Майкл подошел и присел на край стола, пока я собирала бумаги и снимала плакаты.

– Ну, и что тебе сделал этот бедолага-пилот? – спросил он.

– О чем ты? – я собрала файлы.

– Джозеф Паркер.

Пора уже привыкнуть, что интуиция у моего брата не хуже моей.

Я аккуратно подбила пачку бумаг в руках и подняла глаза.

– На чем я прокололась?

– Ты ни разу на него не взглянула, в то время как внимательно следила за реакцией остальных. И ему ты швырнула бумаги на колени, а остальным отдала в руки.

– Ясно, – я смотрела Майклу в глаза.

Нет, не хочу ему врать.

– Он был моим первым ведущим, у нас завязались отношения. Год пролетел как один день. И вот, однажды в офицерском клубе его поздравляют с рождением первенца. Вечеринка-сюрприз, – я усмехнулась, – сюрприз был для всех. Сразу после речи командира я со всей силы двинула ему в челюсть и уехала, – голос у меня все-таки сорвался, – он женился и обзавелся ребенком, пока встречался со мной, понимаешь? Никто не знал о наших отношениях, мы их не афишировали, но после этой вечеринки все вскрылось. Я не ожидала, что наши парни встанут на мою сторону, но все же какой-то кодекс чести еще есть. Его вынудили подать рапорт о переводе в другую часть, – я опустилась на стул, – я потом узнала – это был клановый брак. Ты знаешь, от этого не отделаться никак, но он мог не встречаться со мной. Он мог поступить правильно… Я не знаю, что случилось потом. Он и его клан потеряли всё, его жена вернулась к своим, а он переводился из одной части в другую. Каждый раз эта чертова история каким-то образом всплывала, и он был вынужден снова и снова менять часть. Вскоре на Земле для него не осталось места, и он перевелся в космический отряд.

Я посмотрела на Майкла. Он смотрел на меня взглядом хорошо осведомленного человека.

– Что ты знаешь?

– Я знаю, что твой… наш отец медленно, по кирпичику, наслаждаясь агонией, разобрал корпорацию какого-то клана, теперь, как я понимаю, его. Он не объяснил мне ничего, но я видел, что это личное. Ему не нужна была их жалкая корпорация. Это была месть.

Я была сражена. Я ни разу, ни словом не обмолвилась отцу, он вообще ничего обо мне не знал. Я так считала. И я заблуждалась.

– Вижу, что ты не знала.

– Нет, – я покачала головой.

Сколько мне еще предстоит узнать об отце?

– А что сейчас? – осторожно спросил Майкл.

– Мне уже все равно. Его словно нет.

– Я могу убрать его отсюда, – тихо сказал Майкл.

– Нет, оставь его. С него хватит. Обещаешь, что ничего не сделаешь ему?

Он посмотрел на мои слезы на щеках и после невероятного усилия сказал:

– Обещаю.

Я улыбнулась. Мне нравилось это ощущение защищенности рядом с ним, мне нравилось, что он у меня есть. Впервые я была за что-то благодарна отцу.

– Может, все же полетаем сегодня? – смахнув остатки слез, спросила я.

– Я уже думал, что ты не предложишь, – улыбнулся он, конечно, он видел меня насквозь, и сам, забавляясь этой игрой, позволял собой манипулировать.

Мы получили у координатора смены разрешение на вылет, план полета и координаты шлюза.

– Координаты станции? – переспросила я.

– Шлюза, – сказал Майкл.

– Как можно дать координаты шлюза? – не поняла я.

– Шлюз занимает определенную точку в пространстве, и эта точка имеет свои координаты, – пояснил мне Майкл.

– А, опять мое плоскостное мышление, – пробормотала я.

– Вот именно, и поскольку ты с космосом еще на «вы», я забил тебе в навигатор координаты для автопилота и команду: «Домой». Так, на всякий случай.

– Хорошо, – улыбнулась я.

Итак, я на борту будущей «Черной смерти». Я снова ощутила прилив гордости за «Морган индастриз». Все было продумано до мелочей. Я пристегнулась, плечо ныло, но это было уже привычной болью. Надела наушники связи, протестировала системы и запросила разрешение на вылет.

