Лили пришлось не очень-то по душе такое предложение. Джон это заметил и быстро добавил:

– У меня есть хорошие новости. Мы готовы перевезти тебя в большую комнату и приподнять изголовье кровати так, чтобы ты могла смотреть по сторонам. А теперь попробуем пошевелить пальцами на руках и ногах.

Она попробовала, но ничего не получилось.

– Постой, не торопи события. Для этого тоже надо подготовиться. Надо кое-что подсоединить, и только тогда можем попробовать. Договорились?

Лили кивнула. Что-либо говорить она боялась. Стоило ей открыть рот, и она могла расплакаться. Так чувствует себя человек, осужденный на пожизненное заключение: вот до него дошли слухи об амнистии, но он не уверен, подпадает под нее или нет.

Прошло несколько минут, и Джон произнес:

– Мы готовы. Давай попробуем.

Она пошевелила пальцами рук и ног, и в комнате раздались приглушенные возгласы ликования. Она представила себе, как маленькие существа пожимают друг другу руки и обнимаются. Ей даже почудился хлопок пробки, вылетающей из бутылки шампанского, и запах клубники. Она рассмеялась.

Ее кровать беззвучно и плавно, словно по воде, перекатили в другую комнату. По пути она заметила, что потолок, казавшийся ей обычным, был навесным. Более того, это была целая конструкция, к которой крепилось множество миниатюрных лестниц, платформ и соединяющих их переходов. Лили повезли по большому, вырубленному в скале коридору и выкатили в огромную комнату.

Легкий ветерок растрепал ей волосы. Ощущения от этого были настолько новыми, словно она испытывала их впервые в жизни. В воздухе запахло морской водой, в отдалении слышались звуки прибоя и крики чаек. Свежий ветерок приятно холодил кожу, он почему-то напомнил ей о посетителе, которого Джон принимал прошлой ночью.

– Джон, – позвала она.

– Я здесь. – Его голос прозвучал откуда-то слева.

– С кем ты разговаривал этой ночью?

– Я много с кем разговаривал, пока ты спала.

– Речь того человека была похожа на пение.

Кровать наконец остановилась, и рядом снова появилось лицо Джона.

– Думаю, ты имеешь в виду Хан-эля, – ответил он.

При упоминании этого имени Лили вновь почувствовала негу и спокойствие.

– Хан-эль? – переспросила она.

Джон словно не услышал и вместо этого сказал:

– Сейчас мы медленно поднимем изголовье кровати, так, чтобы ты оказалась в полусидячем положении. Тебе надо будет нажать пару кнопок, и твоя кровать превратится в инвалидное кресло. Но сегодня эту функцию мы проверять не будем, когда-нибудь потом, когда ты окрепнешь.

Джон снова исчез из ее поля зрения.

– А почему он поет, а не говорит? – спросила Лили.

– Язык Хан-эля более древний и развитый, чем наш. – Джон снова появился, на этот раз уже с другой стороны кровати. – Сейчас мы тебя поднимем, и будем надеяться, что твоя голова не свалится с плеч.

Она нахмурилась.

– Я шучу, Лили, – произнес Джон с усмешкой. – Не смог удержаться. У тебя был такой серьезный вид. Не волнуйся, голова у тебя останется на месте.

– Шутка была совсем не смешной, – заметила она и попыталась сделать серьезное лицо, но вместо этого улыбнулась. – Почему я не понимала, что поет Хан-эль?

Джон снова исчез.

– Ну, все, пора начинать. Поднимаем очень медленно, на один градус в течение пятнадцати минут. Сегодня мы планируем поднять кровать на тридцать градусов. Ты готова?

– Давайте! – ответила она и стала прислушиваться к своим ощущениям.

Ничего не происходило. По крайней мере, ей так показалось.

– Джон?

– Я здесь. Все в порядке.

– А на каком языке говорит Хан-эль?

– На том же, что и мы с тобой.

– Нет, на другом, иначе я бы его поняла.

– А ты его не понимала?

Лили задумалась. Она бы не смогла повторить слова Хан-эля, и все же у нее было ощущение, что она их поняла. Хан-эль успокоил ее и подарил покой, и он отвечал на все вопросы Джона.

А может быть, Джон хотел понять, что именно ей удалось подслушать?

– Тебя подняли уже на один градус. Все идет по плану, – сообщил через некоторое время он.

