Так оно и было. Он ужасно скучал. Тосковал по дому и семье, но больше всего – по Фионе. Каждый день он узнавал что-то новое и жаждал поделиться с ней. Такое множество новых людей, столько впечатлений! Жаль, что нельзя прийти к ней вечером, рассказать обо всем, что узнал за день, и посмотреть, как она это воспримет. Джо тосковал по ее голосу и широко распахнутым глазам. Улегшись спать, он думал о Фионе, представляя ее прекрасное лицо и улыбку. Но чаще всего он мысленно воссоздавал их прощальную воскресную прогулку, когда под сваями она хотела ему отдаться. Часть личности Джо говорила, что он поступил правильно, тогда как другая часть называла его дураком. Ну какой парень в здравом уме откажется, когда красивая полуголая девчонка сама предлагает? Джо твердо решил: когда они снова окажутся наедине и Фиона снимет блузку, он не станет колебаться. За дни своей жизни в Ковент-Гардене он кое-что узнал не только об устройстве торговли. Спасибо Гарри, просветил.
Мысли о Фионе прервали дождевые струи, застучавшие по окну ванной. День выдался ненастный. Джо собирался отправиться с Гарри на прогулку, но тот похрапывал в кресле у плиты. Никуда они в такой дождь не пойдут. Жаль, конечно. Воскресенье было у них единственным свободным днем после изматывающей недели. Недурно бы выйти на воздух, размяться, может, пропустить по пинте. Но раз зарядил дождь, можно остаться дома и скоротать время за чтением газеты. Они оба изрядно намаялись за неделю. Петерсон был требовательным хозяином и не щадил ни Джо, ни родного племянника. Особенно по субботам, когда он хотел распродать всё подчистую. К концу дня Джо говорил охрипшим голосом, ноги у него гудели, а тело ломило. Они с Гарри дрыхли до самого полудня, проспав перезвон колоколов, выкрики мальчишек-газетчиков и продавца маффинов, обосновавшегося у них под окном.
Джо насухо вытер лицо. В животе заурчало. Может, Гарри все-таки рискнет высунуть нос и они куда-нибудь сходят на обед? Он уже собирался задать Гарри этот вопрос, как внизу кто-то принялся громко колотить в дверь. Джо быстро надел рубашку, накинул подтяжки и вышел из ванной. Стук разбудил и Гарри, и теперь он сонно моргал.
– Кто это? – спросил Джо.
– Понятия не имею, – зевнул Гарри. – Ты ближе к двери. Сходи посмотри.
Джо распахнул дверь на лестницу и помчался вниз.
– Гарри! Впусти меня! Я скоро утону под дождем! – прокричал женский голос.
Джо отодвинул засов, распахнул дверь и нос к носу столкнулся с промокшей Милли Петерсон.
– Джо, дорогуша! – воскликнула она, протягивая ему плетеную корзину. – Держи. Я привезла и вторую. Харрис поможет тебе выгрузить.
Улыбаясь во весь рот, Милли протиснулась в дверь и побежала наверх. Джо с кучером вытащили из кареты вторую корзину. Поблагодарив кучера, он потащил обе корзины наверх.
– Милли-глупышка! – послышался из комнаты возглас Гарри. – Решила нас навестить!
– Как видишь. Хотела сделать тебе сюрприз. Я приготовила две корзины для пикника. Думала, съездим куда-нибудь в парк, а тут этот противный дождь. Ничего, мы и под крышей попируем.
Тяжело дыша, Джо втащил в комнату корзины Милли. Гарри крепко обнял двоюродную сестру, затем поднял и закружил.
– Гарри, опусти меня! Ты меня раздавишь!
Но он продолжал кружить Милли до тех пор, пока она с визгом не стала умолять его остановиться. Когда же наконец он опустил Милли, оба шатались, страдая от головокружения, и взахлеб хохотали, глядя друг на друга.
– Ты у меня получишь, Гарри Итон. Погоди, голова вот перестанет кружиться.
– Помнится, ты любила, когда я тебя кружил.
– Дурачок, мне тогда было пять лет!
– Рад тебя видеть, Милли! – Гарри с искренним восхищением смотрел на нее. – Здесь такая скукотища! Торчим вдвоем, как два пня. А ты – как солнышко в этом унылом месте.
– Скукотища? Унылое место? Большое тебе спасибо, приятель, – сказал Джо.
– Прости, дружище. Ты великолепный сосед, но моя двоюродная сестричка украсит нашу холостяцкую жизнь.
