Вдруг я буквально почувствовал, как внутри шевельнулось что-то темное, тяжелое. Словно большой мохнатый зверь оно медленно выползало из подсознания. Я и не заметил, как упал на четвереньки. Тело ломало, но вместе с этим становилось легче. Откуда-то из другой камеры раздался полный отчаянья женский крик. Спустя минуту в камере уже не было исхудалого узника, вместо него гневно скалился на безмолвные фигуры гигантский пес.
Когда дементоры ушли...ускользили, если можно так выразится. Я превратился обратно. Удалось вспомнить, как это делается. Тело била дрожь. Сил не было даже чтобы подняться и дойти до топчана. Так я и лежал на холодных камнях до момента когда в двери открылось маленькое окошко и внутрь засунули деревянный поднос. Обостренное обоняние уловило запах еды. В животе заурчало. Я нашел в себе силы чтобы дойти до двери и едва себя сдерживая, принялся за тюремную пищу. Это был какой-то бульон с крупой и кусок хлеба. Порция, достаточная для того, чтобы не сдохнуть, но не достаточная для того, чтобы наесться. Когда я все съел - поднос исчез вместе с посудой, а на полу остались несколько камешков. Временная трансфигурация, вспомнил я уроки.
- #$%@#$ - выругался я. - и угораздило же.
Когда последствия прихода дементоров немного прошли, я принялся обдумывать план побега. Даже не то, что со мной случилось, это можно было обдумать позднее, а план. Я чувствовал, что еще пара таких визитов и думать будет уже некому. Эти твари высосут мой мозг через трубочку, как это и случилось с Сириусом... со мной. Следует привыкать к тому, что я это он. Кстати, план побега у.. меня уже был. Сириус обдумывал его без малых семь. Но он боялся. Как боялся и я. Выбраться из камеры было сложно, но не невозможно. Тело настолько исхудало, что в обличье собаки я бы смог протиснуться через окошко для кормежки. Анимагия позволяет при должных тренировках изменять размеры второй формы. Но помимо клетки, препятстивем было то, что стены камеры служили не только способом удержать узника. Но и защитой от... Дементоров! Они не могли пройти через толстые преграды. И это защищало узников от "поцелуя". А тюрьма находилась где-то в северном море, под антиапарационным и маглоотталкивающим куполом. На расстоянии километра от стен тюрьмы обитали лишь дементоры. До твердой земли же было неизвестное количество миль, и Сириус не знал, хватит ли сил у меня добраться до нее.
В отличие от него, я это знал. Хватит. Либо так, либо останется только вскрыть себе вены. Мой взгляд упал на осколки кувшина, почему-то не превратившиеся обратно. Но это было бы слишком малодушно... Ведь в отличие от Сириуса, погрузившегося в пучину вины за смерть друзей, у меня была цель. Спасти Гарри - своего крестника, и отомстить одной мерзкой жалкой крысе... О да, в этом наши желания с Сириусом полностью совпадали.
Подготовка к побегу неожиданно затянулась на без малого две недели. Я отсчитывал дни по кормежке. Маленькая дверца открывалась ровно два раза в день - утром и вечером. Или утром и днем... Черт его знает, в обозримом сквозь щели кладки пространстве погода не менялась совершенно, там всегда было темно. А свинцовые тучи прямо над островом не пропускали даже лучика света. Числа я царапал на стене осколками кувшина, чтобы не забыть. Бывший обиталец этого тела делал точно также, похоже я просто продолжил его занятие. От любопытства обследовал стены камеры, каждый ее угол. Похоже я здесь не первый. Под мохом встречались имена, даты, стихи... Но чаще всего повторялись три имени - Гарри, Джеймс, Лили.
