклый свет факела попал Таранкин. А вот Командор, в силу того, что полз впереди, по прежнему казался приблудным псом. Ужас обуял представителей правопорядка, их взгляду открылась страшная картина. Здоровяк нес на своей голове какой-то ящик, а с него свисала, перевернутая голова с открытым ртом и закатившимися глазами.

Страх пробежал холодным ветерком по спинами стражников. Представители правопорядка трясущимися руками достали казенные мечи.

— Повернись! — потребовал один из них.

Таранкин спорить со стражниками не стал, в принципе, он ничего плохого не сделал и задерживать его было не за что.

Егор повернулся. От прежнего страха доблестных стражников не осталось и следа. На смену ему пришло новый, более сильный. Перед их глазами стояло огромное страшное существо — барсучья морда с безумными глазами и свисающими языком безвольно шаталась на шей огромного тела. А полумрак и голова в дрова пьяного палача усугубляли и без того довольно жуткую картину.

Доблестные труженики сил правопорядка держались на последних каплях воли, факел выпал из рук, но не погас. Смена угла освещения не сделала ситуацию проще, тени удлинились и образ гигантского барсука — оборотня стал еще ужасней. У стражников тряслись поджилки, они выставили перед собой острые мечи.

Последней каплей в ситуации противостояния стал Командор. В полумраке ночи. На глазах стражников, приблудный пес, вдруг поднялся на ноги и превратился в человека без головы.

Нет, дорогой читатель, голова была конечно на месте, просто она казалась Олегу на столько тяжелой, что он попросту не мог ее поднять.

А темнота ночи , да помноженная на все уже увиденное, нервишки у доблестных сотрудников правопорядка сдали. Раздался лязг метала о мостовую и шаги прочь убегающего стражника. Его напарник долго думать не стал и с воплями кинулся в ближайший прогулок.

— Че это они, Командор?

— Да кто ж их разберет, чужая душа потемки.

Пустынная площадь встретила наших героев зловещей тишиной, стражника охранявшего, бедолагу — леприкона не было, как ранее сказал Старик, на ночь они просто забивали на свои обязанности и уходили спать. Из клетки радовались тихие всхлипы. Подельники уселись на скамейку и усугубили еще по стакана красного.

— Жалко малахольного, слышь как плачет! — посочувствовал Егор.

О. Бендер подошел к клетке и стал рассматривать последнего из рода, зрелище было удручающее, Леприкон узнал Командора и заплакал еще сильнее. Ситуация была парадоксальна, когда-то Блупик Шкода, встретил каторжника в безвыходной ситуации, в пещере из которой не было выхода. Каторжник должен был в ней сгинуть, но жизнь штука не предсказуемая. И теперь вчерашний узник с интересом рассматривал узника сегодняшнего.

— Контролер! Помоги мне! — взмолился леприкон — я попал сюда только потому что ты забрал мою удачу. Или убей, чтоб я не мучился.

Коротышка горько зарыдал.

— О чем это он, Командор?

— Бредит, бедолага. Видать совсем крыша поехала — без лишних эмоций пояснил О. Бендер. — Надо смилостивиться и прикончить поганца.

Дорогой читатель, как я уже упоминал ранее, Олег Евгеньевич Бендер был безжалостной и беспринципной скотиной, и прикончить бедолагу ему было раз плюнуть, его совесть, перевернулась бы на другой бок и уснула здоровым крепким сном. Но прибывание в шкуре каторжника, что-то сильно изменило в восприятии окружающего мира. Он прекрасно помнил каково было ему, когда Орк над ним издевался. И свой нынешний спич, Командор затеял с одной целью, потролить сердобольного Егора. Таранкин был натурой душевной, и хронически не переносил женские или детские слезы, бывало так, что выпив после какого — нибудь темного дела, ему на глаза попадалась какая-нибудь слезливая старушка, или убитая горем вдова и он без зазрений совести отдавал им последнее, все что у него было, совершенно не думая о жене и дочке.

Егор Таранкин возмущенным взглядом смотрел на босса.

— Что не так? Ты же сам говорил, что леприкон поганец, а старика все уважают.

— Ну говорил. — Согласился Таранкин отвязывая палача.

Командор обошел клетку присел к углу где плакал леприкон, и очень больно его ущипнул.

Узник хотел было возмутиться, но Командор закрыл ему рот ладонью. Безвольный леприкон уже был готов проститься с жизнью, все-таки он сам просил контролера прикончить его без мучений.

— Поганец, ты меня никогда не видел — прошептал О. Бендер — побольше слез, дети сироты и все такое.

После этих слов Командор отпустил бедолагу. Секунд пять понадобилось поганцу, чтобы переварить все сказанное, а после началась истерика.

— Как же мои бедные детки, я больше никогда их не увижу — и коротышка заплакал на взрыв.

Таранкин нервно возился с веревками палача, а Командор удобно развалился на скамейки и с интересом наблюдал, за младшим научным сотрудником.

— Моя бедная маленькая доченька, я надеюсь ты выживешь в этом опасном мире, а если вдруг тебя разорвут какие-нибудь звери, когда ты будешь голодная искать пропитание.... Пусть твоя смерть будет безболезненной! — поганец заревел еще сильнее.

Слова про дочку угодили точно в цель. Егор нервно взглотнул, но горечь комом встала поперек горла, он явственно увидел собственную дочку, одиноко блуждающую в лесу полном опасных диких зверей. Руки предательски затряслись.

— Слава богу, мы старика не подставили. — подлил масла в огонь Командор. — Теперь у него со службой будет все в порядке, может даже премию дадут после казни поганца.