- Проснулся? – улыбается он. – Отлично. Я позвонил тебе на работу и взял пару отгулов, - характерная для Шерлока бесцеремонность. - Сегодня ты отдыхаешь. Ничего не делаешь и смотришь телевизор. У меня дело, я пошел, но позвоню позже и проверю, соблюдаешь ли ты режим, - Шерлок пытается шутить, но даже уже не смотрит на Джона.

Он мечется по квартире, одеваясь, подбирая свои вещи, уже плещущий энергией, как будто впереди его ждет не встреча с каким-то Тедди, а как минимум тройное убийство. Джон и его кошмары забыты. И это неприятно. Джон молчит, нахохлившись, натянув на плечи одеяло, следя за Шерлоком взглядом. Обидно, что его так легко отодвинуть на задний план. Впрочем, он никогда не обольщался относительно чувств Шерлока к себе – и сегодняшняя ночь ничего не изменила. Шерлок не замечает мрачного настроения Джона, подхватывает со стола свой неизменный блэкберри, грациозно взмахивает рукой, произносит что-то соответствующее случаю и исчезает за дверью. Джон остается в квартире один. Пить чай, заваренный Шерлоком, есть его тосты совсем не хочется. Вспылив, Джон с бешенством сметает со стола то, что Шерлок приготовил для него, и падает обратно на диван. Хочется умереть. Джон опять начинает подумывать о любимом браунинге, лежащем в ящике стола.

Джон валяется на диване, засыпает и просыпается, игнорирует пролитый на пол чай, несколько раз навещает туалет и опять возвращается на диван. Он не берет трубку, когда звонит телефон. Сердце разрывает обида на Шерлока. Мысли крутятся исключительно вокруг таинственного Тэдди. Когда в дверь звонят, Джон опять спит, и минует несколько минут, прежде чем он приходит в себя и открывает нежданному гостю. На пороге стоит Мэри, улыбающаяся и свежая, как лист салата на грядке. В руках у нее спрятанный в чехол костюм и пакет из обувного магазина. Джон стонет, вспоминая про завтрашний раут. Никуда идти не хочется. Он даже вяло пробует отговориться плохим самочувствием, но Мэри быстро раскрывает все его уловки: трогает губами лоб, пытаясь заглянуть в рот и посчитать пульс (без медицинского образования это ей не дает дополнительной информации, но заставляет Джона чувствовать себя виноватым). Весь оставшийся день она трещит, не умолкая, вынуждает Джона примерить выбранный ею костюм и ботинки, наставляет, как себя вести со знаменитостями и учит хорошим манерам. Джон медленно закипает, с трудом скрывая раздражение, с тоской наблюдает за ее передвижениями по кухне, где она готовит какую-то вегетарианскую гадость. Джон с надеждой следит за перемещением светила на небосклоне и под предлогом безопасности Мэри, выпроваживает ее из дома, предварительно вызвав такси, едва начинает смеркаться. Оставшись в одиночестве, он накрывает голову подушкой и проваливается в сон до самого утра, упуская из виду необходимость зарядить разрядившийся где-то еще в середине дня телефон. На следующее утро Мэри возникает на пороге квартиры настойчивым призраком прошлого Рождества и развивает бурную деятельность по приведению Джона в приличный вид. Она до такой степени умудряется его достать за день, что наступлению вечера и времени отъезда на прием он бесконечно счастлив. Они сидят в такси и не смотрят друг на друга. Мэри трещит по телефону, а Джон перманентно одергивает манжеты рубашки. Он ненавидит костюмы и чувствует себя клоуном.

Ресторан, в котором проводится прием, считается одним из самых дорогих. Джон с неприязнью рассматривает кричащий шик обстановки, претенциозные украшения зала для приема, вроде ледовой скульптуры, живых моделей бодиарта и бассейна из лепестков роз. На его вкус все здесь слишком кичливо. Зал медленно заполняется людьми, которых Джон вообще не знает, а Мэри таскает его за собой, как рыбу, пойманную на крючок. Джон с трудом сохраняет вежливое выражение лица и мечтает о побеге. Мэри болтает без умолку, сменяет один бокал шампанского на другой, не пропускает диковинных закусок и знаменитостей. Когда она очередной раз тянет его к какой-то звезде, Джон не выдерживает и сбегает в туалет. Там он проводит больше времени, чем полагается, просто устроившись на широком и удобном диванчике – кто придумал ставить такие в туалетах? Он вдыхает прохладный воздух сквозь приоткрытое окно и, закрыв глаза, мечтает оказаться совсем в другом месте.

