О, Господи! Моя вчерашняя реплика. Неужели это и правда шло в прямом эфире? Черт. Что передать Питу? Я не знаю. Я не понимаю. Тут дверь распахивается, и я тут же мну листок и бросаю в дальний угол комнаты. Флавель и Октавия ничего не заметили, ну или сделали вид. Потом нужные и неинтересные мне разговоры о моде и прическе, просто заполонили всю мою комнату. Я старалась абстрагироваться и придумать, что смогу передать Питу, чтобы он знал: Я стараюсь! Нужно что-то небольшое, но очень ценное. Что поймет только я и он. И тут же спохватываюсь. Жемчужина! Где она?

Команда подготовки завершила свою работу. На этот раз обошлись просто легкими кудрями и немного косметики, чтобы скрыть бессонные ночи. Стилисты удалились, а я ринулась на поиски вещицы. Сноу не мог ее забрать! Хотя, о чем я говорю. Конечно, он ее забрал. Но что мне делать? Я дергаюсь, как ошпаренная, когда в комнату врываются миротворцы. На этот раз их прицел на мне. Хах. Боятся? Серьезно? Это немного рассмешило меня, и я решила подумать о жемчужине немного попозже. По крайней мере, когда этот цирк закончится.

Меня снова привели в студию. На этот раз Кристи была очень лаконична и спокойна. В центре комнаты стояла два шикарных кресла в золотой обивке. Мне на такое страшно смотреть, не то что сесть. Вдруг дверь напротив открывается, и я вижу Цезаря. Его ярко-голубые волосы заставляют меня сморщится, а тонны косметики на его лице вызывают смех. По-моему на интервью перед Играми, его красили меньше. Миротворцы толкают меня к ведущему. Он странно на меня посмотрел. Я увидела в его глазах нотки сожаления и скорби. Возможно, это сценический образ. Скорее всего так. Наш зрительный контакт прерывает режиссер:

-Итак, Цезарь, ты берешь интервью у Китнисс. Задавай ей наводящие вопросы, как мы с тобой и писали, а ты…-небольшая пауза. Прошлый эксперимент с текстом провалился, и Кристи это понимает:

-А ты отвечай то, что думаешь. Я надеюсь, ты знаешь, что говорить, -все, что будет нравится Сноу и не навредит Питу. Мы усаживаемся в кресла. Режиссер еще долго настраивает свет и камеры, а потом просит сесть меня более непринужденно, словно я у себя дома. Легкий смешок вырывается из горла. Конечно, я всегда сидела в 12 на золотых креслах. Свет, камера, мотор, и Цезарь входит в свою привычную роль:

-Дамы и Господа! Отложите все свои дела! Если Вы ели, отвлекитесь, если работали, сложите инструменты, потому что у меня в гостях та, чье имя знает каждый из Вас. Я уверяю, что этот эфир будет самым популярным, -вся съемочная группа улыбнулась до ушей, еле сдерживая смеха от шутки Фликермана. Я же старалась не заплакать:

-Встречайте — юная, обворожительная, огненная… Китниииис Эвердин! -все объективы тут же перевернулись на меня. Я растерялась. Что говорить? Пит! Думай о Пите. Не смей говорить что-то плохое про столицу. Думай о мальчике с хлебом!

-Ну, во-первых, ты прекрасно выглядишь после Арены, -я слегка улыбнулась и попыталась выглядеть польщенной:

-Благодарю, Цезарь. В Капитолии самые лучшие врачи и стилисты. Я даже не думала, что восстановлюсь так быстро после Квартальной Бойни, -слова вылетали сами собой. Я посмотрела на Кристи. Большой палец направлен вверх. Думай о Пите!

-Я уверен, что всех наших зрителей интересует главный вопрос: что произошло там? На 75-х Играх? Почему ты выпустила стрелу в силовое поле? -я напряглась. Сноу смотрит на меня. Он следит за каждым жестом, что я делаю. Соберись. Смотрю на Цезаря и ищу поддержку. Скажи что-нибудь за меня! Но он молчит. Смотрю на свои пальцы, выдыхаю, а потом отвечаю:

-Я… Я не знаю. Путаница с союзниками и врагами. Мы не понимали, кому можно доверять, а кто убьет нас в следующие мгновения. Это были не просто Голодные Игры. Это было больше чем сражение за жизнь… Больше, чем жизнь. И…-следующие слова я словно выплевываю, но надеюсь, не так очевидно. Это ради тебя Пит!

