Но Фен и Глабр почти ли заметили перемен. Будучи на хорошем счету у лорда Антидаса, предприимчивый ученый создавал артефакты буквально из воздуха. Все торговцы, старатели и просто авантюристы шли к нему в надежде получить хоть что-то за хлам, который достался им после копошения в давно разграбленных руинах.
В тоже время ученик впитывал все, до чего дотягивались руки. За пару лет освоив письмо и простейшую математику, Глабр освободил время для наставника, занимаясь самостоятельно.
Мало общаясь с мальчишками своего возраста до прихода Фена, Глабр окончательно замкнулся в себе. В то время как другие юноши давно посещали бордели, если имелись деньги, или искали себе развлечение среди трущоб, будущий ученый находил удовольствие в новых знаниях.
Особенно завлекали знания прошлого, и не столько история, сколько наследие великих магов и изобретателей Империи. К сожалению, у Фена не оказалось ни одной настоящей реликвии, лишь жалкие подобия. Кроме, возможно, амулета...
Первые подозрения затронули пытливый разум Глабра в двенадцать лет. Единственное, что удалось сделать Фену, как настоящему ученому, так это восстановить документ о доме Даратан. Но случайность ли то, с какой помпезностью Фен преподносил самому лорду Антидасу историю его предков?
Действуя исключительно осторожно, Глабр пытался выведать у наставника его историю, что растянулось ни на один год. После первых вспышек гнева Фена при любом вопросе о прошлом, мальчик замолкал не на один месяц, а потом вновь повторял робкие попытки.
Пока, наконец, Фен не сдался и не решился поведать свою историю.
- Откуда вы родом, мастер?
Ученый со вздохом откинул голову назад и отвернулся от стола с причудливыми ржавыми железками.
- Как я уже говорил, из Поднебесного королевства Цинь, откуда еще?
- Мастер, - почтительно склонил голову Глабр. - Но я не нашел никакого упоминания о вашей земле...
- Ахх... местные убеждены, что их Империя покорила то, что называют известным миром. Могу тебя заверить, мой мальчик, что это не так, хотя имперцы сделали все возможное, чтобы превратить его в пустошь.
- Зачем... - Глабр поправил свою чистую рубаху, купленную за годы сбережений от того, что давал Фен за помощь в его лавке, - зачем вы приехали сюда?
Тут в глазах ученого вспыхнул знакомый гнев, но в этот раз он сдержался. Еще один пронзительный оценивающий взгляд, и Фен со вздохом прошептал:
- Я был изгнан...
Глабр понял, какой тяжкий груз на душе у внешне невозмутимого цинийца.
- Я был молод, когда это случилось. Молод и глуп. Связи моего знатного отца при дворе позволили мне считать мое будущее предопределенным, - Фен криво усмехнулся. - Но в Цинь ничего предопределенного не бывает. Цинь - цивилизованная страна. Там не оскорбляют древние семьи, убивая их отпрысков или отправляя их гнить в темницу. За оплошности их просто высылают...
Новый вздох и еще одна усмешка. Горькая судьба умела насмешить поседевшего ученого.
- Мне присвоили титул придворного картографа и велели без промедления отправляться. Карты нужно было проверить и обновить - задача огромной важности, о которой вспомнили в одночасье.
- Вы не могли отказаться? - удивился Глабр, не понимая, как можно вот так вот просто изгнать кого-нибудь из знатного рода.
- Нельзя отказаться от такой "высокой" чести и сохранить жизнь, - как и всегда, сарказм вырывался у Фена с неприятным шипением. - Потом мне дали трех помощников. Из тех, кто осужден на смерть. Они ограбили меня и сбежали всего через несколько дней после того, как мы покинули Цинь. Около года я добирался до Маадорана... и это путешествие было весьма... поучительным...
Фен отвлекся, чтобы вытереть потный от летней жары лоб грязным платком. Глабр же терпеливо ждал, крепко стискивая пальцы за спиной. Это была первая на его памяти история человека, а не байки рассказчиков или бродячих торговцев в таверне или гостинице. Ощущение причастности настолько охватило двенадцатилетнего мальчика, что он будто оказался в пустыне вместе с Феном, устало бредущим вместе с первым попавшимся караваном.
