– А если я уже пытался это сделать? – Последовала пауза. – Если я уже пытался это сделать, есть другой план?
Далее послышались звуки ударов контролеров и просьба к пассажирам приготовиться к более жесткому удару. После этого раздались звуки криков из салона. И потом громкое «Ошибка! Ошибка!» от приборной панели самолета, а после душераздирающая тишина.
«Черт... – мой голос послышался еще раз. – Я люблю тебя, Джиллиан.»
Запись тут же остановилась, и доктор Кокс взглянула на меня, выгнув бровь.
– Это освежило вашу память, мистер Уэстон?
– Немного.
– Ладно, – сказала она. – Мы наконец к чему-то пришли. – Щелкнув ручкой, она нацарапала что-то в своем блокноте. – Спасибо за сотрудничество в течение последних нескольких месяцев и завершение всех необходимых оценок в Элита и НСБТ. Как мы заявили в релизе для СМИ, состояние самолета являлось ключевым фактором в данном инциденте. Мы не намерены отстранять вас от полетов или как-либо винить в случившимся.
– Тогда почему я все еще числюсь в черных списках других авиалиний?
– Я не уверена. – Она бросила на меня симпатизирующий взгляд. – Вы не думали вернуться к полетам в нашей компании снова?
– Очень сомневаюсь в этом.
– Справедливо. – Она пролистала несколько документов, бормоча что-то самой себе перед тем, как поднять на меня взгляд. – Ну, думаю, у меня все. У вас есть ко мне какие-то вопросы?
– Вообще-то, да.
– Правда? – Она улыбнулась. – Спрашивайте.
– Я могу сейчас уйти?
– Гм, конечно. – Она протянула мне бумаги на подпись, специальную форму, которая подтверждала, что я участвовал в каждом этапе расследования.
– Спасибо. – Я поставил подпись и вернул документы. Ощущая облегчение от того, что все закончилось, подошел к двери и остановился перед тем, как повернуть ручку.
– Подождите минутку. – Я оглянулся через плечо. – У меня есть вопрос.
– Да, вы правда можете теперь уходить, командир Уэстон. – Она махнула рукой в сторону двери. – И нет, мы не позвоним вам снова до того, как настанет время для вашей личной встречи с отделом кадров. Они ответят на все вопросы.
– Я серьезно, – сказал я. – Почему вы спрашивали меня о словах, которые я произнес в кабине? Никто не спрашивал меня об этом в течение шести месяцев, так что за внезапный интерес?
– О, гм... – Ее щеки покраснели, и она покачала головой. – Этот вопрос был в моем списке вопросов, которые хотела задать вам сегодня. Вот и все. Нет никакой скрытой причины.
– Определенно причина существует, и я хочу, чтобы вы мне ее назвали. – Я посмотрел на нее, бросая такой взгляд, чтобы женщина поняла: я не покину эту комнату без ответов. – Сейчас.
– Причина личного характера. Сугубо личного.
– У нас с вами нет личных отношений, так что же за причина, доктор Кокс?
Она засунула руку в сумочку и достала экземпляр «Турбулентности», а ее щеки стали насыщенно-красными от румянца.
– Я просто... Я просто хотела знать, на самом ли деле хоть что-то из этого правда. И несмотря на то, что она время от времени употребляет неверные коды аэропортов и самолетов, так оно и есть. Так что спасибо за подтверждение моих размышлений, как читателя. – Она замолчала, а затем так широко улыбнулась – я никогда не видел, чтобы она так улыбалась. – Как думаете, когда-то выйдет продолжение?
Иисус Христос...
Я закатил глаза и не медля покинул комнату, и хотя она окликнула меня, я не оглянулся.
– Может, вы хотя бы подпишите мой экземпляр? – крикнула она. – Или лучше расскажите, как я могу связаться с Тейлор Дж., чтобы она его подписала?
***
Вечером этого же дня, я поднял стопку недавно прочитанных Джиллиан книг и вернул их на полки в соответствии с цветом обложки и жанром произведения. Я давно сдался в споре с ней насчет того, как именно сортировать книги в моей библиотеке. Эти дискуссии всегда заканчивались сексом, и книги оказывались в таком порядке, как хотела она.