Память приходила урывками. Я думаю, что все было бы намного проще если бы не Дементоры. О, этих страшных созданий я возненавидел на всю оставшуюся жизнь. Уже через пару дней я мог безошибочно опознать когда они приближаются к камере, чтобы заблаговременно перекинуться в обличье пса. Приходили они, дважды в день, словно бы в издевку, до приема пищи. Видимо, чтобы узники не откинули ласты слишком рано. И еще я узнал крик женщины - это была Беллатриса, моя кузина. Первое время я пытался докричаться до нее. Не знаю, зачем. Возможно, чтобы убедиться, что я не один здесь. Но она все не отвечала. А другие узники уже даже и не кричали совсем. И так, чего я ждал. А ждал я момента, когда вспомню как именно правильно трансгрессировать. Почему-то именно это воспоминание приходило дольше других. Я практически вспомнил всю жизнь Сириуса, в том числе, палочковую и беспалочковую магию. Но этот раздел Блэк знал не очень хорошо и у меня не выходил даже люмос. Хотя, возможно здесь просто нельзя было колдовать.
Еще я откладывал еду на побег. Ну как, еду... по половинкам от той краюхи, что давали к баланде. Я прятал их в узелок, который сделал из уголка грязного топчана. Но тут уж не до брезгливости. Их я отрывал от самого сердца. Голод здесь стал моим постоянным другом - и я постоянно одергивал себя, чтобы не съесть даже эти крохи. Хорошо еще, что блох не было. Похоже, они здесь просто не выживали. Еще я немного занимался физкультурой... Ну как, физкультурой. Отжаться я мог всего три раза. Организм был слишком истощен. Но более-менее я привел себя в относительную норму, повышая шансы на успех.
Мой план был прост. Смотровое окошко закрывалось на простой замок, который в обычном состоянии я бы выбил одной левой. Но сейчас - вряд ли. Поэтому, паз для затвора я решил залепить кусочками матраса, вымоченными до бесформенного состояния. Я с трудом вспомнил, как после допроса меня вели по длинным темным коридора без окон. Только на третьем пролете был оборудован небольшой смотровой балкончик. Оставалось надеяться, что он на той стороне крепости, примыкающей вплотную к морю. Иначе... впрочем, об ином варианте я предпочитал не задумываться. И вот, на тринадцатый день моего "попадания" я наконец решился.
****************************************************************
Старый смотритель Кентон не любил место своей работы. Впрочем, он бы наверняка удивился, если бы кто-то сказал, что любит такое место, как Азкабан. Однако бывший аврор, получивший в войне с Тем, кого нельзя называть, увечье не совместимое с его старой работой, не привык жаловаться на жизнь. Ко всему можно было привыкнуть - к постоянному ветру и холоду, чуть ли не спартанским условиям, обществу матерых уголовников, часть из которых он засадил сюда лично. Но вот к чему не мог привыкнуть седой однорукий аврор, так это к Дементорам. У него был амулет, для защиты. Их сторожка была защищена самыми разнообразными чарами, а в камине всегда весело потрескивал огонь... но за пределами уютных комнат, мерзких холод все равно проникал прямо в душу. Так что момент, когда приходила его очередь разносить еду живым трупам, он не любил.
Однако, служба есть служба. И старик отправился по этажам, постоянно подновляя на левитирующих за ним подносам чары трансфигурации. Почему-то за даже за пределами камер, заклинания держались очень недолго. Словно бы проклятые твари выпивали и их. Подойдя к камере N13, Кентон прислушался. Из каменного мешка доносились слабые стоны, свидетельствующие о том, что знаменитый узник еще жив.
Сириус Блэк - бывший аврор, герой войны - и убийца. Предатель собственных друзей, приспешник Темного. Кентон всегда знал, что из этой паршивой темной семейки аристократишек не может выйти нормальный человек. Ему все давалось легко, по блату. Он не карабкался по карьерной лестнице, как честный маглорожденный Кентон Бретт. Не рисковал своей жизнью, ради какого-то пустякового значка. И кто в итоге победил? А? Бывший аврор с трудом удержался, чтобы не плюнуть в миску с тюремной похлебкой или вылить ее. Кентон вспомнил, как пару недель назад, этот сумасшедший затих, хотя вечно смеялся и выл как собака в своей камере. Но когда труп уже хотели уносить, тот вдруг снова начал выть. Так что смотритель лишь поставил поднос внутрь камеры, не пролив ни капли. "Смерть была бы для тебя слишком легким исходом" - злорадно думал смотритель, защелкивая дверцу.- "Помучайся еще, ублюдок."