С появлением Милли в комнате и впрямь стало светлее. Она сняла мокрый плащ, оставшись в светло-коричневой клетчатой юбке и жакете. Под жакетом была блузка цвета слоновой кости, с кружевным воротником и манжетами. Наряд прекрасно сочетался с ее светло-карими глазами и волосами соломенного цвета. В ушах покачивались серьги с топазами, а на запястье поблескивал такой же браслет, маленький и очень изящный. Волосы были убраны в затейливый узел, схваченный черепаховым гребнем. Не девчонка, а картинка, кто бы отрицал. Подумав, что Милли и Гарри хотят полакомиться и пообщаться наедине, Джо решил им не мешать. Он прошел к шкафу за курткой.
– Куда ты собрался? – спросила Милли, поднимая голову от корзины.
– Пойду прогуляюсь.
– В такой-то день? Под дождем? Никуда ты не пойдешь. В такую погоду недолго простудиться и помереть. Оставайся, и попируем втроем. Я надеялась… Я думала, что ты тоже здесь, и потому привезла кучу разных вкусностей. Что же получается: я здесь, а ты – за порог? Гарри, убеди его остаться.
– Боюсь, сэр, тебе придется подчиниться. Милли ясно выразила свои пожелания. Если ты уйдешь, то смажешь нам все пиршество. Милли мне этого не простит.
Джо понял: уходить после таких просьб было бы грубостью. Милли уже начала распаковывать корзину, а он и в самом деле был зверски голоден.
– Ну, если я вам не помешаю…
– Ни в коем разе, – ответила Милли. – Возьми скатерть и расстели перед плитой. Гарри, ты не подкинешь уголька?
Выполняя распоряжения Милли, Джо и Гарри быстро придали комнате праздничный вид. Гарри подбрасывал уголь, пока пламя за дверцей не загудело. Чтобы побыстрее согреть комнату, он приоткрыл дверь на площадку. Джо постелил на ковер белую скатерть и откупорил бутылки с имбирным пивом. Милли выложила на скатерть часть привезенных деликатесов, приглашая парней садиться. Она подала обоим салфетки, достала тарелки, вилки, ножи и ложки. Вскоре на тарелках уже лежала соблазнительно пахнущая еда.
– Слушай, Милли, да тут на целую армию хватит! – воскликнул Джо.
– Эту армию зовут Гарри, – ответила она, разрезая пирог со свининой. – Я, быть может, и не сдвинулась бы с места, если бы не тетя Марта, мамочка Гарри. Написала мне и попросила позаботиться о своем дорогом птенчике, чтобы не оголодал у дяди. Я получила целый список его любимых блюд.
– Надеюсь, мама не написала, чтобы я уплел все это за один присест? Даже мне такой подвиг не по плечу, – сказал Гарри.
В дополнение к огромному пирогу со свининой Милли привезла яйца по-шотландски, колбаски в тесте, пирожки с мясом, жареную курицу, холодную баранину, копченую сельдь, пеклеванный хлеб, стилтонский сыр и сыр чеддер, имбирные хлебцы и лимонное печенье. Джо и Гарри оба были голодны и, едва Милли подала им наполненные тарелки, тут же накинулись на еду.
– Потрясающе, Милли! Спасибо тебе, – произнес Джо.
– И от меня, – пробормотал с полным ртом Гарри. – Несравненно лучше, чем разные помои из закусочной.
Пока парни ели, Милли без умолку болтала. Расспрашивала их о работе, вспоминала забавные истории из ее с Гарри детства, заставлявшие смеяться всех троих. Джо узнал, что мать Гарри была единственной сестрой покойной матери Милли и что Гарри старше Милли всего на полгода. В детстве они постоянно играли вместе, но в последние годы, когда семья Гарри переехала в Брайтон, виделись все реже.
Джо смотрел на них: оба светловолосые, у обоих – смеющиеся лица. Их похожесть сразу бросалась в глаза. Даже цвет их кожи был одинаковым, но, в отличие от Милли, Гарри был рослым и мускулистым. Он любил спорт, лошадей и хорошеньких девчонок. Торговля его ничуть не привлекала, в чем он однажды признался Джо, заставив поклясться, что тот ни словом не обмолвится дяде. Гарри хотел путешествовать, мечтал повидать Индию и Африку. Так оно и будет, когда в декабре ему исполнится двадцать.
Едва Джо съел все, что лежало на тарелке, Милли наполнила ее снова. Он глотнул имбирного пива, откинулся на спинку кресла и решил есть помедленнее, чем в первый раз. Им овладела приятная лень. Вкусная еда, пылающий огонь и щебетание Милли рассеяли унылость дня и прогнали чувство одиночества. Ему было тепло; он ощущал сытость и удовлетворение. В его прежней жизни таких дней не было. А тут – никакой работы, никаких забот. Сиди себе перед огнем с друзьями. Он вдруг почувствовал незнакомую легкость.
