Если я не подходила к телефону день или два, она ждала меня на лавочке возле подъезда и шла за мной повсюду, как собачка.
Мои нервы не выдержали, и я рванула домой.
Отец вручил мне конверт чуть ли не на пороге. В нем была записка от Лени.
Он сообщал адрес, по которому его можно найти в Алжире, куда он уехал работать на два года.
— Кем? — недоуменно спросила я.
— Врачом в больницу. Ты разве не знала, что Леня закончил медицинский?
— Он работал санитаром. Я думала…
Нет, я никогда ничего не думала, а он мне ничего не говорил.
Я гуляла с маленьким Ленькой по тем самым местам, где мы бродили с большим. Наткнулась на останки нашего шалаша. Увы, не умею я плакать. Слезы, говорят, душу облегчают.
Как-то вечером мы всем семейством рассматривали фотографии. Наши старые и те, что успел сделать Леня. Я на них вышла просто замечательно. Иной раз я даже не подозревала, что Леня меня снимал. Но он умел запечатлеть меня в тот момент, когда я выглядела именно так, как всегда хотела выглядеть.
— Он влюблен в тебя, — вдруг сказала мама и испуганно на меня посмотрела.
Я сделала вид, что ничего не слышала. Отец тоже. Бабушка к тому времени на самом деле стала глухой, как пробка.
«Что теперь об этом говорить? — думала я. — Два года его не увижу. Мог бы сказать мне, и я…»
Нет, в Ницце наверняка лучше. Наши специалисты за рубежом живут не ахти в каких условиях. Тем более в Африке. Запирать себя с таких лет…
Вдруг накатила безысходность. С отцом выпили по рюмке коньяка, потом еще по одной. Мне казалось, он порывается что-то мне сказать.
Я поднялась к себе раньше, чем он это сделал.
После Ниццы московская жизнь убивала меня своим убожеством. Я не слишком привередлива в еде и могу есть почти все, но перестроечная пустота наших магазинов, унылые лица на улицах и бесконечные политические шоу на телевидении у кого угодно способны вызвать нервный срыв. А еще я вдруг обнаружила, что снова влипла.
На этот раз я точно знала, кто отец моего будущего ребенка.
Я позвонила Чезаре и сообщила ему эту новость.
Он был рад, но отнюдь не на седьмом небе от счастья, как я себе представляла. Правда, он сказал, что последнее время у него не очень хорошо идут дела.
Чезаре пообещал скоро приехать.
Однажды, возвращаясь вечером домой, я увидела в окнах моей квартиры свет. Меня это не очень озадачило — Наташка так и не отдала мои ключи, хотя после гибели Никиты мы с ней отдалились друг от друга.
Я не разуваясь бросилась в гостиную. На диване возле журнального столика сидел Максим Кириллович. Перед ним стояла почти пустая бутылка коньяка.
— А, наконец. — Кудимов безуспешно попытался подняться мне навстречу. — Я так давно тебя жду. Садись. — Он похлопал ладонью рядом с собой. — Маленькая Манон. Сексуальная женщина. Черт побери, я так понимаю своего сына…
Я села в кресло напротив и плеснула себе капельку коньяка. Мои нервы были на пределе.
— Что вам нужно от меня?
— Все то же, милая Манон. Всего того, что хотят настоящие мужчины от сексапильных женщин. Бог создал тебя, чтоб дарить нам радость и наслаждение. А для чего еще жить? Наша жизнь скучна, сера, бессмысленна и бесконечна. Ты чем-то озабочена, моя Манон?
— Не называйте меня так. И вообще уходите. Я устала и хочу спать.
— Ты собираешься спать одна, Манон? Неужели сегодня ты хочешь спать одна? Я думал, такие женщины, как ты, никогда не спят одни. Могу составить тебе компанию. Я еще не старик и знаю кое-какие приемчики, от которых ты будешь в восторге. Мой сын, думаю, был эдаким зеленым гороховым стручком. Дурак, он был в тебя влюблен. Разве можно влюбляться в сексапильных женщин? Это мука, адская мука. Он ее и не вынес. Тебя хотят все, моя Манон. Но мужчина всегда был и остается собственником. Таким создал его Бог. Мужчина хочет, чтобы его женщина принадлежала только ему. И часто расплачивается за это жизнью.
