Выздоровление всё же было долгим и трудным. Были дни, когда Шерлоку даже не хватало дыхания на цветистую фразу (а поговорить он любил); когда он не мог сесть без поддержки, и всё это делало его раздражительным и несчастным. После нескольких таких дней пациент разобиделся на весь свет и замкнулся в холодном молчании, и депрессия эта очень ярко напомнила Джону их бегство на север.
— Черт возьми, Шерлок, — не выдержал он однажды, вновь найдя тарелку с бульоном нетронутой. — Я знаю, что ты не любишь этот чертов бульон, но если б ты только…
— Уотсон? — одна из сестер заглянула в палату.
— Извините, — сказал Джон.
— Нет, тут, внизу, молодой человек. Он хочет вас видеть. Кто-то из школы, я думаю.
— О-о, — сказал Джон удивленно. — Спасибо.
Кто бы это мог быть? Может, Тэнк?
Он последовал за ней в небольшую, сейчас пустовавшую комнату, где увидел невысокого юношу, совершенно ему не знакомого.
— Э-э, — сказал он неловко.
И тут «юноша» улыбнулся знакомой, ленивой и хитрой улыбкой, и Джон рассмеялся.
— Ирэн!
— Хороша маскировка, не так ли? — сказала она, тоже рассмеявшись и пожав ему руку. — Думаю, еще месяц, и волосы отрастут, и придется их прятать под кепкой, такая жалость. Но я выгляжу щеголем.
— И прехорошеньким, — галантно ответил Джон. — Расскажите же, как там в Лондоне.
И Ирэн подробно всё ему описала.
— Мориарти заплатил моей домовладелице, чтобы та шпионила за моими комнатами, но я сразу же это выяснила. Он пробовал, вероятно, подобраться и к моему счету в банке, но я не настолько глупа, чтоб держать все яйца в одной корзине. — Это была захватывающая история, и Джон бы хотел, чтобы Шерлок был рядом и мог тоже услышать ее. К сожалению, это было сейчас невозможно; оставалось лишь слушать и запоминать.
А Ирэн продолжала:
— Встретившись с сэром Пэрси, я смогла убедить его в том, что мне можно довериться, он попросил меня передать сообщение другим джентльменам, что нашли убежище в Эдинбурге. Все они весьма недовольны нашим премьером. Я подумала, что смогу заскочить по дороге в Бластбурн и договориться, что вы можете уехать со мной, когда я возвращусь.
— Увы, всё не так просто, — сказал Джон. — Шерлок болен, серьезно, не так, как раньше, и ему только-только стало получше. Но он даже с постели еще встать не может. Потребуются недели, чтобы он смог отправиться в путешествие.
Ирэн задумчиво тронула подбородок.
— Да, это проблема, хм-м. Думаю, что тогда я открою магазин в Эдинбурге. Говорят, там ужасно скучно, так что это станет событием. Магазин будет также главным штабом для заговорщиков, тайна будет соблюдена. Вы, конечно, понимаете, почему это важно: ссориться с Мориарти — это значит… губить здоровье. Но там буду я с уже готовой историей. Я оставлю вам адрес гостиницы, в которой остановлюсь, и когда наш милый Севен поправится, напишите мне, и я тотчас приеду, чтобы вытащить вас отсюда.
— Так вы будете с оппозицией? — нахмурился Джон. — Я не знал, что такая вообще существует. Вы ведь не расскажете им….
— Не волнуйтесь, мой дорогой, вас двоих я никому не отдам.
— А вообще вы что-нибудь отдаете? — съехидничал Джон, и Ирэн снова искренне рассмеялась.
— Скажите мне, могу ли я что-то сделать для вас? Для него? У меня есть деньги.
— Нет, спасибо, … хотя, постойте! Газеты. Он ужасно хандрит с тех пор, как он заболел, а газеты, по крайней мере, дадут пищу его уму.
— О, у меня идея получше, — сказала Та Женщина, почти промурлыкав. И на прощание чмокнула его в щеку.
Джон поспешил наверх, перепрыгивая через ступеньки, и даже вид Шерлока, лежащего на кровати и с трагическим видом изучающего потолок, не испортил ему настроения. Этого не смог сделать даже оставшийся на тарелке бульон.
— Угадай, кого я видел сейчас!
Подобные разговоры у них были обычно на лестнице наверху, но сейчас попасть туда они не могли, так что Джон лишь придвинул свой стул к койке Шерлока. И поведал ему обо всём.
Шерлок, слушая, загорался всё больше и немедленно рвался в бой.
— Напиши ей сейчас же! — воскликнул он громким шепотом. — Она знает, что в Лондоне, и нам нужно как можно скорее попасть туда. В Эдинбурге ей незачем оставаться! Я в порядке, и к ее возвращению уже буду здоров!