И это лишь одна из многих моих уступок, на которые пришлось пойти, когда она переехала ко мне несколько месяцев назад. Теперь гостевая комната – часть ее личного писательского пространства, ее знакомый клубничный запах пропитывает наши простыни каждую ночь, и еще эта ее привычка опрокидывать мои банки с колой на кухне каждый раз, как она приходит домой или собирается куда-то уходить. Все это, и вдобавок ее лучшая подруга Мередит, которая приходит по вечерам по крайней мере три-четыре раза в неделю, чтобы они могли «обсудить звездные рейтинги и поговорить о сексе». (Я делаю так, чтобы в это время мне всегда было чем заняться или куда пойти.)
Даже несмотря на то, что не летал на коммерческих самолетах с момента инцидента, я арендовал частные джеты в Сигнатуре и лично доставлял Джиллиан во все города ее книжного тура. И где-то между общими полетами, улегшимися спорами и нашим невероятным сексом, я наконец-то осознал, что мы оба в некотором роде психопаты, которым суждено быть вместе.
Взглянув на часы, я начал набирать ей сообщение, интересуясь, где она, но увидел три входящих смс от отца.
Натаниэль: Привет, Джейк. Есть минутка?
Натаниэль: Джейк, я знаю, что ты видишь это сообщение... Это точо твой новый номер телефона.
Натаниэль: Я думал, ты собираешься дать нам с Эваном еще один шанс поговорить с тобой... Прошло несколько месяцев, Джейк. Прошу, ответь. Пожалуйста...
Мой палец завис над кнопкой «ответить», но я не смог заставить себя ее нажать. Поэтому удалил сообщения. Как и все, что он присылал до этого.
Я прочел его последнюю статью в Нью-Йорк Таймс, наверное, больше сотни раз. Я даже просмотрел все записи утренних шоу с его участием, желая верить, что он искренне приносит извинения за все содеянное, но все это по-прежнему казалось лишь публичным туром извинений ради очистки имиджа Элиты. И даже несмотря на сказанное им мне «Прости» в больнице, я все еще сомневался, имеет ли он это в виду или нет.
Я вернулся к набору сообщения Джиллиан, но тут она вошла в квартиру с полными пакетами в руках.
Поставив их на столешницу, подошла к коллекционным банкам колы и начала опрокидывать их одну за другой. Напевая что-то себе под нос, передвинула еще несколько вещей в комнате и затем наконец-то встретилась со мной взглядом.
– Я тебя не заметила. – Она покраснела. – Думала, ты сказал, что будешь на интервью до пяти.
– Мы закончили раньше. – Я подошел и притянул ее ближе, оставив легкий поцелуй на губах. – Что в пакетах?
– Всякое для сегодняшней ночи, то, что поможет удержать тебя от заявлений, будто тебе нужно уйти и что-то сделать.
Я выгнул бровь.
– Первое интервью твоего отца в прямом эфире, – сказала она. – На прошлой неделе ты обещал, что попытаешься посмотреть его. Ты сказал, что по крайней мере выдержишь тридцать минут.
– Я сказал тридцать секунд. – Прижал палец к ее губам. – Существует множество других вещей, которыми сегодня я бы занялся с большим удовольствием, чем просмотр его лжи в прямом эфире.
– Ну, мы можем обсудить это после интервью. – Она отступила, медленно доставая покупки из пакетов. – Вино для тебя, кофе для меня, изысканные десерты из твоего любимого кафе и два новых кроссворда. Угадай, какая в них специальная тематика?
– Лучше не буду.
– Тогда я просто скажу тебе. – Она улыбнулась. – Первый об аномалиях. А второй о долгосрочных обязательствах.
Я воздержался от ответа. Взял бутылку вина у нее из рук и жестом указал присесть на диване. Так как я был почти уверен, что Джиллиан не позволит нам избежать просмотра этого интервью, то быстро приготовил ужин и занял место рядом с ней.
Пролистывая каналы, я остановился, когда увидел лицо отца по CBS, когда увидел заголовок вверху экрана: «Дискредитированный генеральный директор Элита Эйрвейс наконец-то нарушил молчание».
– Несмотря на шокирующие новости относительно Элита Эйрвейс, генеральный директор компании, Натаниэль Пирсон, по-прежнему вносит свою лепту в авиационную индустрию. Мы предлагаем вам специальное интервью на данную тему, – произнесла блондинка-репортер напротив него. – Сегодня генеральный директор компании присоединился к нам для эксклюзива один на один.
