– Боец ты, что собираешься делать?
– Стрелять летунов, товарищ комиссар дивизии.
– А тебе ничего не говорит, то, что у тебя автомат, а не винтовка?
– Ну и хорошо, больше пуль и наверняка попаду.
– А ниче, что твои пули до него не долетят, немец даже не заметит твоих пуль. Короче из ППШ, ППД и немецкого автомата по самолетам не стрелять, только винтовки, карабины и пулеметы. Они-то по прямой максимум до 200 метров убить могут, а тут еще и вверх стреляешь, силу тяжести (всемирного тяготения) забыл?
Ну и стервятники, налетели, встречаем их ливнем пуль, теперь их больше и восемь юнкерсов-штук завывая, летят к земле. Страх обуревает нас всех, ведь, кажется, что каждая бомба летит в тебя лично, а эта сиренатрижды долбанная, вообще мечта ужастиколюба, но вот один из немцев нарывается на пулю, чья-то пуля заставляет его дымить. Но и бомбы в нас все-таки полетели, и как только они приближаются, сразу ныряем на дно окопов. С грохотом рвутся бомбы, пикировщики, поднимаются выше для нового захода на наши головы. Задымивший же юнкерс двигается какими-то рывками, вот и летчик, и стрелок выпрыгивают с парашютами, самолет самостоятельно камикадзирует на землю. А дружки летчиков снова пикируют и с воем на нас летят семь архангелов смерти, снова сыпятся бомбы. Эта вакханалия продолжается минут 30, видимо баланс нашей прухи, на нуле, потому что больше не сбили ни одного немца летуна, да они и бомбили не так настрырно, больше издалека покидали бомбы зассав, постреляли и поднявшиеся в небо теперь удаляются. Еще бы не зассать, бойцы РККА, стрелковым оружием сбили, без зениток штуку.
Осматриваю поле боя, прямое попадание превратило в братскую могилу два немецких трофейных танка: один обездвиженный и один из тех двух, что недавно перетащили в тыл. Кроме того пострадало человек десять, шестеро насмерть, и четверо ранены (про тех кто были в танках вообще молчу, ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ). Ну, что поделаешь, это война, кстати, теперь рычат танки, немцы пошли в атаку, ждем.
Они не знают, что их ждут два 76 мм орудия (да еще и под командой Полуэктова), и потому наступают лавой, танковая разносортица катится на нас (вот декаденты, с миру по нитке, немцу танковая атака). Мы терпеливо ждем, пусть побесятся в ожидании, от нервов немцы начинают стрелять, но из танка трудно попасть в башню, торчащую над землей. Наши-то все зарыты, только надурняка можно попасть в наших, пусть понервничают, порасходуют боезапас. В бою его хрен пополнишь, немцы, стреляя, приближаются, и вот когда фашистские танки оказались в метрах 250-300, 76 мм орудие у которого шуруют старые знакомые Симаков и Абузяров, влепило снаряд прямо в один из французских танков. И сразу последовал наш залп, правда, не так успешно как у Симакова с Абузяровым, их трофей сразу откинул башню, еще бы такую дуру в лоб получил. (бронебойный снаряд БР-350А)
Затем следуют залп за залпом, немецкая пехота залегает, а наши стрелки пытаются выбить немецкие танки. Тем более дистанция минимальная, и со второго залпа загорается еще два танка, с третьего уже три, и залпы следуют за залпами. Вот у немцев остается лишь четыре танка, одна тройка и три наших двухбашенных Т-26. В них и не стреляли, они не так опасны, как пушечные, зато теперь настала их очередь, и обе горные пушки посылают по снаряду в трешку, первый взрывается рядом, зато второй попадает под башню, и входит в трешку как ангел смерти в реанимацию. Бамс, все у немцев только три Т-26 остались, два обездвиженных танка обстреливают танки-изменники, а остальные переносят огонь подальше, в гущу пехоты. Осколочные и шрапнель, рядами выкашивают немцев, те снова залегают. Загорается еще один двуголовый Т-26, а два оставшихся, дрогнув очками, поворачивают обратно, одного успеваем выцелить, пока он разворачивался. Последний немецкий танк (бывший советский) спешит выжить, но удар в корму от трешки инвалида кончает эту "борьбу за жизнь".