– А что такое Свидетель? – спросила девушка.

– Ох, какая ты сегодня любопытная! – заметил Джон.

– Мне кажется, ты именно тот человек, у которого есть ответы на все мои вопросы.

Послышались шаги, и вскоре Джон остановился у ее кровати:

– Только на часть вопросов, но далеко не на все. Свидетель – это человек, который должен наблюдать за работой Господа, а потом рассказать о том, что видел. – Джон откашлялся и посмотрел в сторону: – Свидетелем может быть как мужчина, так и женщина.

Джон и Ева называли ее Свидетелем, и Лили очень хотелось понять, какой именно смысл они вкладывают в это слово. Однако она не торопилась раскрывать перед Джоном все свои карты. Лили вспомнила его слова: «Ей надо будет скоро сказать… но жизнь и тело ее так сильно исковерканы». Разговор вплотную подошел к теме ее снов или галлюцинаций, и она задумалась над тем, насколько сильно может быть покалечен ее ум. При этом Лили осознала, что мнение Джона для нее очень важно, и ей стало немного не по себе от того, что она так сильно от него зависит.

– Скажи, а сам Хан-эль является Свидетелем?

Джон настолько удивился, что открыл рот.

– Хан-эль? Нет. Он просто старый друг, мы с ним многое пережили вместе. В том числе много боли. – Он поднял руку к горлу, помолчал и продолжил: – Вот мы подняли тебя еще на один градус.

Каждые пятнадцать минут Джон сообщал Лили о том, что изголовье ее кровати подняли еще на один градус, и постепенно она сама начала замечать эти изменения. Ее поле зрения расширялось. Однако, когда изголовье кровати подняли на шесть градусов, ей стало дурно, и она почувствовала головокружение.

– Остановитесь! – закричал Джон. – Дайте ей время прийти в себя.

Лили вспомнила Хан-эля и его песню. Это помогло ей побороть тошноту и напомнило о ярких переживаниях, испытываемых в обществе Евы.

Приблизительно через час Лили сообщила, что готова продолжить. Постепенно перед ее глазами открывалось огромное окно, в котором виднелось ярко-синее небо с редкими белыми облачками, что снова напомнило ей о другом мире – мире ее грез.

– Джон, ты веришь в Бога? – спросила Лили.

Последовала долгая пауза.

– Нет, – ответил Джон наконец.

– И я тоже.

Он прикоснулся к ее руке. Девушка подняла глаза и увидела, что он стоит рядом.

– Лили, бессмысленно использовать слова «Бог» и «верить» в одном предложении. Я не верю в Бога. Я знаю Бога! А когда Его лично знаешь, вопрос веры отпадает сам собой.

Лили не поняла его ответа.

– А Хан-эль – Бог?

Джон громко рассмеялся.

– Нет, что ты. Судя по всему, мой друг произвел на тебя впечатление. Хан-эль – один из слуг Господа. – Джон наклонился поближе к лицу Лили и прошептал: – Хан-эль – ангел.

Когда Лили краем глаза увидела линию горизонта, ей опять стало дурно, и подъем изголовья остановили.

– Если тебе полегчает после того, как стошнит, не стесняйся, – сказал Джон.

– Нет уж, не надо.

– Тебя разве никогда не тошнило? – спросил он и отошел подальше.

– Не люблю, когда меня рвет!

– Рвет! – повторил он громко для всех, кто находился в комнате. – Рвет! Новое слово. – Он произнес это слово, растягивая букву «р», как рычащий тигр: – Р-р-р-рвет. Интересное словцо. Ну, раз ты не любишь, когда тебя рвет, пусть этого во время моей вахты не случится. Кстати, я правильно использовал его?

– Правильно, – улыбнулась она, превозмогая тошноту.

Наконец, после того как перед ней полностью открылась линия горизонта, где небо целует океан, Джон возвестил, что на сегодня хватит и больше поднимать ее не будут. День, по его мнению, прошел успешно, и теперь Лили должна отдыхать. Через несколько минут шум в комнате прекратился, и стало совсем тихо.

Джон ненадолго вышел и вернулся с чашкой аппетитно пахнущего бульона. У Лили в животе все так и заурчало.

– Скоро нам придется принять посетителей, – сообщил Джон и сел рядом. – Я как мог откладывал эту встречу, но гости становятся все настойчивее.