- Тебе плохо, приятель? – слышит он над собой приятный мужской голос, открывает глаза и видит самого Хью Гранта.

- О! – только и произносит Джон. – О! – потом осознает, что так и не ответил на вопрос, и мотает головой: - Все в порядке, просто захотелось побыть одному. Там слишком шумно.

Хью понимающе кивает, моет руки и неожиданно садится рядом.

- Курить будешь? – Джон мотает головой. – А я, пожалуй, выкурю, - он достает пачку сигарет, закуривает, щелкнув зажигалкой, и с наслаждением затягивается. – Вроде как давно уже не курю, но так иногда хочется. Ты тут с кем?

- С подругой, - отвечает Джон, с интересом разглядывая Хью. – Она помощница босса, организовавшего этот маразм.

- Понятно, а я приглашенная-звезда-сам-по-себе, - улыбается тот. – Значит ты не по части мальчиков? – в глазах сквозит заинтересованность.

- Я.. Нет… Вроде как… - несет какой-то вздор Джон, а потом берет себя в руки и отвечает коротко, по-военному: - Универсален, если ты спрашивал об этом.

Хью удовлетворенно кивает:

- Мы могли бы продолжить знакомство, - произносит он, улыбаясь краешком губ, - ты забавный. Такой воинственный и в то же время милый.

- Ты меня плохо знаешь, - подключается к флирту Джон, - я бывший военный.

- Ого, - глаза Хью округляются. – Здорово! Где служил?

- Афганистан…

Разговор затягивает обоих. Хью выкурил уже три сигареты, а у Джона так и не всколыхнулась совесть. Все же выйти из туалета приходится, когда заходит уборщик. Хью немного фамильярно берет Джона под руку и тянет в зал, наставляя:

- На таких мероприятиях следует наслаждаться маленькими радостями. Например, шампанское, - он берет с подноса два бокала и подает один Джону, - всегда хорошее. Пробуй, - Джон послушно делает глоток - кислятина. – Закуски надо выбирать придирчиво, - Хью тянет Джона к шведскому столу, берет чистую тарелку и быстро накладывает в нее какие-то непонятные съедобности, - вот этим не отравишься и даже получишь удовольствие, держи, - пихает ее в руки ошарашенному Джону. – А теперь нужно выбрать место поспокойнее, чтобы насладиться этим великолепием, - уже не церемонясь, Хью увлекает Джона к одному из спрятанных за широкими листьями пальмы диванчиков. – Садись, отдыхай, наслаждайся, - почти толкает Джона, и тот падает на мягкие гостеприимные подушки, едва не расплескав шампанское, сам Хью опускается рядом. – Вот, попробуй, креветки, - он словно дразнит Джона шпажкой с нанизанной креветкой, когда рядом раздается потрясенный, наполненный горечью и ревностью выдох:

- Джон…

А следом за ним восхищенный и как будто недоверчивый шепот:

- Это Джон?!

И еще более потрясенный, с визгливыми интонациями:

- Джон!

Джон оборачивается и видит застывших в изумлении недалеко от них Шерлока в компании какого-то симпатичного парня и Мэри. Хью оборачивается, изучает их с минуту, а затем просто сбегает, оставив Джону тарелку с закусками. Джон не знает, что с ней делать, готовый провалиться сквозь землю.

- Ты сейчас тут едва не целовался с Хью Грантом, - возмущенно заявляет Мэри.

- Да брось, - пробует неловко оправдаться Джон, - всем известно, что он натурал, - Мэри с сомнением поджимает губы, глаза Шерлока, не проронившего пока ни слова, буквально испепеляют Джона, Джон не выдерживает.

- Что? – он с вызовом смотрит на Шерлока. – Да, у меня были отношения с мужчинами. И тебя, Шерлок, это совсем не касается. Я же не спрашиваю, что это за тип, - он кивает на маячащего за спиной Шерлока паренька с несчастным выражением лица, наверняка, это тот самый Тэдди. – А это… - он кивает на пустующее рядом место, - просто случайное знакомство.