Кудимов достал из кармана несколько стодолларовых бумажек и небрежно бросил их на стол.
Я встала и подошла к окну. Одной быть на этом свете очень тяжко. Никто, никто не придет тебе на помощь. Наверное, потому в каждой женщине так силен инстинкт создать семью.
— У меня есть деньги. Мы можем уехать из этой чертовой страны. Ты куда хочешь уехать? У меня друзья за границей. Они зовут меня. Мы поедем вместе…
Он бормотал что-то еще, все ниже клоня на грудь голову. Наконец повалился на бок и захрапел.
Меня охватило омерзение. Как мне поступить? Оставить этого пьяного мужчину у себя? Но ведь он проспится и начнет ломиться в спальню. Может, вызвать его жену? Только Вероника Сергеевна наверняка решит, будто я спала с ее мужем. Почему-то последнее время все думают, что я должна спать с каждым мужчиной, который мне встречается.
Я решила оставить все как есть и даже прикрыла Кудимова пледом. На двери в спальне была задвижка. Если он станет упорствовать, позвоню в милицию.
— Чезаре! — радостно воскликнула я, услышав среди ночи в телефонной трубке знакомый голос. — Как я тебя люблю! — Я не лгала в ту минуту. — Когда ты приедешь?
— Дело в том, что… Понимаешь, эта стерва Элина запросила такие алименты. Мамма миа, эта женщина думает, будто я Рокфеллер, а не Чезаре Антонио Павезе. Идиотка. Я нанял другого адвоката.
— Она не дает тебе развода?
— Ее адвокат пытается доказать, что я первый нарушил супружескую верность. Они записали на пленку… Ну, понимаешь, я люблю обсуждать дела со своей секретаршей Джиной, скажем, в ресторане или баре, где можно расслабиться…
— Я хочу приехать к тебе, Чезаре, — сказала я, прервав поток его болтовни. — Я очень по тебе соскучилась. Я хочу заниматься с тобой любовью, — добавила я томным голосом. — Мне так нравится заниматься с тобой любовью.
— Я сам приеду. Я приеду… Да, через неделю я обязательно приеду. Я…
Он не звонил мне две недели. Наконец я не вытерпела и позвонила ему домой, назвавшись представителем фирмы, с которой у Чезаре были деловые контакты.
Женский голос сообщил мне медленно и очень внятно, что Чезаре Павезе погиб три дня назад в автомобильной катастрофе.
Я тут же позвонила Вадиму, президенту фирмы, с которым меня познакомил Чезаре.
— Это похоже на правду. Телефон в его офисе молчит. Мои соболезнования. — Вадим был обходительным совком. — Попытаюсь узнать по своим каналам. Позвони через недельку.
Через неделю мне уже было не до Чезаре. Я упала с эскалатора в метро, и у меня случился выкидыш. Родители говорят, я чуть не отдала Богу душу.
Захотел бы он ее взять, вот в чем вопрос.
После больницы призрак неприкаянного будущего замаячил передо мной с особой настырностью. Большинство наших девчонок уже повыходили замуж, кое-кому даже удалось сменить место жительства, то есть слинять в Стокгольм, Белград и так далее. Как правило, они встречали своих будущих мужей не на улице, а в определенном обществе. К примеру, отец Кати Кублицкой известный модельер. Разумеется, он таскал дочку за собой на все тусовки. У Светланы Семеновой родители работали на «Мосфильме». Это я настоящая Золушка, ждущая в углу за печкой своего принца.
Разве их в наше время дождешься? А потому нужно самой добывать приглашения на балы, где собирается заморская дичь.
Отец был категорически против того, чтоб я стала международной стюардессой. Его аргументы сводились главным образом к следующему:
— Ленька и так без отца растет. Хочешь круглой сиротой оставить? И потом, это холуйская работа. Да и на заочном какая учеба? Закончишь институт, пойдешь работать…
— Куда? В секретутки?
— Можешь поступить в аспирантуру. Мы с мамой с удовольствием будем тебе помогать.
Родители есть родители. Мои еще не худший вариант.
В этот мой приезд дом показался мне настоящим сараем. Вода постоянно отсутствовала, из сортира несло за версту. Я невольно вспомнила наш с Чезаре люкс в Ницце. Розовая ванна, мраморный пол, все благоухает свежестью дезодорантов.
