Рядовой Стерлигов, до войны совратил девчушку из местных, был бит и осужден товарищеским судом, при появлении немцев перешел к ним, и показал склад боеприпасов, склад уничтожен, оборона расстроена.

Рядовой Юхимайтис, попал в плен честно, но там уже сломался и начал сексотить, доносить на бойцов РККА, выдал группу готовившую побег, всю группу десять человек расстреляли.

Рядовой Миронян, в плен перешел добровольно, вспомнил, что батя у него из дашнакцутюн, видимо, решил, что дашнаков немцы тоже причислят к нордической расе, и спокойно выдал группу армян патриотов. Всех его земляков семерых парней, немцы расстреляли, а Миронян и потом еще шестерил на немчуру.

Показания на каждого я перепроверил, информация подтвердилась на каждого по три и более раза. Виновны.

– Сержант, возьми десять человек, потом выведи этих, – дальше продолжаю парадным голосом, и погромче:

Именем Союза Советских Социалистических Республик, именем Рабоче Крестьянской Красной Армии, приговариваются:

Рядовой Акрамов Дилшод Маткаримович – смертная казнь через расстрел;

Рядовой Онищук Тарас Опанасович – смертная казнь через расстрел;

Рядовой Стерлигов Никифор Петрович – смертная казнь через расстрел;

Казимир Юхимайтис – смертная казнь через расстрел;

Андраник Каренович Миронян – смертная казнь через расстрел;

Приговор окончательный, сержант исполнять.

– Есть товарищ комиссар дивизии.

Писки и визги осужденных никто не слушал, предатель есть предатель, смерть им. Сержант со своим отделением ушли, и через пятнадцать минут вернулись.

– Товарищ старший лейтенант, предатели расстреляны в лесу, в округе никого не наблюдалось.

– Сержант пусть пленные (то есть остальные, которые не предатели), в случае боя, будут помогать подносить снаряды, а там будет видно.

И потом пошел наверх, в импровизированный штаб, и первым делом звоню в лес, но пока Абдиев со товарищи не вернулись. А радист сует мне радиограмму:

"Шуморо фахмидем, ба шумхо омад" (Вас поняли, удачи вам)

Осматриваю в бинокль через амбразуру окрестности, тишина, надо вылезь наружу и на верх ДОТа, осмотреться. Со мной ползет Полуэктов.

– Полуэктыч ты откель такой, со старинной русской купеческой фамилией?

– С Сергиева Посада я товарищ комиссар. И предки ни разу не купцы, ремесленники мы, пролетариат.

– Понятно, – и осматриваю окрестности, вокруг тишина, хотя нет, ого движется колонна. Всматриваюсь, а это абдиевцы едут, значит все, трындюлец немецкому складу, склад кончился, и тут вдали страшно бабахает. Что Абдиев освоил производство мин замедленного действия?

Ощупываю взглядом, через бинокль, весь горизонт как заправский локатор, нет пока тишина, что на железке, так и на шоссе, ну у нас не горит. Можно пойти потрындеть с Абдиевым, тем более колонна идет прямо к ДОТу, ну понятно не вся. Бронированные железяки отстали и рассосались по лесу, к ДОТу едут грузовики.

Выходим навстречу, машины останавливаются у главного входа, с передней колымаги спрыгивает сам Ержан и подбегая докладывает:

– Товарищ командир (отряда) склады взяты, два рейса вывезли в лес, закопали, замаскировали, один рейс привезли с собой. Остальные боеприпасы, в основном неподходящие нам калибры снарядов уничтожены. Для замедления подрыва использован бикфордов шнур, у нас потери двое убито:

Рядовой Епифанов и младший сержант Даутов.

– А у немцев, какие потери?

– Два офицера, гауптман и лейтенант, а еще 58 солдатов, раненные добиты.

– У нас раненые есть?

– Да, трое; один легко и двое тяжело, один в живот, другой в плечо, всех осматривает щас санинструктор в лесу.

За это время Круминьш успел сгонять в ДОТ и выгнал оттуда свободных бойцов и освобожденных вчера пленников. И с шутками и прибаутками началась разгрузка транспорта, часть людей просто сгружала снаряды и патроны к пулеметам, а остальные затаскивали смертельный груз внутрь, в ДОТ. Минут двадцать совместного веселого труда, и все восемь грузовиков поехали в лес. Ержан получил приказ полчаса на завтрак, затем оборудовать позиции в предполье.

Прошло полчаса где-то, и к ДОТУ пришли все кроме охраны. Согласно приказу, бойцы начали готовить позиции, по три капонира каждому орудию (небельверферу тоже, хрен с тобой фашисткая железяка) ну и каждой единице бронетехники, само собой. Людей поделили по объектам и начались землеройно-кротовьи работы. Я ж разлегся, на высшей точке ДОТа, осматривая окрестности, пока тишина, через примерно часик на дороге появляются грузовики пять штук, под прикрытием трех мотоциклов и ганомага. Не очень жирная добыча, пусть едут, не стоят они нашего напряга, и безвозвратных потерь в боеприпасах, минут на 10 все (по моему приказу) притаились, колонна протарахтела, и как только колонна скрылась, скрежет лопат начался снова.

Хороша земля в Белоруссии, у меня бы дома попробовали на глинисто-каменисткой почве вырыть капонир, фигвам и писец жирный, то есть полный. А тут не прошло и два часа, как наша феерия труда закончилась, позиции готовы, броневики (экипажи конечно) ушли за своими боевыми машинами, грузовики само собой остаются в лесу, нафиг нам тут они сдались, а пехота пошла в окопы. Сидим, ждем, кто-то угостил сигареткой, свежеотбитая, только со склада боеприпасов. Дымлю и пишу радиограмму:

"Анборро забт кардем, лавозимоти чангии ки ба мо даркор гирифтем, нодаркориша кафондем" (склад захвачен, пригодные боеприпасы забрали, непригодные взорвали), – и затем передаю ее бойцу, чтобы тот отнес радисту.

Сидим и тупо ждем, дорога пока пуста, первый-то вал немцев прошел, теперь видимо не так сильно валят на нашу территорию, только мы поймали расслабуху как послышался свисток паровоза, ну вот дождались. Всматриваюсь до боли в глазах, нет отставить, бронепоезд едет и не с Польши, а совсем, наоборот, с Белоруссии в Польшу, наверно ремонтироваться, пусть катят, они нам как собаке восемнадцатая нога. Опять отдыхаем, даем радиограмму в центр: "хамма чо чим, поида истодаем душманро" (везде тишина, ждем врага). Проходит полчасика, теперь опять паровозный гудок, всматриваюсь в оптику, охо, с нужной стороны идет поезд, ну добро пожаловатьСЯ, будет вам хлеб-соль (соль правда Бертолетова, а хлеб Нобелев, динамит-то есть).

– Всем по местам, внимание, всем приготовится, – все начинают, заняв места готовиться к бою, – Осколочно-фугасным заряжай!

– Давай Полуэктов, дальше сам, свои эти "квадрат надцать прицел надцать", я в них ни в зуб ногой.

Длинный грузовой состав подползает сколопендрой гитлеровски-подлой к мосту, Полуэктов, что-то там командует, и пушки наведены, ну все фашистня, молитесь, щас вам по шесть 76 миллиметровых осколочно-фугасных круасанов будет прилетать каждые несколько секунд. Поезд вкатывается на мост, а летеха артиллерист пока молчит.

– Полуэктов, ты что заснул?