— И вы признались тогда, — перебил я его, — что мечтаете стать дирижером.
— Да, моя мечта сбылась...
Мы помолчали. Мой взгляд невольно обратился к самшитовой палочке, оставленной старым пастухом своему внуку. Эта простая деревянная, совсем не волшебная, палочка принесла внуку пастуха счастье.
Хлеб-соль.
Перевод автора
С некоторых пор Давиду стал попадаться на глаза небольшого роста толстенький человек, не имевший никакого отношения к стройке. Незнакомец вежливо ему кланялся, заискивающе улыбался, всячески выказывал свое уважение молодому начальнику строительства. Инженер сначала делал вид, что не замечает его, потом из почтения к возрасту человека, который был далеко не молод, стал отвечать ему на приветствия. Давид заметил, что человек этот живет недалеко в маленьком скромном домике, окруженном садом. "Сосед, интересуется", — подумал инженер и перестал считать его посторонним.
Однажды толстячок подошел к Давиду, когда тот наблюдал за разгрузкой цемента.
— Скажите, что здесь строится?.. Простите, я не помешал вам?
— Ничего, ничего, — пробормотал Давид, продолжая считать в уме бумажные кули с цементом. Когда попадался рваный мешок, инженер морщился, словно у него болел зуб. Покончив со счетом, он сказал:
— Здесь будет большой санаторий со всем комплексом лечебных и хозяйственных зданий.
— Меня зовут Силованом. Вас я уже знаю. Очень приятно, знаете, такой молодой — и уже начальник большого строительства. Давайте познакомимся поближе... Мы ведь соседи. Мой дом рядом. Заходите, буду очень рад. Отдохнете в саду. Вы весь день на ногах...
— Спасибо, но, извините, я очень занят... Потом как-нибудь.
— "Потом" и "как-нибудь" — это значит никогда, — не отставал Силован.
У Давида не было ни времени, ни желания заходить к незнакомому человеку, и потому он, сославшись на занятость, ушел в свою конторку. Но Силован не отставал. При каждой встрече он, уже не стесняясь, настойчиво приглашал Давида.
— Вы же обещали. Моя семья вас ждет. Пожалуйста, прошу, осчастливьте мой дом, — приставал Силован.
Чтобы отвязаться, Давид обещал зайти в ближайшее воскресенье. Силован принял его с большим радушием и представил жену и дочь, совсем еще юную, довольно привлекательную девушку. В саду под тенистой шелковицей, как по волшебству, появился стол, а на нем сациви, мамалыга с сыром, вино, графинчик с коньяком. Вопреки ожиданиям Давида, обед прошел очень непринужденно, даже весело. Силован и его жена оказались хлебосольными и неназойливыми людьми, а их дочь — премилой и стеснительной. Словом, Давид уходил от них без сожаления о потраченном времени.
— Большое спасибо за то, что не переступил нашу хлеб-соль, — говорил Силован, провожая Давида. — Теперь ты знаешь дорогу к нам. Приходи запросто, когда позволит время.
С этого дня Силован стал появляться на стройке чаще, чем прежде. Он радостно подбегал к Давиду, тряс ему руку, передавал привет от жены и, особенно, от дочери, приглашал снова посетить его дом, — словом, вел себя как закадычный друг. Давиду хотя и претила навязчивость Силована, но он относился к этому терпимо. "Пожилой человек, что с него возьмешь", — думал инженер. Но временами, когда Силован был особенно назойлив, Давид ловил себя на том, что ему не хочется видеть толстяка. Тогда он еле воздерживался от резких слов, стараясь, хотя бы внешне, оставаться любезным.
Как-то раз, когда Давид был особенно занят и работал в своей конторке, перед ним появилась круглая лоснящаяся физиономия Силована.
— Прости меня, дорогой Давид, но у меня к тебе важное дело...
Давид поднял голову. По его лицу пробежала тень досады. Он отер пот со лба и повесил платок на мокрую шею. Густые брови его вопросительно изогнулись.
— Знаешь, дорогой, я решил для моей девочки построить дом. Красивый дом, чтобы издалека видно было. Моя Цицино достойна такого дома, не так ли?
— А зачем ей отдельный дом? — машинально спросил Давид.
