— Держи, это подарок от меня — сторож.

Будущий сторож свободно умещался на ладони.

— Что-то уж очень он маленький, — насторожилась я.

— Ничего, он просто совсем грудной. Мои дети в детстве тоже маленькие были. Может быть, даже слепой еще? — Она наклонилась к щенку, но тот смотрел на нее веселыми бусинками черных глаз. — Такую серьезную собаку лучше воспитывать с самого малолетства. Как назовешь?

— Дракон Вождь Чингачгуков, — ляпнула я первое, что пришло в голову.

— Здорово! — сказала Лялька, и я расправила плечи: игра слов — моя стихия. Даже если слова дурацкие…

Время шло, и Дракон рос. Однако уже через полгода стало ясно, что вырастет он, даст Бог, только до размеров средней кошки. Потому что оказался он пинчером карликовым. Но, несмотря на свой рост, нрав Дракон имел не карликовый — свирепый, и бросался на каждого приближающегося ко мне человека с таким видом, словно вот-вот разорвет в клочья.

Но сейчас Дракон, подбежав к двери, перестал лаять, радостно заскулил и завертелся волчком. Ясное дело — Лялька пожаловала. К ней он относился как к крестной. Я открыла дверь, и через порог действительно переступила грустная Лялька. Она тут же подхватила Вождя Чингачгуков на руки и уткнулась в него лицом. Вождь замер и зажмурился от счастья. А Лялька кусала губы и пронзительно поглядывала на меня. Это означало, что явилась она не просто так, а с просьбой. У меня внутри все похолодело. Каждая Лялькина просьба переворачивала в итоге мою жизнь с ног на голову. Взять того же Дракона, к примеру.

— Что стряслось? — спросила я, поглядывая на включенный компьютер и всем своим видом показывая, что именно теперь востребована издательством, как никогда.

— Ал, все так плохо, — сказала Лялька и капнула на пол заготовленной за дверью слезой.

— В какой области? — поинтересовалась я.

— Муж!

Священное слово пронзило пространство комнаты, и мы на некоторое время замерли, давая ему возможность угнездиться где-нибудь под потолком.

— Что с ним?

— Он меня совсем не любит!

— Давно? — спросила я скептически.

Ляля что-то подсчитала в уме:

— Неделю.

— А что случилось?

— Выставка у меня случилась, — покосилась на меня Ляля. — Ал, как ты не понимаешь? Он меня совсем не любит, потому что у меня не хватает на это времени, — пояснила она немного раздраженно.

— Не любит в смысле?..

— Ага.

— Ага! — сказала я. — А в выходные?

— В выходные — дети дома. Я уже забыла, когда они засыпали раньше нас. Никакого уединения. А так хочется любви… — На последней ноте голос ее залился нежной трелью и упорхнул в другую октаву.

Думаю, Ляльке хотелось не только любви, но еще и маслица подлить в поскрипывающие время от времени колеса супружеской колесницы, которая, ко всему прочему, тащила и финансовое благополучие ее фирмы. Но мне все равно стало ее жалко.

— И что я могу…

— Ал, ты не могла бы взять на себя в воскресенье моих умников?

— Сюда? — Дракон, словно понимая, о чем идет речь, вырвался из Лялькиных рук и собрался лезть под диван.

— Нет. Мы обещали сводить их в ЦПКиО, покататься на водных велосипедах.

И Лялька принялась расписывать красоты городского парка, где мне предстояло угробить свой воскресный день. Однако говорила она так увлеченно и искренне, что через три минуты я поверила, будто это лучшее времяпрепровождение для меня, для любого нормального человека и, конечно же, для Ляльки тоже, когда у нее не возникает проблем с исполнением супружеского долга.

— Ну что? — спросила она, закончив живописания.

— Ладно, — согласилась я, вспомнив о том, что, кроме Ляльки, у меня никого нет в этом городе, а мне тоже когда-нибудь может понадобиться помощь. Вдруг я заболею? — Только давай точно оговорим время. Мне еще работать нужно будет в этот день.

Расписание она достала из сумочки, стало быть, не сомневалась, что я соглашусь. Следуя ему, нужно было в двенадцать забрать детей, три-четыре часа провести с ними в парке, посетив все его аттракционы, час проторчать в кафе, три часа — в кинотеатре.