-Благодаря Капитолию, мы выжили. Сейчас мой возлюбленный лежит на лечении, и я уверена, что ваша медицина поставит его быстро на ноги, и вскоре мы придем сюда вдвоем, -опускаю глаза вниз от стыда. Это увидит Прим, мама, Гейл… Что они подумают обо мне? Что скажут? Поймут ли, что это против меня? Против моей воли? Кристи нервно покусывает губу. Но Цезарь, как обычно, спасает ситуацию:

-Китнисс, я понимаю, как тебе тяжело говорить. Но Вы снова с Питом выиграли эти Игры! Это же чудо какое-то! Все в Капитолии просто полыхают сейчас от радости, когда видят тебя живой, -обстановка немного сбавила обороты. По крайней мере я не чувствовала того напряжения, что повисло в воздухе. Оно только внутри меня. Крепло сжимаю пальцы между собой, словно возвращая себя в роль благодарной девушки:

-Мы сами счастливы. Правда. Когда план Битти начал действовать, я испугалась за Пита. Нас разлучили. Разделили на две половинки. И в тот момент, когда моя стрела поразила силовое поле, я думала о том, чтобы Пит выиграл эту Бойню. И уже потом, когда Президент Сноу сообщил, что спас нас обоих…-я была не в силах дальше говорить. Сколько вранья и желчи льется из моего рта. Надеюсь, этот старик доволен моими речами!

-Хорошо. Я еще хотел спросить про бунты в дистриктах, но не уверен, что ты готова, -самый важный момент, который решит мою судьбу и судьбу Пита. Я вздрагиваю и отвечаю:

-Нет, я справлюсь, -камеры направлены чисто на меня, а свет ослепляет глаза. Гейл, Прим… Простите. Так нужно:

-Дистрикты. Я понимаю, что все эти бунты вызваны из-за меня — Сойки-пересмешницы. На протяжении двух Голодных Игр, я поступала опрометчиво и глупо, не думая о последствиях. Посмотрите, что происходит с Панемом сейчас. Смерть и жертвы накрывает нас с головой. Подумайте, к чему это приведет…-ком подбирается к горлу, а слезы наполняют глаза. Я не могу. Не могу! Думай о Пите! Его убьют. Его убьешь ты!

-Ты призываешь к перемирию, Китнисс? -Фликерман смотрит на меня с не скрытым удивлением. Господи! Скажи это, ради всего святого и закончим!

-Да…-еле пищу я, а потом волна слез накрывает меня. Камеры тут же поворачиваются на ведущего:

-Что ж. У меня в гостях была Огненная девушка, чье имя теперь навсегда застынет в Истории Панема. Не переключайтесь, впереди еще много интересного. До свидания! -и я слышу, с каким облегчением выдыхает вся съемочная площадка…

Я сижу в кресле и трясусь от страха. Не знаю, чего я боюсь. А вдруг Сноу что-то не понравилось, и все мои речи были напрасны? А что если он обманул меня? Заставил это сказать, а сам уже давно убил Пита? Мурашки побежали по спине. Я громко всхлипываю, в тот момент, когда вся съемочная группа ликует и поздравляет с удачным эфиром. Бесчувственные твари! Вскакиваю с места и бегу к выходу. Пелена слез окутала меня. Я предатель. Мама… Прим… Гейл… Они возненавидят меня. Подумают, что я заодно со Сноу! Во что я ввязалась? Когда до двери остается несколько шагов, путь перегораживает Цезарь. Он держит меня за плечи и сам чуть не плачет. Я стою в недоумении. Что ему нужно? Хочет сказать спасибо за хорошие речи? Но то, что он вручает мне и говорит, просто выбивает меня из колеи:

-Цинна ставил на твою победу, Китнисс Эвердин. Я надеюсь, что я тоже не ошибся, -и у меня на ладони оказывается маленькая брошь Сойки-пересмешницы и жемчужина Пита…

Комментарий к Глава 4.

Новая глава!

Цезарь на стороне мятежников? Что-то новенькое, не так ли?)

Жду ваших мнений, отзывов и критики♥

========== Глава 5. ==========

POV Гейл.

-Китнисс, ты призываешь к перемирию? -что-то не то. Это не Кис-кис! Это… Монтаж! Она не могла такое сказать!

-Да…-ее еле было слышно. Всего секунда, но я успел разглядеть слезы, катящиеся по ее щекам. Что они с ней делают? Почему она такое говорит? И тут со всех углов столовой, понеслось одно лишь слово «Предатель!»