— Верно, но для этого тебе совершенно не обязательно загонять себя до смерти.

— Знаешь, Майлз, старый ты пенек, давненько я себя так славно не чувствовал. Стоишь на самом пекле, пот с тебя градом катит, и все лишнее выходит. Смотри. — Роджер сильно ткнул себя в живот. — Летаешь по этим лестницам с лотками, цементом, трубками всякими, гвоздями, бог знает с чем. Я и раньше был в приличной форме, а сейчас, наверное, целый матч выдержал бы. Посмотри на мои руки.

— Как наждачная бумага. Прикоснись к женской ножке, так крик раздастся: убивают!

— А вот и нет, Роджер. Им даже нравится. Заводит, надо только потихоньку гладить. Иное дело, что при этом сам почти ничего не ощущаешь.

— Ладно, ты слишком-то уж не перерабатывай.

— Зато в азарт вхожу. Сказать тебе кое-что? Это тренировка. Еще неделя, и мы начнем стелить полы, и вот тогда-то мой фитиль пора будет погружать в воду. Между прочим, первый раз за последний месяц.

— Ты с ума сошел, Роджер, — покачал головой Майлз.

— Ничего страшного, в этом доме у нас будет масса возможностей взять реванш, и я скажу себе: «Роджер, сукин ты сын, ты заслужил право заниматься этим здесь. Ты участвовал в строительстве».

Настилать полы приехали через неделю. Это были ребята из Филадельфии, неторопливые, которые не ждали ни похвалы, ни понуканий, знали себе цену и действительно были отличные работники. По слухам, когда кто-нибудь делает замечание, кажущееся им глупым или неуместным, они собирают инструменты и возвращаются домой, в Филадельфию. Роджер, чей опыт ограничивался строительством дешевых или в лучшем случае недорогих домов, не знал о профессиональной гордости и независимом нраве этих плотников и совершил faux pas^[11] в первый же момент.

— Ну, ребята, сколько времени вам нужно?

— А что? — спросил старший бригады из трех человек.

— Как это что? Ничего себе! Да вы хоть знаете, с кем говорите?

— А вы? Вы знаете, с кем говорите вы? — Бригадир повернулся к своим людям: — Не вынимайте инструменты. Мы возвращаемся. — Это был худой невысокий мужчина с усами, как у киноактера Честера Конклина, и в очках в золотой оправе. — Материал ваш, — сказал он Роджеру, — а счет за потраченное нами время и понесенные расходы фирма вам пришлет. Сами нас отвезете назад, или подождать трамвая?

— Вы что, действительно отказываетесь работать?

— Вас это удивляет? Мистер, вы не с землекопами имеете дело. Вы хоть знаете, сколько мы берем за час работы?

— Естественно, потому и спрашиваю, сколько она займет времени.

— Это вам сказали на фирме, когда оформляли заказ, но, судя по тону вопроса, вы сами собрались командовать, подгонять нас. Но мы так не работаем. Так что везете, или мы едем трамваем?

— Кто ваш босс?

— В том смысле, в каком вы подразумеваете, у меня вообще нет босса. И еще, к вашему сведению, поскольку вы впервые имеете дело с нашей фирмой, — я один из ее пайщиков. И эти двое ребят тоже. И если вы хотите неприятностей, то напоминаю: вы подписали контракт, хотя, может, и не прочитали его как следует. Там сказано, что каждому из работников полагается жалованье, номер в гостинице первого класса, а подрядчик или субподрядчик не имеют права вмешиваться в работу, ну и все такое прочее. «Форд» или трамвай?

Роджер улыбнулся, но ответной улыбки не дождался. Оглядывая комнату так, будто он ни слова не сказал Роджеру и даже не заметил его, бригадир начал насвистывать что-то похожее на «Джинг беллз». А затем вынул из охотничьего футляра часы:

— Мистер, в сложившейся ситуации наше рабочее время кончается, когда мы сойдем с поезда на вокзале Брод-стрит в Филадельфии, и, если вы не хотите зря тратить свои деньги, советую принимать решение как можно быстрее.

— А я уже решил, — сказал Роджер. — Если сказал что не так, прощу прощения.

— Принимается.

— Итак, вы остаетесь? Будете работать?

— Что скажете? — Бригадир повернулся к своим спутникам. — Один молча пожал плечами, другой сказал:

— Решать тебе, Генри.