- Наши философы учат, что люди изначально и фундаментально злы, но строгими законами могут быть наставлены на добродетели. Сначала я относился к этому скептически...
Глабра мало интересовала философия, только сама история, но если Фен решил выговориться, его нельзя было прерывать.
- Я видел жизнь такой, какая она есть - ежедневная борьба за существование. Мы цепляемся за нашу жизнь со дня своего рождения, и до тех пор, пока можем. Нет слишком высокой цены, за которую можно купить еще день жизни.
Учитель замолчал, и вскоре пришлось его потревожить.
- А как вы оказались здесь?
Эту часть истории Фен рассказывал с такой легкостью и непринужденностью, что перед Глабром вновь предстал тот самый хитроумный наставник, ненадолго потерявший свою маску.
- Моего учителя убили, и мне вновь пришлось все бросить. Но в этот раз я не терял времени, - на его сухих губах заиграла едва заметная улыбка, которая сразу не понравилась Глабру.
Мысли тут же обратились к бедному старому ученому, что служил дому Даратан. Говорили, что такие болезни не иначе как проклятия. Неужели Фен не только ученый, но и настоящий, практикующий маг?
- Кто был вашим учителем в Маадоране? - Глабр поспешил сменить тему, опасаясь касаться магии, о которой не знает ничего.
Он до сих пор не смог избавиться от суеверий простого люда, среди которого вырос. Мальчик донельзя обижался на себя, что не может преодолеть последний барьер перед знаниями...
- Господин Энарион, - ответил Фен. - Он был чужеземцем, как и я. Он взял меня к себе, научил работать с артефактами и распознавать намерения людей. У него был нюх на артефакты - он всегда знал, где их искать. Даже посмел пробраться в Бездну Маадорана...
- Бездну? - от одного названия Глабр почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
- Говорят, во время войны маги квантари сотворили ужасное заклинание, что оно уничтожило кусок города, испарив целый район. До сих пор там кратер и руины, но если подойти слишком близко - магия вывернет тебе кишки наружу. Говорят, там нарушены сами законы мироздания, поэтому рядом не найти ни животных, ни растений, - без сомнения, Фен не подбирался к Бездне и на километр.
- Он и вправду проник туда? Как у него вышло? - с трудом выдавил Глабр, теперь прекрасное воображение играло против него.
Бездна представляла собой некую тьму, в которой водятся древние монстры из сказок. Энарион же походил на могучего воина или мудрейшего мага с невероятными артефактами, смело шагнувшего туда, откуда не возвращаются.
- Он был не один такой, - пожал плечами Фен. - Многие люди зарабатывали на жизнь, вынося оттуда артефакты и разные диковинки. Болезнь пожирала их заживо, но если они не заходили далеко, все обходилось. Но Энарион пробрался дальше всех. И немало заработал, продавая то, что нашел там.
- Так за что же его убили? - маленький мирок Глабра рушился на глазах.
Кто может в здравом уме убить ученого, последнюю надежду мира на возрождение?..
- Видишь ли, Бездна всегда получает свою жертву, так или иначе. Ходили слухи, что у учителя была карта, - Фен фыркнул, будто от своей собственной глупости. - Полагаю, кому-то она была очень нужна. За это его и убили. Только они ее не нашли и пришли за мной. Но той же ночью я успел покинуть Маадоран. У меня не было никакого желания лезть в Бездну, с картой или без. После стольких лет я даже не знаю, где ее искать. Энарион перед смертью сказал, что его имя - ключ. Но к чему?
Глабр был заинтригован новой загадкой, но если сам Фен не знает на нее ответ, то на что надеяться двенадцатилетнему мальчику?
- Как имя Энарион может быть ключом?
- Я же говорил, мальчик, он был чужеземцем! Его имя было Эйнар. И вообще, возвращайся к занятиям и сегодня тебе еще готовить ужин! - Фен раздраженно отмахнулся, и с тех самых пор больше не раскрывался перед учеником.