— У вас что, видик сломался?

— Да нет. Они ведь дети. Они даже не знают, что такое кино. Я им недавно рассказала, как мы с папой в молодости туда бегали, вот они и загорелись. Им интересно. Сходи с ними в «Стереокино» на Невском?

— Так это же не по дороге, — заикнулась было я, но Лялька уже протягивала мне несколько купюр на предполагавшиеся развлечения.

— Доедете на такси.

Я пересчитала деньги: моя месячная зарплата.

— Не хватит — добавь. Я потом отдам.

— Ты так дорого ценишь свою любовь?

— Ах, она того стоит, — пропела Лялька совсем другим тоном. В нем уже чувствовалось предвкушение воскресного дня, прочность связей Гименея и воскрешение деловой активности фирмы.

— Ладно, — заявила я, — только если дождя не будет.

Могу и я, в конце концов, покапризничать?

— Дождя не будет, — легко согласилась Лялька, подтянулась на цыпочках, чмокнула меня в подбородок и упорхнула.

Дождь начался вечером. Проливной. С молниями и громом. Он обрушился на город с такой яростью, словно это его пытались заставить завтра выгуливать Лялькиных детей. Я ворочалась в постели с боку на бок, потому что при каждом ударе грома Дракон, спасающийся от грозы под моим диваном, жалобно завывал и тявкал. Спать было невозможно. Единственное, что меня утешало, что Лялька сейчас тоже ворочается рядом с любимым мужем и думает только о том, когда же, черт побери, прекратится этот проклятый дождь.

Глава 2

Странный старичок

Утром я проснулась оттого, что Дракон пытался стянуть с меня одеяло, требуя, чтобы его вывели во двор по делам, которые уже невозможно больше откладывать. Я открыла один глаз и тут же захлопнула его. Горизонт был чист и ясен. Ну скажите мне, почему этой Ляльке всегда так феноменально везет? Пришлось одеваться, выгуливать пса, расцеловав, бросать его охранять квартиру на целый день и ехать за двумя бесенятами, которые уже, наверно, от нетерпения рыли копытцами паркет.

Дверь открыли дети. Чистенькие и аккуратненькие, они проорали мне «Привет, Ал!» и бросились вниз по лестнице сломя голову. А я с тоской подумала, что, если повезет, хорошо бы сдать их вечером назад хотя бы приблизительно в таком же виде. В коридоре показалась Лялька в сногсшибательном пеньюаре — совершенно зеленом и абсолютно прозрачном.

— А, это ты? Вы уже пошли? — томно сказала она, будто кто-то другой нарядил с утра этих сорванцов и нервничал по поводу моего опоздания.

Нет, Лялька — великая актриса. А я, заметим без ложной скромности, — хороший журналист, потому что от моего взгляда не укрылось, как, послав мне воздушный поцелуй и с трудом дождавшись, когда дверь за мной начнет закрываться, она опрометью бросилась в спальню…

До Центрального парка культуры и отдыха нужно было проехать пять остановок. Но дети категорически отказались садиться в трамвай, а пожелали идти пешком. Я к тому времени еще не совсем вошла в роль воспитательницы и согласилась. Однако уже через пять минут поняла, что согласилась зря. Ходить пешком они совершенно не умели. Они бежали со скоростью ветра, а я уже сто лет даже зарядку по утрам не делала. Хватая ртом воздух как рыба, выброшенная на сушу, и чувствуя покалывание в левом боку, я гналась за ними и обреченно смотрела по сторонам, с тоской примечая, что нас обогнало уже три трамвая. «А что, если они побегут по тротуару, а я поеду на трамвае?» — пришла в голову шальная мысль. Но пришлось ее тут же отогнать. Никто не знал, каких сюрпризов можно ожидать от Лялькиных деточек. Спас меня лоток с мороженым. Добежав до него, дети встали как вкопанные и зачарованно уставились на список из двадцати наименований. Когда я, пыхтя и отплевываясь, поравнялась с ними, они уверенно выбрали мороженое «Митя» и «Даша», потому что эти названия соответствовали их именам.