Литмир - Электронная Библиотека

Рука, осторожно коснувшаяся плеча Фионы, прервала ее мысли.

– Фиона, поставь чайник, – попросила миссис Бристоу. – Пришел Бен Тиллет со своими людьми. Угостим их чаем.

– Да, – рассеянно ответила Фиона, возвращая отцовский крюк на место.

Роуз снова ушла. Фиона приготовила чай, довольная, что может хоть чем-то себя занять. Выйдя с чайником в гостиную, она увидела, что дом по-прежнему полон людьми, пришедшими выразить соболезнования. Их присутствие сегодня и на протяжении трех дней было последним долгом, отдаваемым Пэдди Финнегану, свидетельством глубокого уважения к ее отцу. Фиона заставила себя поговорить с соседями и друзьями отца. Старухи сжимали ей руку, шептали слова соболезнований и говорили, как здорово она похожа на отца. Фиона искала глазами Джо. Ей очень не хватало его сейчас. Миссис Бристоу написала сыну, рассказав о трагедии. Если бы Фиона могла, то сама бы поехала к нему. Но у нее не было денег на омнибус. К тому же она очень беспокоилась за состояние матери. Мистер Бристоу тоже не мог отправиться за сыном. Он и так потерял рабочий день, помогая с похоронами. На рынке о тебе помнят, пока ты появляешься каждое утро. А пропустил несколько дней – глядь, твое место уже занял другой лоточник. К Фионе подошла миссис Маккаллум и принялась рассказывать о необыкновенной доброте Пэдди. Фиона вежливо слушала, стараясь не показывать, что утомлена.

Старуха продолжала хвалить покойного, но до слуха Фионы донесся другой разговор. В углу стояли Долан и Фаррел – соседи, работавшие вместе с ее отцом. Они тоже говорили о Пэдди.

– Пятнадцать лет на складах и причалах – и ни одной оплошности, – говорил мистер Долан. – Ни оторванных пальцев, ни сломанных костей. И вдруг – на́ тебе: выпадает из погрузочной двери. Никак я это в толк не возьму, Альф.

– Я слышал, полицейские нашли пятна смазки на платформе, – сказал Альфред Фаррел. – Считают, что смазка вытекла из лебедки, отчего он поскользнулся и упал.

– Ахинея! Ты когда-нибудь видел, чтобы на складах смазка вытекала? За этим зорко следят. Это все равно что обручальные кольца. Зацепилось – прощайся с пальцем. А если где смазку прольют, сразу вытирают. Еще и песком сверху присыплют. Это на складе Оливера каждый зеленый юнец знает.

Фиону ошеломил разговор мужчин. «Они правы», – подумала она. Объяснение полиции выглядело бессмыслицей. Она достаточно знала о работе грузчиков. Неряшливые там не держались. За небрежное обращение со смазкой запросто могли уволить. Существовали и другие правила, которые знал каждый грузчик. Например, никто не поставил бы ящик с мускатными орехами поверх ящика с чаем. Только по распоряжению начальства, если требовалось добавить чаю мускатного аромата.

О расследовании Фиона знала со слов Родди. Полиция обнаружила погрузочную дверь незакрепленной, а на полу перед ней – разлитую черную смазку. Они допросили распорядителя работ Томаса Керрана. Тот предположил, что кто-нибудь из рабочих плохо закрепил дверь. Погода в тот вечер была ветреной. Должно быть, отец услышал, как дверь хлопает о стену, и решил пойти и закрепить ее. Переносной фонарь давал мало света. Разбрызганную смазку отец не увидел. По словам Керрана, он еще днем велел Дейви О’Нилу, одному из рабочих, смазать лебедку. Скорее всего, Дейви набрызгал на платформу. Мистер Керран назвал случившееся страшной трагедией. Грузчики соберут деньги семье Финнегана. Да и сам мистер Бертон наверняка откликнется и выплатит компенсацию. Удовлетворенный таким объяснением, полицейский коронер признал случившееся несчастным случаем.

Фиона все это слышала, но тогда она была потрясена смертью отца и почти не обратила внимания на детали. Ее па выпал из погрузочной двери. Подробности значения не имели; значение имело лишь то, что он мертв. Но сейчас, когда у нее в голове немного прояснилось…

– Прошу прощения, миссис Маккаллум, мне надо отлучиться на кухню, – торопливо сказала она старухе и вернулась на кухню, чтобы остаться одной и подумать.

