Бородатый старик рванулся к пулеметчику.

— Что ты сказал? Что?

Ему показали труп лейтенанта. Он без слов поцеловал сына в лоб, затем, увидев семенившую в толпе старуху, пошел ей навстречу, обнял и ласково попросил:

— Клавдия, голубка, пойдем в подвал. Тебе не нужно смотреть на убитых, пойдем.

Когда старик Лев Васильевич Васильев вернулся к трупу сына, на глазах у стариков, детей, женщин, бойцов и офицеров были слезы. Подняв дрожащую руку, он воскликнул:

— Не надо слез, граждане, люди добрые! Сын мой умер, чтобы жила Россия… — И, сжав руку в кулак, добавил: — Мой сын вернулся домой, как настоящий герой.

На его обнаженной руке синели набухшие жилы. Старик олицетворял собой грозную силу, страдание и жажду мести.

Танкистов похоронили с воинскими почестями. На гробе лейтенанта лежали осенние полевые цветы.

Лев и Клавдия Васильевы тихо плакали, стоя со склоненными головами над сыном-героем. Танк остался стоять в конце улицы как стальной памятник великим освободительным боям.

1943