— Ну что же, — повернулся он к Роджеру, — в общем-то они не прочь вернуться домой, поужинать домашней едой и лечь в собственную постель. Я тоже. Но вы извинились. Он извинился, ребята, и в таком случае, полагаю, можно остаться. Только имейте в виду, мистер Бэннон, если вы понадобитесь, мы дадим вам знать, но в противном случае ни в какой помощи мы не нуждаемся, ни в какой. Закончим работу — и сразу домой. У нас заказов больше, чем мы можем выполнить. Ладно, начинаем. Быстрее начнем, быстрее закончим.

Роджер вышел из комнаты, большой гостиной на первом этаже, и уселся на козлах для пилки дров перед домом. Было около одиннадцати, стояло ясное сентябрьское утро, грело солнце, хотя во всем остальном уже угадывалось приближение холодов. Разговор с плотниками и остудил, и позабавил Роджера. Он так и не разглядел толком двух рабочих, но какое-то чувство подсказывало ему, что они во всем похожи на Генри, и не странно ли, что подобные типы позволяют себе так с ним разговаривать, особенно сейчас, когда он в такой превосходной физической форме. На какой-то момент Роджеру пришла в голову мысль затащить всех троих в одну комнату, запереть дверь и устроить работникам такую взбучку, какую они до конца жизни не забудут, а может, и конец-то наступит прямо сейчас. Да, неплохо бы. Но это будет стоить и денег, и свободы или даже самой жизни, и Роджер прикинул, что любая из этих жертв слишком велика. «Но да поможет Бог следующему, кто станет на моем пути».

Вышло так, что следующим, вернее, следующей на пути оказалась Грейс Тейт.

С седловины козел, на которых устроился Роджер, был виден узкий проселок, ведущий к шоссе, и он с удивлением обнаружил, что из леса выезжает и поворачивает к дому верховой. Лошадь двигалась шагом. Какое-то время Роджер пытался разглядеть, кто бы это мог быть, а потом, когда тени от ветвей, нависших над дорогой, рассеялись и детали стали видны четче, он убедился, что в седле женщина. На ней была черная треуголка и костюм для верховой езды, состоящий не то из серого, не то черного жакета без рукавов, бриджей, белой английской блузки и черных охотничьих сапог с широкими кожаными отворотами. Еще не разглядев толком даму, Роджер уже понял, что это Грейс Колдуэлл Тейт. Он поднялся ей навстречу.

— Доброе утро, — поздоровалась она и рассмеялась. — Ой, мне показалось, что вы цветной, так загорели.

— Доброе утро, миссис Тейт. Нет, кажется, ложки дегтя в моей крови нет. Меня зовут Бэннон. Я ирландец.

— Ах вот как. — Грейс немного помолчала. — А мистер Бринкерхофф здесь?

— Нет, для него это слишком рано. Обычно он появляется ближе к вечеру.

— Так вы и есть мистер Бэннон, — продолжала Грейс. — Строитель. Мистер Бринкерхофф приглашал нас с мужем заехать, но, коли его нет, отложим визит до следующего раза.

— В этом нет никакой нужды. Я был рядом, когда Майлз разговаривал с вашим мужем. Добро пожаловать в любое удобное время, я с удовольствием выступлю в роли вашего гида. Хоть сейчас.

— Большое спасибо, но все-таки лучше отложим.

— Да нет же, ради Бога. Вы станете первым посетителем, кому я показываю дом. Конечно, за исключением строителей.

— Правда?

— Чистая правда, — подтвердил Роджер. — Лошадь можно отвести в сарай. Это хоть и не конюшня, но крыша имеется.

— Ну что ж… Ладно. А вы точно не заняты?

— Точно. Внутри работают люди, полы настилают, но им моя помощь не нужна. Еще двое размечают дорожку за домом, а вообще-то я здесь, так сказать, с инспекционной поездкой.

— В сарае лошадь стоять не будет. Нельзя ли кого-нибудь попросить подержать ее, пока мы быстренько все осмотрим?

— Конечно… да я и сам справлюсь.

— Не с той стороны подходите, мистер Бэннон, — усмехнулась Грейс. — Спасибо, конечно, но все же лучше попросите кого-нибудь из рабочих, кто не боится лошадей. Он не кусается, только пусть траву не жует.

— Эй, Паскуале! — громко крикнул Роджер, и лошадь испуганно подалась назад.

— О Господи, — шагнула к ней Грейс. — Извините, крика испугалась. Ну, ну, хороший мальчик. Не бойся, малыш, все в порядке. — Она потрепала лошадь по шее. — Извините, мистер Бэннон, пожалуй, я все-таки заеду в другой раз. На машине. Большое спасибо. Всего хорошего.