И вот он миг абсолютно счастья! Когда твой истребитель ныряет в бездну сквозь открытые ворота шлюза. С непривычки сначала теряешь все визуальные ориентиры. Я же летчик, я приучена к топографии. А какая тут, к черту, топография? Поэтому, найдя по приборам Майкла, я пристроилась за ним.

– Морган, вижу тебя! – раздалось у меня в наушниках.

– Слава богу, я тебя тоже, – пробормотала я, – я сегодня за тобой полетаю, не возражаешь?

– Нисколько. Ну, что вперед?

– Вперед!

Я еле за ним поспевала. Чего он только не вытворял с несчастной машиной. Недаром он кумир пилотов-космонавтов. Каждую новую фигуру он сопровождал вопросом: «А так можешь?» «А так слабо?»

Я даже не пыталась найти хоть какие-то зрительные ориентиры, намертво прицепившись к его хвосту и повторяя все его безумства. Гены Морганов не заткнуть никаким воспитанием. Опять штопор! Я ушла за ним винтом в пространство, надеясь, что хотя бы он вспомнит дорогу на станцию.

– Как тебе машина, Фрэн? – спросил он меня после резкого выхода из пике.

– Слушается идеально, – сказала я, держа дистанцию.

Улучив момент, я бросила взгляд на часы.

– Майк, нам пора домой, – пилот всегда, откуда бы он ни взлетел и куда бы он ни возвращался, говорит это слово: «домой», я до сих пор не знаю, почему.

– Да, пора. Пошли.

Я все пыталась сориентироваться, но у меня ничего не выходило.

– Майкл, где станция? – не выдержала я.

– На месте, не паникуй. Держись за мной.

А что мне остается?

– Как я завтра буду летать, если не могу сориентироваться в пространстве? – с досадой на себя сказала я.

– Я могу полетать с тобой несколько дней, пилот «Поллукса» не может позволить себе потеряться возле станции, – я просто видела его улыбку, – смотри прямо. Над моим правым крылом желтый гигант, видишь?

Я проследила взглядом над его крылом, да, вот он желтый гигант.

– Вижу, – сказала я.

– Теперь десять градуса правее – красный карлик.

Десять градуса правее…

– Есть!

– Серебристый диск чуть ниже, между ними.

Серебристый…

– Вижу. Это «Кентавр»?

– Да, давай наперегонки? Кто вперед!

И мы погнали. Он выиграл. Я по дороге умудрилась еще завернуть к какой-то луне. На станции мы посмеялись над этим, и следующую неделю он гонял меня и в хвост, и в гриву, пока я не начала находить станцию из любой точки ближнего космоса.

За это время мы ни разу не заговорили о Джозефе Паркере, все наши беседы сводились к обсуждению технических достоинств истребителей. У детишек появились новые игрушки. Да уж, со временем меняются масштабы, но суть остается та же.

Пока мы летали, остальные пилоты изучали истребители в ангаре. К моменту первого вылета в космос, они знали чудо-машины вдоль и поперек. Сначала мы летали, осваивая управление, затем начали выполнять программы. Вокруг нас в пространстве постоянно болтались спутники с видеокамерами. Одну из записей мы смотрели вместе с командором.

– Что слышно о пиратах, сэр? – спросила я, глядя на экран.

– Ничего, пока затихли. Вы их здорово потрепали, они такого не ожидали.

– Откуда они вообще взялись?

– Это люди, как и вы, отправившиеся к своей собственности и вложившие все в эти экспедиции, то есть абсолютно все, но по прилете к месту назначения нашли там либо черные дыры, либо газопылевое облако взрыва. Они потеряли всё. Всё, что у них есть теперь – это их корабль. Они сбиваются в небольшие группы и нападают на караваны, которые идут к станциям. Мы предлагали им работу здесь, на станции, предлагали сложить оружие и гарантировали безбедное существование им и их семьям, но они выбрали другой путь. Всегда были такие люди…

Да, всегда. Половина моих предков, например.

Я смотрела на пируэты на экране.

– Вот этот маневр бесподобен, – командор тоже, не отрываясь, смотрел на экран, – какая мощь, так сверкают, как молнии…

– Вот именно – сверкают, – пробормотал Майкл и спросил меня: – Что слышно с Земли?

– Караван идет, – коротко сказала я.