— Будет дом, женихи сразу найдутся, — быстро сказал Силован. — А почему бы тебе самому не стать моим зятем и обладателем большого красивого дома? — И он фамильярно толкнул локтем Давида в бок.
Давид смутился. В нем все больше закипала досада. Но он вспомнил "хлеб-соль" и сдержался. А Силован, ничуть не смущаясь, продолжал:
— Гравия и песка я привезу сколько угодно — море, вот оно, рядом, а цемента, леса и шифера у меня нет.
— Совсем, как в пословице, — улыбнулся Давид.
— В какой?
— Для свадьбы все было готово, за исключением согласия невесты... Как же вы затеваете строить дом, не имея строительных материалов?
— На тебя надеюсь, — сказал Силован, доверительно склонившись к уху инженера. — На меня?..
— У тебя здесь столько стройматериалов, что целый город можно построить.
Только теперь понял. Давид какой липкой паутиной опутывает его Силован.
— Материалы эти не мои, а государственные...
— Мне совсем немного надо, мелочь. Никто и не заметит, а государство не обеднеет.. Сделай это, как друга прошу, мы ведь с тобой хлеб-соль вместе делили. Давида передернуло. Он едва удержался, чтобы не вытолкать Силована в шею. "Ну, хорошо же, я тебе покажу", — со злостью подумал инженер, а вслух сказал:
— Сейчас я очень занят. Приходите ко мне завтра в это время, я постараюсь что-нибудь сделать.
— Вот хорошо! — обрадовался Силован. — Значит, завтра? Это точно?
— Совершенно точно, а теперь извините, мне некогда...
Всю ночь Силован и его жена мечтали вслух о том, как сам начальник строительства женится на их дочери, поселится в новом красивом доме и как им будут завидовать все соседи.
— Представляешь, дом наших детей будет виден и с моря и с шоссе, кто ни посмотрит, скажет: здесь, должно быть, живут счастливые люди. А рядом — санаторий... Курортников пускать будем, — мечтал Силован.
— Да, хорошее приданое подготовим мы своей девочке, — поддакивала дородная супруга.
На другой день Силован в назначенное время появился в конторке. Давид встретил его приветливо.
— Ну что ж, пойдемте! — И он повел Силована в ресторан.
— Здесь нам никто не помешает, — сказал он. — Присаживайтесь. Отдохнем, позавтракаем, потом обо всем поговорим. Не возражаете?
— Ну, что вы, конечно, не возражаю! — воскликнул Силован, знавший толк в таких застольных беседах. Давид подозвал официанта, и тот почтительно стал записывать в маленький блокнотик заказ: сациви, мамалыгу с сыром, вино, графинчик коньяка, салат. В этом деле Силован знал толк и стал есть с большим аппетитом.
Когда обед был съеден, а вино выпито, пришла пора говорить о деле. Силован мысленно подсчитывал, сколько попросить цемента, леса, шифера, а Давид мучительно думал о том, как начать неприятный разговор.
— Нравишься ты мне, Давид. Люблю людей, уважающих хлеб-соль. С удовольствием назвал бы тебя своим зятем, — сказал Силован, откидываясь на спинку стула и блаженно поглаживая объемистое брюхо.
Давид рассмеялся.
— Что смеешься, не веришь? Ты лучше скажи, когда дашь строительные материалы?
— Я уже дал вам их. — В глазах Давида плясали искорки смеха.
— Когда, где? — Силован озадаченно вытаращил глаза.
— А вот! — Давид невозмутимо начал переставлять пустые тарелки, стаканы, бутылки. — Это вот лес, это — цемент, это — арматурное железо, а вот это — шифер. А все вместе — мой ответ на вашу хлеб-соль. Видите, я умею ценить наш добрый старый обычай хлебосольства. А что касается строительных материалов, то... — Взгляд Давида стал жестким. — Если вы еще хоть раз заикнетесь мне о них, я вышвырну вас со стройки и прикажу не подпускать на пушечный выстрел. Поняли?
Силован тяжело поднялся и медленно поплелся домой.
За чашкой кофе.
Перевод автора
В Сухуми на набережной, неподалеку от морского вокзала, в тенистом дворике приютилось небольшое кафе.