Фиона села на отцовский стул. Все ясно как день: кто-то намеренно набрызгал на пол смазки, чтобы отец поскользнулся. Почему никто не обратил на это внимания? Ей было тяжело и даже больно думать: мысли едва шевелились в затуманенном мозгу. Ничего, она запишет все свои мысли и разложит их по полочкам. Затем покажет свои записи дяде Родди, он доложит начальству, и полиция устроит новое расследование. Тут не надо быть семи пядей во лбу. Все предельно понятно. А то, что наплел Керран… глупость полнейшая.

«Но зачем кому-то понадобилось калечить моего па?» – задавалась вопросом Фиона. Неужто отец так насолил кому-то из рабочих, что тот решил с ним расквитаться? Неужто она сошла с ума? Похоже, так оно и есть. Она теряла рассудок. Искала причину отцовской смерти, цепляясь за соломинку.

Фиона подалась вперед, уперла локти в колени и обхватила голову. Она до сих пор не могла целиком принять случившееся. Часть ее личности все еще ждала, что за окном послышатся знакомые шаги и отец вернется домой с работы. Сядет, развернет газету, и весь кошмар последних дней мигом забудется. В детстве отец был центром ее вселенной. Фионе казалось, что он всегда будет с ними, заботясь, зарабатывая деньги на пропитание и защищая от опасностей внешнего мира. И вот отца не стало. Кто позаботится о них? Куда они переберутся из этого дома?

Как уже не раз бывало за три страшных дня, боль утраты снова обрушилась на нее, точно снежная лавина. Фиона попыталась удержаться, однако натиск был слишком силен. Она горько разрыдалась и даже не заметила появления Джо.

– Фи, – тихо произнес он, опускаясь перед ней на колени.

Фиона подняла голову.

– Джо, – прошептала она.

В ее глазах было столько боли, что Джо сам не удержался от слез. Он обнял Фиону и держал, давая ей выплакаться. Он нежно покачивал ее, гладил по волосам, слушая горестные всхлипывания.

Когда у нее не осталось сил плакать, Джо осторожно взял ее лицо в ладони и большими пальцами смахнул слезы.

– Моя бедная девочка.

– Почему, Джо? Почему мой па? – спросила она.

Слезы сделали ее глаза пронзительно-синими.

– Не знаю, Фиона. Прости, что мне нечего ответить.

– Боже, я так по нему скучаю! – прошептала она.

– Любовь моя, я тоже по нему скучаю. Твой па был редким человеком.

Они умолкли. Джо держал ее за руку. Фиона шмыгала носом. Никаких цветистых слов, никаких разговоров ни о чем. Джо сделал бы что угодно, только бы облегчить ее страдания, но он понимал: никакие слова и поступки не помогут. Горе – оно сродни лихорадке: пока жар не спадет, не отпустит. Должно пройти время. Он не станет предлагать ей «успокоиться», «взять себя в руки» и уж тем более не скажет, что такова Божья воля и что теперь ее па благоденствует на небесах. Они оба знали, насколько это глупо. Такую боль лекарствами не прогонишь. Нужно дождаться, пока сама пройдет. Иначе сделаешь только хуже.

Джо тяжело опустился в кресло-качалку матери Фионы. Взглянув на него, Фиона увидела, что он устал. Спешил сюда, даже лицо не умыл.

– Петерсон гоняет тебя в хвост и в гриву?

– Угу. Телеги с урожаем едут и едут. Разгружаем их круглые сутки. Я никак не мог вырваться раньше. Мамино письмо пришло вчера утром, но меня бы не отпустили. А если бы уехал без позволения, выгнали бы взашей. Томми Петерсону плевать на любые похороны. Даже на собственные. Я как прочитал письмо, потом всю ночь спать не мог. Прости, Фи. Сам жалею, что не приехал раньше.

Фиона понимала. Главное – Джо здесь, с ней.

– А когда возвращаешься?

– Вечером. Не сейчас. Попозже. Я попросил Гарри доделать за меня. Но завтра чуть свет – новая пропасть груза.

Услышанное огорчило Фиону. Она надеялась, что Джо останется. Уж лучше бы Петерсон не предлагал ему никакой работы и он по-прежнему жил бы через дом, а не на другом конце Лондона. Она сейчас так нуждалась в присутствии Джо. Он бы поговорил с ней, утешил. Чем дальше, тем острее ей будет его не хватать. Но Джо рядом не окажется.

Словно прочитав мысли Фионы, Джо вложил ей в ладонь шиллинг:

32
{"b":"568584","o":1}