Это настолько было неправдой, что Джон возмущенно фыркнул.
— Да о чем ты вообще говоришь? Ты, вон, даже тарелку бульона осилить не можешь!
— Потому что это ужасный бульон! — И прежде чем Джон мог его удержать, тот отбросил в сторону одеяла и встал. Триумф на его лице продержался ровно пару секунд, пока ноги Шерлока не подкосились, и тот не свалился.
Джон, пряча улыбку, помог ему встать.
— Давай лучше не торопиться, — сказал он, укладывая пациента в постель, несмотря на его протесты. — Поешь сегодня нормально, и завтра ты попробуешь посидеть.
Шерлок бросил на друга взгляд, полный ярости, взял тарелку с холодным бульоном, и стал есть его с таким выражением, словно Джон пытает его. Он сумел проглотить шесть ложек, затем плечи его опустились. Шерлок выронил ложку и закрыл рот ладонью.
Джон вздохнул, осторожно убрал тарелку, и спросил:
— Если я принесу тебе хлеба, ты съешь его?
Первые газеты пришли следующим утром с большой корзиной. Все таращились от изумления, когда посыльный доставил ее в палату; даже Шерлок был заинтригован.
— Давай посмотрим, что там? — сказал радостно Джон. Он откинул ткань, которой была накрыта корзина, а повеселевший больной положил подбородок ему на плечо, и тоже хотел увидеть, что там.
— Да! — восторженно выдохнул Шерлок. Он вытащил из корзины самый верхний предмет, которым оказалась миниатюрная Библия, из тех, что обычно носят с собой очень набожные старые дамы.
Джон недоуменно взглянул на него, а тот прямо подпрыгивал от нетерпения.
— Еще, что еще? Там письмо?
Заинтригованный, Джон отдал ему записку, доставленную вместе с посылкой. Шерлок улыбнулся как Кот, повстречавший Алису, и прижал к груди записку и Библию.
— Благослови наш господь щедрость добрых леди, — сказал он торжественно.
— Надеюсь, ты объяснишь мне, откуда вдруг столь неожиданное благочестие? — сказал Джон, хмуря брови.
— Книжный шифр.
Шерлок развернул письмо и показал его Джону: ряд цифр, сгруппированных по четыре.
— В книжном коде обычно используется номер буквы и номер страницы, но для этого нужно, чтоб у обоих участников было одинаковое издание. А у нас и книг тут нет. Но вот Библия короля Якова**! Книга, глава, строка и слово, понимаешь?
Джон не очень-то понимал, но он уже видел, что расшифровка письма займет Шерлока, и тот будет счастлив весь день, и этого ему было достаточно.
Он вновь заглянул в корзину:
— Шерлок, тут апельсины!
— Правда? — ответил тот, листая страницы Библии. — Я люблю апельсины. Отложи немного, а остальные отдай кому-нибудь. Еще, я уверен, будет вино, крепкий бульон и другие ужасные вещи, которые прочие пациенты оценят больше, чем я.
В конце концов, Джон забрал апельсины, желе и конфеты, отдав остальное сестре, чтобы та и других наделила лакомствами.
Апельсинов еще было много, так что даже Джон согласился взять дольку фрукта, которую Шерлок протянул ему.
— Они и по вкусу, как солнце, — сказал он, смакуя сладость во рту. Оранжевые плоды веселили глаз своим ярким цветом.
Шерлок облизнул с пальцев сок.
— Да, очень вкусно, — признал он. — Когда мы выберемся отсюда и будем жить вместе, мы будем с тобой их есть каждый день.
— Тогда они уже не будут казаться такими особенными.
— Тогда каждый день всего первого года.
— Хорошо. А затем — по особым случаям.
— Нет, потом мы уедем туда, где они растут, чтобы там ими лакомиться.
Джон рассмеялся.
— Смешной, — нежно сказал он. — И замечательный. Самый любимый.
Теперь, когда впереди замаячила цель, Шерлок стал поправляться гораздо быстрее. Он съедал всё, что ставили перед ним, и даже бульон (хотя Джон и подозревал, что половину его он все-таки выливает в ночной горшок), принимал без жалоб даже самые горькие снадобья, и послушно давал растирать ему спину, чтоб улучшить кровообращение. У него случались еще и «плохие» дни, когда-то, что выздоровление продвигалось так медленно, заставляло его грустить и капризничать, но обычно всё это проходило быстро. Джон с благодарностью вспоминал об Ирэн, приславшей газеты и письма, что могли часами поддерживать в Шерлоке оживление и бодрое настроение.