Немецкая пехота, встав и ошалев от происходящего короткими перебежками пытается достичь до наших танков, что бы забросать их гранатами, но передний край насыщена пулеметами, и остатки немцев, накушавшись свинцового гороха откатываются. Пересчитываем наши потери, еще два зарытых танка навеки замолкли, всего потери в технике четыре танка, один был пригодным к употреблению, а остальные три с повреждениями. Плюс мы потеряли 18 бойцов погибшими и 9 раненными, это потери и от бомбежки и от немецкой атаки.
Тут начинается немецкая атака с передней части ДОТа, видимо немцы вообразили, что мы перебросили все вооружение в тыльную часть ДОТа, и у них есть шансы на победу, если нападут с фронта. Оптимисты хреновы, там же еще четыре немецких трешки в капонирах и четыре 76мм горных орудия в ДОТе, так еще эти умники рванули через автомобильный мост. На грузовиках и бронетранспортерах, Круминьш и взорвал мост к едрене фене, а с мостом и три грузовика с бронетранспортером, аминь. Но из лесу выходят заранее перегруппировавшиеся немцы и пытаются броском, приблизится к ДОТУ, привыкли с близкой дистанции выкуривать наших бойцов из ДОТов. Бензином, дымом и гранатами, а кто ж им даст подойти близко. Фигвам, научены! Ураганный артиллерийский огонь дополняемый стрелковым оружием, превращает немецкий мини блитц-криг в немецкое блиц-фиаско.
И с этой стороны отбили, танки и орудия на всякий случай перепахивают пушками лесок, из которого вышли немцы, теперь оттуда никто не выйдет, часа два. И святое дело, растрофеивание мертвой немчуры, бойцы под прикрытием пулеметов и орудий, собирают трофеи и с передней части ДОТа и с задней. И чего там только нет: патроны, жрачка и вообще шмотье. Всех погибших (наших) зарываем в братской могиле, вообще-то бывшей воронке, немецко-фашистские труппы просто оттащили в лес. Наши общие потери составляют тридцать два человека, я согласен, много, зато, сколько немчуры-то мы положили? Плюс мосты надолго вышли из строя, придется фашистам грузы окольными путями гонять.
А мы пока пообедаем, уже час дня, да и немцы решили дать передышку, или взять себе ее.
После обеда, Ежуров начал поднимать боевой дух бойцов, ну не сказал бы, что бы он был низким, но Володя песнями решил еще более поднять боевой дух еще выше, а почему бы и нет. Потом к гитаре Ежурова присоединился аккордеон Симакина, артиллерист добыл инструмент в разбитой немецкой колонне, ну и пошло веселье. Пели и "Трех танкистов" и "песню о Ворошилове", песню "О винтовке" и "Песню о Щорсе" и даже "Тачанку". Правда пели-то не все, но слушали все, и всем казалось, что нет никакой войны, просто сидим где-нибудь в парке культуры и отдыха, и слушаем песни.
Обалдеть, но эти простые песни, особенно спетая в конце абсолютно аполитичная песня "Синий платочек" превратила нас в терминаторов. Я реально чувствую щас прилив сил, готов косить гитлеровцев штабелями, да и остальные тоже. Напевая "Платочек" карабкаюсь на ДОТ, и присобачив бинокль к глазкам осматриваю вокруг, пока тихо. Блин из-за этих песен я щас думаю о Маше, как она там, а можно ли в бою думать о любимой? Хотя почему бы и нет, так же мы злее будем, зная, что своими действиями мы спасаем и защищаем своих любимых, своих детей, родителей, братьев и сестер.
Тут замечаю, что взвода два-три гитлеровцев спереди-справа ДОТа наступают, само собой перебежками, и ползком, и пытаясь это делать бесшумно. Не успел я скатиться с крыши ДОТа, как кто-то из наших пехотинцев лупанул громкой пулеметной очередью по немцам. Ну и те в ответ стали тоже садить во все, что видят, а видели они хуже нашего, из окопа нам их лучше видней, ну и Максим на 500 – 1000 метрах бьет лучше любого МП (и даже дальше), немцы залегли, тут минометчики угостили их металлическими ананасами. Завыл немецкий небельверфер, заговорили гаубицы и флаки, и на наши позиции посыпались немецкие мины и снаряды. По позициям противных артиллеристов заговорили 76 мм пушки, осколочно фугасными сюрпризами, а когда в беседу вмешалисль танки, противник заткнулся. Или разкоцали их, или просто артиллеристы противника, скромно решили промолчать, тем более в ДОТ, им попасть слабо. Простите, то есть не попасть, а попав причинить вред защитникам ДОТа.
